Занавес - Агата Кристи

Фрэнклин и Джудит вернулись из сада около часа. Джудит была очень бледной и какой-то напряженной. Она молчала и рассеянно оглядывалась по сторонам, словно была погружена в размышления, и потом ушла.

Фрэнклин подсел к нам. Он тоже устал, явно о чем-то усиленно думал и, похоже, был на пределе.

Помню, я сказал что-то насчет того, какое облегчение принес дождь, и он быстро ответил:

— Да. Бывают времена… когда что-то должно сломаться…

И почему-то у меня сложилось впечатление, что он говорит не просто о погоде. Как всегда неуклюже, он резко двинул стол и рассыпал половину конфет. Как обычно, с пораженным видом извинился, явно обращаясь к коробке:

— О, простите.

Это должно было бы показаться забавным, но почему-то не показалось. Он быстро нагнулся и подобрал рассыпавшиеся конфеты.

Нортон спросил, много ли сегодня было работы. И тогда на его лице вспыхнула улыбка… пылкая, мальчишеская, очень и очень живая.

— Нет… нет… просто неожиданно понял, что шел не по тому следу. Нужен процесс попроще. Сейчас нашелся путь гораздо быстрее.

Он стоял, покачиваясь взад и вперед, в его глазах застыло рассеянное, однако решительное выражение.

— Да, гораздо быстрее. Так намного лучше.

Если утром мы все были какие-то нервозные и бесцельно слонялись по саду и дому, то день оказался неожиданно приятным. Показалось солнце, воздух был прохладный и свежий. Миссис Латтрелл снесли вниз и усадили на веранде. Она была в превосходной форме… и не изливала мысли таким фонтанирующим потоком, и в поведении ее не было ни единого, даже скрытого намека на уксус. Она подшучивала над мужем, но мягко и с любовью, и он, сияя, смотрел на нее. Было просто восхитительно видеть их в таких хороших отношениях. Пуаро тоже позволил выкатить себя на свежий воздух и также был в отличном настроении. Думаю, ему было приятно видеть прекрасно ладящих друг с другом Латтреллов. Полковник выглядел намного лет моложе, вел себя решительнее обычного, гораздо реже дергал себя за ус. Он даже предложил сыграть вечером в бридж.

— Дейзи так скучает без своего бриджа.

— Что верно, то верно, — согласилась миссис Латтрелл.

Нортон предположил, что игра будет для нее слишком утомительной.

— Я сыграю один роббер, — заявила миссис Латтрелл и добавила с огоньком в глазах: — Я буду вести себя хорошо и ни за что не буду кусать бедного Джорджа.

— Моя дорогая, — запротестовал ее муж. — Я знаю, что играю ужасно.

— Ну и что? — сказала миссис Латтрелл. — Разве я не испытываю грандиозного удовольствия, дразня и задирая тебя на сей счет?

Мы все рассмеялись. Миссис Латтрелл продолжила:

— О, я знаю Свои недостатки, но не собираюсь в этой жизни от них отказываться. Джорджу просто придется смириться со мной.

Полковник Латтрелл посмотрел на нее с глупым видом. Думаю, именно из-за их отношений начался спор насчет брака и развода, который состоялся чуть позже.

Становятся ли мужчины и женщины действительно счастливее после развода, или же очень часто период раздражительности и отчужденности бывает временным… то же самое и насчет волнений по поводу третьей, так сказать, персоны… что если потом супруги вновь чувствуют любовь и возобновляют дружественные отношения.

Иногда очень странно видеть несоответствие убеждений людей их жизненному опыту.

Мой брак был невероятно счастливым и успешным, а я сам человек старомодный, и, однако, я стоял за развод… разрубить узлы и начать все сызнова.

Бойд Кэррингтон, который в женитьбе оказался несчастлив, твердо придерживался идеи о нерасторжимости брачных уз. Он сказал, что относится к браку с крайним почтением, потому что он, по его мнению, является фундаментом государства.

Нортон, будучи холостяком и посему не имея личного опыта, думал так же, как и я. Фрэнклин, казалось бы, современный ученый, как ни странно, решительно противился разводу. По всей видимости, тот противоречил логике его мышления. На каждом человеке лежат определенные обязанности. Таковые следует выполнять, а не отлынивать от них и не увиливать. Контракт, сказал он, есть контракт. Человек подписывает его по своей воле и посему должен его выполнять. Все иное, как он выразился, ведет к беспорядку. Болтающиеся концы веревки, полурасторгнутые узы.

Откинувшись на спинку кресла, рассеянно подталкивая длинными ногами стол, он говорил:

— Мужчина сам, выбирает себе жену. Он отвечает за нее до тех пор, пока она не умрет… или он.

