Сын тысячелетнего монстра - Кирилл Неумытов

В этот раз Киара хотя бы посвятила меня в правила игры, и всё же часть про смерть мне не особо нравилась.

— Готов.

Окружение резко поменялось на самый настоящий римский Колизей. Я стоял за стальной решёткой вместе с десятком крепких мужиков, некоторые из которых были нечеловеческой расы. С высоких трибун неустанно кричала толпа, а сбоку от нас стоял арсенал оружия.

Прозвучал гонг. Я даже не успел взять меч, а меня уже затолкали вперёд. Это была битва всех против всех, остаётся только один. Никогда в жизни мне не приходилось толком драться, и всё происходило слишком быстро. Только я уворачивался от одного противника, как появлялся другой. Вокруг арены стояли копейщики, и пространства для побега практически не было. С одной стороны копья, с другой мечи и булавы… Киара бросила меня буквально в самое пекло.

Через несколько минут после начала битвы я понял, что мне чего-то не хватает. Нет, это далеко не наличие оружия или умения драться, всё гораздо глубже — мои моральные принципы не позволяли мне нормально драться. В моём старом мире насилие строго каралось законом, и ситуации, когда надо помахать кулаками, случались лишь в неблагоприятных районах и странах. В мыслях нормального человека просто не могло быть желания кого-то ударить и тем более убить.

Здесь же всё по-другому. Хочешь выжить, будь готовым убить. Это не значит, что надо становиться безжалостным монстром, это лишь означает, что в смертельной схватке ты не пожалеешь своего врага.

Я подобрал короткий меч и отразил один из мечей четырехрукого синего мужика, который так и норовил меня разрубить. Резкое движение в сторону и мой меч вонзается в грудь четырехрукому, там, где он не защищён металлической пластиной своей брони. Триумф был недолгим. Меня тут же огрели чем-то тяжёлым, а потом ещё и выстрелили арбалетным дротиком. Насколько я понял, стреляли ларкаром — видимо, задачей арбалетчиков было добивать раненых. Жестоко, однако.

Киара издеваться не стала, и, как только я получил смертельное ранение, вытащила меня из иллюзии.

— Неплохо для первого раза, — похвалила меня Киара, — хотя бы в штаны не делал.

Я хотел что-то ответить, но понял, что выжат как лимон. Я непроизвольно использовал анхе для укрепления тела, и хоть я был в иллюзии, анхе тратилась по-настоящему. Хотя, в любом случае очень круто, что я не растерялся и не забыл использовать магию.

Так всю следующую неделю проходили мои тренировки — утром обучение магии, вечером гладиаторские сражения. Каждые четыре дня сауна, каждый пятый день — моя готовка под присмотром Сары. Всё даже немного стало превращаться в рутину, но звёзды вышли из призрачного сектора, и мы отправились в путь дальше. Запасного пуховика у Яна не было, и он выделил мне плащ. Забавно, но от такой вот мелочи чувствуешь себя по-настоящему частью команды — до этого, в пуховике, я был изгоем в их плащевом государстве…

Месяц мы пробирались через горы, практически без остановок. Переход был довольно тяжелым — иногда нам приходилось карабкаться по отвесным скалам, иногда мы встречали монстров Негатива, а иногда нас настигали сильнейшие снежные метели. Но всё это я стойко выдержал, не без помощи Яна, конечно. Он постоянно делился со мной анхе, чтобы я мог укреплять свое тело, и двигаться быстрее. В целом, я стал выносливее, поднявшись на ранг «ученик», но не настолько, чтобы сутками обходится без еды, воды и сна. Хоть мне никто ничего не говорил, я чувствовал, что торможу весь отряд. Это жутко мне не нравилось, и хоть каждый день я терпел до последнего, кто-нибудь всё равно предлагал привал под предлогом моих тренировок.

— Снова упадёт в снег от усталости, а потом лечи его, — шутила Сара.

Когда мы прошли горы, то звёзды снова ушли в призрачный спектр, и дали нам два дня выходных, а для меня два дня полноценных тренировок. Мы уже обговорили с Яном следующий мой аспект — звезда Азай, из связки Целена. Этот аспект отвечал за техники стихии магии огня и это очень мне подходило. Правда, мой процент таланта к тому времени ещё не восстановился, а на 34 % пробуждать аспект совсем не хотелось, поэтому пробуждение оставили до лучших времён.

Киара в этот двухдневный привал снова провела занятие по развитию наступательной способности, но в этот раз не так жестко. Надо сказать, она неплохо поднатаскала меня в боевых искусствах, а вот про ведьмачество так и ничего не рассказала. Может, она проверяет меня на вшивость?…

После наш путь лежал через горную долину, которая казалась просто бесконечной. Снега тут практически не было, и кроме того, появилась зелень, что очень радовало глаз. Моих тренировок стало больше, но лагерь мы разбивали всё также, очень и очень редко. За это время мне запомнились два очень примечательных разговора, первый из которых был с Хатано.

Самурай рисовал маслом живописный пейзаж возле небольшого водорода, а я битый час искал его, чтобы спросить про искусство Функюру. Киара за несколько дней до этого начала учить меня искусству Фудо, и мне хотелось из первых уст узнать про искусство Функюру.

— Хатано-сан, можно спросить вас?

— Хочешь узнать про Функюру?

Я сильно удивился такому контр-вопросу. Читать мысли могли лишь сильные ведьмаки и пользователи созвездия Змеи, но никак не выходцы из созвездия Меди, коим и был самурай.

— Не удивляйся так, у тебя всё на лице написано.

— А вы очень проницательны, это даже немного пугает.

— Может быть, хотя до проницательности Киары мне очень далеко.

И снова самурай удивил меня подобным заявлением.

— Хотите сказать, она лучше разбирается в людях, чем вы?

— Киара видит людей насквозь, всё их лицемерие, злобу… изредка тепло. Я же вижу лишь судьбу.

— И моя судьба прийти к вам сейчас и спросить про Функюру?

— Да, а моя судьба ответить тебе на этот вопрос. Правда, есть одно «но» — я не вижу твоей дальнейшей судьбы.

— В смысле… это значит я умру?

— Нет, просто дальше судьба ничего не запланировала для тебя.

— Это плохо?

— Тут нет плохого или хорошего, единственное — всю оставшуюся жизнь тебе следует быть очень осторожным. Судьба каждого человека не написана полностью, но у каждой судьбы есть опорные точки, которых нельзя избежать. Например, встреча с определенным человеком, или участие в каких-то событиях, — Хатано перечеркнул свой пейзаж чёрными линиями. — Как бы человек не старался, ему не избежать предначертанного.