Паутина дорог (СИ) - Канра Дана

— Пойдем, — обреченно вздохнула она.

И решительно вложила узкую ладошку в широкую ладонь Леона.

* * *

Дейна до последнего не знала, куда он ведет ее, между деревьями, вдоль дома, все дальше от главного входа. Еще молодые люди опасались окон, пригибаясь каждый раз при приближении к ним. Под их ногами с тихим треском ломались маленькие веточки, и со стуком перекатывался белый гравий, но исправлять это уже не осталось времени.

Заднюю часть дома плотно закрывали колючие кустарники и крапива, добираться туда было настоящим испытанием. Как Дейна не пыталась уберечь открытые руки и щиколотки от обжигающих зеленых листьев, задетые участки тела пекло и жгло. Неприятно, но уж лучше так, чем сгореть на костре инквизиции. Выбор не всегда происходит между хорошим и плохим.

Наконец они приблизились к незаметной двери, плотно закрытой и, вероятно, запертой. Но Дейна ошиблась в своем предположении. Остановившись, Леон немного подождал, прислушиваясь к посторонним звукам, а потом открыл дверь, с силой толкнув плечом.

— Не услышат стук? — боязливо поинтересовалась Дейна, озираясь.

— Если медленно открывать, она будет страшно скрипеть, — пояснил Леон, и зачем-то потянулся к кинжалу на поясе.

Дейна проводила его точное, ровное движение растерянным взглядом.

— Что ты хочешь сделать?

Он выпрямился и посмотрел прямо ей в лицо. Теплота мигом исчезла из серых глаз, любимое лицо снова потемнело — от душевных метаний, тревоги, и явной невозможности лучшего выбора. На секунду Дейна подумала, что ей стоило бояться не только церковников, но и того, кому она по неопытности доверила свою жизнь. Предательская мысль проскользнула и исчезла в водовороте сознания.

Ведь Леон же не причинит ей вреда?

— Послушай, Дейна, — заговорил Леон изменившимся голосом — тихим, вкрадчивым, четким. — Тебе это не понравится.

За спиной раздался шорох осторожно раздвигаемых кустов. Постукивание гравия. Медленные шаги. Кто-то напал на их след и теперь приближался, уповая на то, что жертва глупа донельзя. Дейна хотела, было, обернуться, отшвырнуть наглецов Воздушной магией, но Леон схватил ее за руку и не позволил.

Второй рукой он извлек кинжал. Маленький острый клинок. Солнечный луч упал на лезвие, и оно ядовито сверкнуло.

— Слушай меня! — зашептал он, склонившись к ее уху. — Нас обнаружили! Помни одно. У церкви Патреса есть одна нерушимая заповедь, которую не в силах изменить даже кардинал. Они никогда не причиняют вреда раненым и изувеченным. Не помогают, но и не наносят вред, слышишь?!

Дейна все слышала и все понимала. Ее испуганное сердце больше не колотилось с такой же невыносимой силой, как во время побега, а глаза видели только лицо Леона, искаженное душевной болью. А еще — его руку, крепко сжимающую кинжал, и эти два неровных движения, от которых не получилось уклониться. Зеленые листья деревьев, алые всполохи перед глазами, тяжелое прерывистое дыхание, и… боль. Резко заныла рука, затем нога. Белый цвет летнего платья торопливо съедал алый. Будто магический красный огонь посреди заснеженной поляны.

Леон толкнул Дейну в грудь, заставляя упасть в траву, и добился своего мгновенно. Девушка не удержала равновесия, рухнула на бок, и, кажется, ушибла плечо. Но какое это имеет значение в сравнении с невыносимо саднящими ранами? Кровь текла, сознание мутнело, шаги приближались.

Дейна не видела, что делает Леон. Она лежала к нему спиной, не в силах повернуться.

Кажется, кровь залила платье и останется на этой прекрасной изумрудной траве. На мелких полевых цветах, на листочках, впитается в иссушенную жарким солнцем землю. А когда Дейна истечет кровью, на месте, где она сейчас лежит, вырастет вишня.

Мысли были глупыми, пустыми, бессвязными. Кровь стучала в висках. Дейна лежала с закрытыми глазами, удивляясь, что еще жива. Шевелиться или вставать опасно, поэтому она скрипела зубами от боли и вслушивалась в каждый шаг, каждое слово, каждый шорох.