Нортон заметил с комичным видом:

— И иногда… о, приходит благословенная смерть, а?

Мы засмеялись, а Бойд Кэррингтон сказал:

— Уж не вам говорить, мой милый, вы-то никогда не были женаты.

Нортон ответил, покачивая головой:

— И теперь, наверное, уже слишком поздно.

— Разве? — Взгляд у Бойда Кэррингтона был лукавый. — Вы уверены?

Именно в этот момент к нам присоединилась миссис Фрэнклин. Вместе с ней была Элизабет Коул.

Показалось ли мне или Бойд Кэррингтон действительно многозначительно перевел взгляд с нее на Нортона, и Нортон на самом деле покраснел?

У меня появилась новая идея, и я пристально посмотрел на Элизабет Коул. Она действительно была еще сравнительно молода. Кроме того, она была женщиной красивой. А точнее, очаровательной и симпатичной, и смогла бы сделать счастливым всякого мужчину. И она в последнее время весьма часто бывала с Нортоном. Разыскивая дикие цветы и птиц, они стали друзьями; я вспомнил, как она говорила, что Нортон очень добрый человек.

Что ж, если так, то я рад за нее. Ее голодная и тусклая юность не должна была препятствовать конечному счастью. Трагедия, потрясшая ее жизнь, не была напрасной. Я думал, глядя на нее, что сна выглядит гораздо счастливее и… да, веселее, чем в первые дни моего пребывания в Стайлзе.

Элизабет Коул и Нортон… да, может быть.

И неожиданно из ниоткуда возникли и охватили меня смутное беспокойство и тревога. Небезопасно… ошибочно… строить здесь планы о счастье. В атмосфере Стайлза было что-то злое. Я ощутил это сейчас… в ту самую минуту. Вдруг я почувствовал себя старым и усталым… да и испуганным.

Через мгновение мрачные мысли прошли. Никто, думаю, перемены во мне не заметил, кроме Бойда Кэррингтона. Спустя несколько минут он тихо спросил:

— Что-нибудь случилось, Хэстингс?

— Нет, а что?

— Э… вы выглядели… не могу пояснить…

— Просто предчувствие… опасение…

— Предчувствие зла?

— Да, если можно так выразиться. Ощущение, что… что-то должно случиться.

— Забавно. И мне раза два так казалось. И что же, по-вашему?

Он не сводил с меня глаз.

Я покачал головой. Потому что действительно ничего определенного не опасался. Просто на меня накатила волна уныния и страха. Потом из дома вышла Джудит. Она шла медленно, высоко подняв голову, плотно сжав губы, ее лицо было серьезно и прекрасно. Я подумал, как она похожа на меня и Синдерс. Она была словно какая-то юная жрица. Нортон почувствовал нечто подобное.

Он сказал ей:

— Вы сейчас напоминаете свою тезку перед тем, как она отрезала голову Олоферна.[47]

Джудит улыбнулась и приподняла брови:

— Что-то я никак не могу вспомнить, зачем ей это понадобилось.

— О, по строго моральным причинам. Во благо общества.

Легкая насмешка в его тоне разозлила Джудит. Она покраснела и, пройдя мимо него, села рядом с Фрэнклином.

Она сказала:

— Миссис Фрэнклин чувствует себя намного лучше. Она хочет, чтобы вечером мы все поднялись и выпили с ней кофе.

Разумеется, миссис Фрэнклин была человеком настроения. Я подумал так, когда мы гуськом поднимались к ней после обеда. Сделав сегодня жизнь каждого невыносимой, она теперь была воплощением ласки. Она была одета в неглиже цвета eau de Nil[48] и возлежала в своем шезлонге. Рядом с ней стоял маленький вращающийся столик с полками для книг, на котором располагались кофейные приборы. Ее пальцы, ловкие и белые, быстро исполняли ритуал заваривания кофе, правда, не обошлось без помощи сестры Крейвен. Мы все были здесь, за исключением Пуаро, который удалился к себе перед обедом, и Аллертона, еще не вернувшегося из Ипсвича, и миссис и полковника Латтреллов, оставшихся внизу.

Донесся аромат кофе. Кофе, подававшийся в Стайлзе, был довольно неинтересной мутной жидкостью, так что мы с нетерпением ожидали напитка миссис Фрэнклин из свежих зерен да еще с добавкой ягод.

Фрэнклин сидел у противоположной стороны стола и передавал чашки, которые она наполняла. Бойд Кэррингтон стоял возле софы, Элизабет Коул и Нортон были возле окна. Сестра Крейвен удалилась на задний фон к изголовью кровати. Я сидел в кресле, сражался с криптик-кроссвордом в «Таймс» и проглядывал зашифрованные подсказки.

— Или любовь… или риск третьей стороны? — зачитал я. — Восемь букв.