Витражи - Татьяна Солодкова

По словам Акварели, жить мне оставалось совсем немного. Мне вспомнилась та коряга с надписью "Memento mori", и я поежился.

– Это будет испытание для их совести, - ответил я. - Правда, сомневаюсь, что у людей типа Бушковой есть совесть.

– А у Стаса?

– У Стаса она есть, - твердо заверил я.

– Ты уверен, что справишься с ним, сумеешь его обучить?

Я саркастически улыбнулся, хотя мне было ой как не до смеха.

– Не вы ли сбагрили его мне только затем, чтобы меня отвлечь? - напомнил я.

– Не только, - пространно ответил собеседник.

– В любом случае, - заверил я, - еще до июня Стас научится всему.

– Почему до июня? - не понял он.

Но я не собирался откровенничать.

– Потому что я боюсь витражей, - ответил я, всем своим видом демонстрируя, что не намерен объяснять смысл своих слов.

Больше Красов меня не держал, и я направился к двери. Стас сидел на столе в полном одиночестве.

– Наконец-то! - он спрыгнул со стола. - Кстати, а где Федор?

Надо же, а я даже не заметил его отсутствия. Вот осел!

– Где Федор? - я обернулся к Красову, дошедшему до двери вместе со мной. У того сделалось такое лицо, что я перепугался: - Его тоже похитили?

– Нет, что ты, - Красов покачал головой с таким видом, будто сказал: "Лучше бы похитили".

– Да что стряслось?

Маг помялся еще пару мгновений, но все же ответил:

– Федор сошел с ума, - в ответ на мой недоуменный взгляд он пояснил: - Ну, помнишь, он в веру подался, вот на этой вере и помешался. Он заперт заклинаниями, ведет себя совершенно невменяемо, кричит о каком-то Кришне, крестится двумя руками и желает нам всем смерти. Я видел, как маги сходят с ума, но это очень странное сумасшествие.

Я был в полном шоке.

– И ничего нельзя сделать? - задал за меня вопрос Стас.

Красов только покачал головой.

– А это не связано с пропажей магов?

– Возможно… - мне явно ничего не желали отвечать.

– Может, хватит секретничать? Двенадцать магов пропали, а один сошел с ума. Это не шутки… - я осекся, заметив, как Красов побледнел при числе пропавших, которое я назвал. - Не двенадцать?!

Он весь подтянулся и даже откашлялся.

– Имей в виду, - сообщил он, - это единственное, что я тебе скажу по этому делу.

Я скорчил гримасу:

– Да уж говори.

– Двадцать три.

– Что? - мой голос вдруг как-то разом охрип.

– Их пропало двадцать три, - повторил маг. - И это только в Приморье.

– Еще одиннадцать за неделю? - воскликнул я. - Какого черта вы молчите о таком?!

– Чтобы не было паники, - речь была явно заготовлена заранее и тщательно отрепетирована.

– Гляди-ка, запаниковал… - прошипел я.

Красов как раз приготовился выдать мне еще какую-нибудь заранее приготовленную речь, как Стас отвлек его:

– Вас вызывают.

Действительно, рубин на его пальце светился. Красов одарил нас обоих уничижающим взглядом и поднес кольцо к губам:

– Слушаю… Да… Что?! - если уж кто и паниковал, то точно не мы. - Да! Он здесь! Сейчас! - он отрубил связь и резко схватил меня за руку.- Пошли!

Я даже не успел спросить, куда он меня тащит, как он переместился, потащив меня за собой.

Темнота, как волны сомкнулась над моей головой. Бездонное место? Излюбленное место времяпрепровождения большинства магов, кроме меня, разумеется, хоть и темнота - друг молодежи, Бездонное место я просто ненавидел. Но обычно-то тут кто-то был и горели свечи, а сейчас было темно, как в могиле. Сравнение пришло само собой, и окончательно все испортило.

– Зачем мы здесь? - спросил я.

– Пойдем! - Красов потащил меня за собой куда-то во тьму. Интересно, как можно ориентироваться в пространстве, когда кончика собственного носа не видно? - Федор вырвался из магических пут и уже убил одного…

– Федор? Вырвался? Но он же слаб, как котенок!

– Похоже, уже нет, - быстро бросил Красов, - наши самые худшие опасения оправдались. Знаю одно: с ним теперь справится только маг Стихии, сейчас ты ближе всех. Так что постарайся.

Мы вылетели в круг света.

Здесь были все участники "трагедии": Захар, Сырин, несколько магов, с которыми я часто виделся в офисе, и, конечно, сам Федор. Они попытались его окружить, но Федор рванулся в сторону.

– Вы мне не страшны! - и он с легкостью отбил энергию, которую швырнул в него Захар, а мой бывший учитель был очень сильным магом. Он еле успел увернуться от собственного удара, вернувшегося бумерангом, а Федор понесся прочь, как раз на нас.

– Давай, - подтолкнул меня Красов, - мы не справимся.

Хорошо, что он это сказал, я был слишком поражен силой, которая взялась у Слесарева неизвестно откуда.

Я резко выбросил правую руку вперед, прошептав крохотное заклинание на шумерском. Миг - и наш беглец на полной скорости влепился в стену. Захар, Сырин и Красов - неразлучная троица - испустили дружный вздох облегчения.

Но праздновать победу было рано. Федор вскочил с такой легкостью, будто он только что не практически стек по воздвигнутой мной невидимой стене, а просто лег передохнуть. Да, его прыти можно было только позавидовать. Впрочем, и смелости тоже. Вскочив, он вскинул руку с растопыренными пальцами и пальнул в меня чистой магической энергией. Я отбил натиск, однако вовсе не с легкостью, о да, это был вовсе не тот Федор, которого мы знали, его глаза были глазами безумца, а сила только немного уступала моей.

Он ударил еще, тогда я в свою очередь добавил ветра. "Лечу!…" - радостно прокричал мой невидимый друг, который сегодня порядочно помалкивал. С этим Федор справиться уже не мог. Его отбросило на несколько метров от меня.

– Щас опять вскочит! - закричал кто-то из остальных магов, если честно, я не разобрал, кто.

– Не вскочит, - я подошел ближе, напряженно держа вытянутую руку, чтобы прыткий маг не выкинул очередную штуку.

– Да наполнится верой кровь пролитая! - завизжал он. - Да одарит Кришна всех за службу верную!!!

Возле меня появился Красов.

– Пеленай его цепью повиновения, - распорядился глава приморской магической администрации.

Я еще ни разу в жизни не накидывал цепь на людей, я практиковался на животных, а подчинять себе человека не было необходимости. И уж тем более я не думал, что мне понадобится пеленать мага такой силы. Откуда б она у него не взялась…

– Чего медлишь? - поторопил меня Красов.

Я действительно медлил, но не только из-за того, что мне предстояло подчинить человека своей воле. Что-то настолько страшное было во взгляде несчастного Федора Слесарева. Он лежал на спине и даже не пытался подняться, а его глаза, сияя фанатизмом, смотрели словно сквозь нас. Неужели можно во что-то так свято верить?