Там, где-то очень далеко и одновременно слишком близко Леон препирался с церковниками.

— Именем короны…

— Стоп-стоп-стоп. Умерьте пыл, святой отец Пол. Ведь вы представляете не корону, а церковь.

— Служители Патреса неотделимы от короны, господин граф. Его величество — наместник Патреса на земле!

— Вот оно что! А я-то, дурак, думал, что мы живем в мире стихийной магии!

Кажется, Леон щелкнул пальцами, но это не главное…

Собрав последние силы и пытаясь не привлекать внимания, Дейна тихо перевернулась в мягкой траве. Хорошо, что, хотя бы здесь ее не выжгло злое солнце, и колючие травинки не впиваются в раны. Теперь ей был открыт хороший обзор на высокого бородатого мужчину в черном одеянии, двух мордоворотов, закованных в броню, и, конечно же, на Леона.

— Ересь! — загрохотал тем временем визитер после короткого молчания.

— Это ваш любимый ответ на все неугодное?

Леон говорил легко и дерзко, стоял прямо и смотрел прямо. Он совсем ничего не боялся! Дейна почувствовала прилив гордости за любимого человека, но к этому сладкому чувству примешивался медный привкус страха.

— Послушайте, граф. Ваш отец очень уважал меня, как представителя церкви. Мне бы хотелось такого же отношения от вас.

— А еще мой безумный папаша жертвовал огромные средства вам, — с усмешкой выпалил Леон. — И прощал каждый раз отсутствие отчетов.

Если отец Пол и стушевался, то ненадолго. Через полминуты томительного молчания он снова принялся вещать:

— Послушайте, граф, я не пришел к вам искать ссоры. Глава городской стражи послал за девицей Морлан, которую вы укрываете в своем доме. В случае неповиновения он распорядился арестовать вас обоих.

— Такие приказы может отдавать только герцог, — ответил юноша, не моргнув глазом. — Господину Виенто я верю, как самому себе.

— Этот приказ отдан не мне, а им, — священник кивнул на подступивших к Леону солдат, и его борода смешно заколыхалась. — Между нами говоря, они настолько тупы, что не знают отношения герцога к приказу. Они не станут разбираться, кто его отдал. Поэтому лучше вам послушаться и выдать девицу добром.

— Она ранена, — ехидно обронил Леон.

Священник побагровел от ярости, сдавленно ахнул — видимо, только сан и одежда сдерживали его порыв наброситься на Леона с кулаками. А тот, словно давно ожидая этого момента, раздвинул голыми руками кусты крапивы, голые ветки орешника, и высокую траву, открывая всем вид на лежавшую в окровавленном Дейну.

Это должно быть стыдно и неловко — оказаться на виду у трех мужчин в таком положении, но Дейна чувствовала только боль и слабость. Даже слезы, непрерывно текущие из глаз, вызывали раны, а не душевные метания.

— Вы нарочно сделали это, — вздохнул отец Пол. — Я вынужден приравнять это к сопротивлению. Арестуйте его, — кинул он, продолжая внимательно разглядывать Дейну. — Возвращаемся в Нортэн.

Леон не вырывался и не брыкался, когда его скрутили стражники. А вот Дейну, кроме ран, теперь обжигало еще и чувство вины. Спасай она ведьм более изящно и скрытно, никто бы не пострадал. А сейчас из-за ее опрометчивых действий Леона уводят по приказу непонятно кого, сама же она истекает кровью! И еще неизвестно, что происходит дома…

Едва она успела подумать об этом, как вдалеке раздался звонкий, твердый, почти веселый голос Леона:

— Лакеи! Позвать лекаря! Отнести мою гостью в дом! И поскорее!

Выдохнув, Дейна закрыла глаза.

Помощь приближалась, она слышала торопливые шаги слуг.

Только вот кто поможет Леону?

Глава 8. Подвиг и совесть

Слуги в поместье Лоренцо относились к Дейне очень доброжелательно и милосердно, несмотря на ее невольное участие в аресте их господина. Они перевязали ее раны и настояли на пребывании в доме до выздоровления. С тяжелым сердцем Дейна осталась у них, хотя мятежная душа девушки рвалась обратно в Нортэн. Или нет, лучше к герцогу Виенто! Он все решает, он — владыка Нортэнийских земель. Только Даниэль Виенто, а не глупый глава стражи может отдавать приказы об арестах!