Плохой (ЛП) - Коул Стиви Дж.

***

Маленький китаец пропускает нас с Донованом через металлические двери. Мы идём по длинному коридору к другому ряду дверей. Раздаётся звуковой сигнал, двери распахиваются в тёмную комнату, и оттуда доносится запах пороха. Загорается свет, и я делаю глубокий вдох, сияя. Комната до краёв забита ящиками с боеприпасами.

— Так приятно видеть, что поставки из Мексики стабильны, — говорю я.

Нас ведут в другую комнату, и мужчина вводит пароль, прежде чем замок щёлкает. Дверь открывается, и облако холодного тумана клубится в дверном проёме, когда мы входим внутрь. Прохладный воздух пробуждает меня, и затем мой взгляд останавливается на трёх маленьких стеклянных коробочках, стоящих посередине стола. Внутри каждой коробки находится серебристая торпеда размером не больше ноутбука. Моё сердце учащённо бьётся, возбуждение разливается по крови, как смертельная доза героина.

В комнату входит ещё один мужчина в белом лабораторном халате, откашливается и протягивает мне руку.

— Я Чен Су. Очень приятно познакомиться с вами, мистер Коул. — Я пожимаю ему руку, мои глаза всё ещё прикованы к блестящим предметам. Честно говоря, я едва сдерживаюсь. — Мощность каждой бомбы, — говорит он, — составляет сто пятьдесят мегатонн. В два раза больше, чем у самого крупного ядерного оружия, когда-либо взорванного. Дьявольская пыль, которую вы добывали, оказалась очень мощной. — Он сияет, довольный собой.

— Замечательно, — отвечаю я, подходя к краю стола. Мужчина неловко ёрзает, и я поднимаю взгляд.

— Они очень чувствительные, — предостерегает он.

Я с усмешкой провожу пальцем по краю гладкого стекла.

— Ещё лучше. Мне не терпится понаблюдать за испытательным взрывом; это должно быть так весело. — Донован хихикает рядом со мной. — Вы учёный, ответственный за разработку, верно?

Мужчина кивает.

— И больше ни у кого нет доступа к этой формуле, верно? — спрашиваю я, приподнимая бровь.

— Ни у кого, как вы и просили.

— Очень хорошо. Мне понадобятся файлы, патентные документы и тому подобное на случай, если с вами случится что-то ужасное. — Я улыбаюсь, и он неловко переминается с ноги на ногу, переводя взгляд с меня на Донована и обратно. — Ну что ж, тогда будем готовиться к демонстрации? — говорю я, хлопая в ладоши.

Выдохнув, Чен кивает и указывает на дверь. Мы возвращаемся в коридор. Моё лицо пылает от предвкушения, и не буду врать, в моей походке появилось немного бодрости.

— Ты довольно жизнерадостный, — произносит Донован.

— Конечно, это ведь день, которого я ждал семь лет.

Мы следуем за Ченом по узкому коридору, минуя команду за командой мужчин в лабораторных халатах. Наконец, нас ведут в комнату отдыха. На дальней стене висит большой плазменный телевизор с изображением бесплодной пустыни и голубого неба.

Я сажусь за стол, складываю руки на коленях и смотрю на экран.

— Чжун Хва знает, что его страна собирается взорвать кратер в пустыне Гоби в качестве демонстрации силы для китайцев? — я говорю с Донованом по-русски, чтобы маленький учёный меня не понял.

Донаван кивает. Волна восторга пронизывает меня насквозь. Пешка за пешкой я расставлял людей — очень коррумпированных людей — на руководящие посты, обещая деньги. Антон, Чжун Хва, вскоре американский президент… Всё работает как оркестрованная симфония, и я главный дирижёр. В конце концов, чтобы создать фальшивую войну, требуется очень много усилий.

— Ох, — говорю я, — и как же все разозлятся. Ядерные боеголовки в наши дни — такое табу.

В комнате звонит телефон, и мужчина отвечает на звонок, крича что-то по-китайски, прежде чем снова положить трубку. Он указывает на экран, я смотрю и в моём животе порхают бабочки. Внезапно экран заливает яркий свет. Раздаётся громкий хлопок, и через несколько секунд пол здания, в котором мы находимся, сотрясается. Мои щёки болят от улыбки. Адреналин бурлит во всём теле, когда я с тревогой наблюдаю за исчезновением помех на экране. В течение нескольких секунд на мониторе появляется пикселизированное изображение, а затем медленно фокусируется, демонстрируя вид места взрыва с высоты птичьего полёта. У меня сжимается грудь, и я вскакиваю со своего места, опрокидывая стул, когда делаю шаг к телевизору. Сквозь облако пепла и дыма я могу разглядеть почерневшую землю. Земля проносится под беспилотником, но она вся выжжена. Всё разрушено. Мили и мили разрушений. Это оружие, которое захотят заполучить все крупные игроки власти, когда узнают, что оно находится во владении их врага. Потому что я позабочусь о том, чтобы враги его получили… Я бросаю взгляд на Чена.

— Где вы храните свои файлы?

— Они заперты в моём кабинете.

Донован встаёт, и я поправляю свои запонки, когда он приближается к маленькому учёному. Он хватает его за плечи и разворачивает, быстро вонзая лезвие в яремную вену. Мужчина держится за шею, хватая ртом воздух, когда кровь струится сквозь его пальцы. Он сгибается, и его колени с глухим стуком ударяются об пол, прежде чем он падает лицом на кафель.

— Какой стыд уничтожать такого гения, но… — я перевожу дыхание: — Никогда нельзя быть слишком осторожным со своими секретами.

Донован начисто вытирает лезвие ножа носовым платком, и мы направляемся к двери.

— Захвати файлы из его кабинета, — говорю я, бросая последний взгляд на великолепное изображение на экране.

Глава 19

КАМИЛЛА

«Trouble» — The New Respects (трек)

Ронана не было два дня. И вот уже два дня я заперта в этой чёртовой комнате!

Я расхаживаю по комнате, как зверь в клетке, вылезая из кожи вон. Я должна поговорить с Габриэлем, а этого не произойдёт, пока Ронан будет здесь. Я подумывала воспользоваться одноразовым телефоном, который спрятала в бачке унитаза, но я всё ещё не могу быть уверена, что это не Ронана. Мне нужно выйти и пойти к другому телефону. Сейчас же. Пока его здесь нет. Он сам сказал, что у его людей приказ не убивать меня. Забавно, я могу пройти мимо тех, у кого оружие, но безоружный человек в костюме останавливает меня на полпути.

Раздаётся стук в дверь. Замок щёлкает, и я наблюдаю, как один из людей Ронана вносит поднос в комнату. Он бросает нервный взгляд в мою сторону, и я сажусь на край кровати. Улыбаясь, я закидываю одну ногу на другую, и моё платье задирается вверх по бедру. Его взгляд опускается на мои ноги, прежде чем он быстро отводит взгляд. Я пробыла здесь достаточно долго, чтобы узнать всех мужчин, которые входят сюда и выходят. Этот человек молод, неопытен. Слабое звено. Можно было бы подумать, что после моего маленького костра они будут более осторожны с тем, кого сюда посылают.

Он поворачивается ко мне спиной и ставит поднос на прикроватный столик — как я уже сказала, неопытный. Я быстро встаю и на цыпочках подхожу к нему. Толстый ковёр приглушает мои шаги, поэтому я удивляюсь, когда он резко оборачивается, его тело напряжено. Я перекидываю волосы через плечо, протягиваю руку и провожу пальцем по центру его груди. Он бросает взгляд на руку, опускающуюся к поясу его брюк. Его дыхание становится прерывистым, глаза закрываются — это ошибка. Я тычу ему двумя пальцами в горло и бью коленом между ног. Он оседает на пол, хватая ртом воздух. Он так молод. Мне практически становится не по себе, когда я подхожу к нему сзади и обвиваю рукой его шею. Он задыхается и хрипит, когда я хватаю его за макушку и сильно выворачиваю. За удовлетворительным хрустом кости следует тишина, и он падает на ковёр лицом вниз. Да, чувство вины иногда играет важную роль, но также важен и тот факт, что следует остерегаться компании, с которой ты связываешься. Работа с такими людьми, как Ронан Коул, тебя убивает.

Я бросаю взгляд на ёбаную камеру в углу комнаты. Не знаю, сколько у меня времени, поэтому проверяю, нет ли у него оружия. Пистолета нет, но есть нож.

Достаю из шкафа меховую шубу длиной до колен и натягиваю пару сапог. Моё сердце бешено колотится в груди. В последний раз я вышла, потому что была зла и хотела позлить Ронана. Сейчас совсем другое дело. Я не хочу устраивать кровавую баню; мне просто нужно убраться отсюда. Дверь скрипит, когда я медленно открываю её и выглядываю в коридор. Пусто, поэтому я поспешно выхожу и пробираюсь по дому, крадучись вдоль стен и стараясь избегать мест с камерами. Вход усиленно охраняется со времён моего последнего побега. И хотя до машин легко добраться, мне пришлось бы отбиваться от целой армии, как только я села бы в одну из них. Задний выход — лучший вариант.