Рабство. Маги. Суета (СИ) - Дикарёв Игорь

Мы испугались, закрылись щитами, зверь прижал нас к стенке, как мы совсем недавно прижали другого тигра. Вот только так высоко прыгать мы не умели. Внезапно у меня из рук вылетел меч, едва не сломав мою руку. Это хищник своей лапой отбросил его далеко в сторону. Я прикрылся руками, надеясь защититься от следующей атаки зверя. Но это ничуть не смутило его — он замахнулся для удара. Вся жизнь в этот момент пронеслась у меня перед глазами. Но тут зверь пошатнулся и обмяк. Сзади из его черепа с неприятным чваканьем достал меч гладиатор. Зверь был мёртв. Последний зверь.

Публика на трибунах аплодировала. Это был красивый бой. Последний бой. Многие погибли здесь, в том числе гладиатор из камеры напротив моей. Я так и не запомнил его имени.

***

Процедура освобождения заняла несколько дней. В день победы мы отпраздновали то, что остались живы, выпили за погибших товарищей, выпили за обретённую и долгожданную свободу. На следующее утро нам предстояло сменить клейма и получить документы с печатью о том, что мы свободны. Своё клеймо я получил, ещё находясь в рабстве у людей на галере. Шрам на лбу давно уже зажил. Теперь, если я вернусь в страну людей, и его кто-то увидит, меня вновь сделают рабом. Часто новые владельцы рабов набивают новые клейма своим рабам, но бывает, что нет. Мне повезло остаться с одним шрамом. Сейчас мне должны были заклеймить старое клеймо сплошным кругом, а рядом с ним поставить новое со словом «свободный». Неприятная процедура, да и красоты мне не добавит, но лучше уж так, чем остаться рабом.

Кстати, тигр, когда выбил у меня меч из руки, как я понял, когда отошёл от шока, сломал мне при этом левую руку. Если правильно помню со школы, то сломанная кость называется лучевая. Местный зелёномордый костоправ наложил мне на руку шину из двух дощечек и обмотал грубой верёвкой. Затем подвесил руку за шею, прямо как у нас врачи делают. Сказал месяц не снимать, иначе неправильно срастётся. Ну что же, могло быть и хуже.

Бумаги были готовы. Новые клейма поставлены. На руки каждому из нас дали десять золотых, вольную, кинжал в ножнах, чистую одежду и выгнали за двери школы, пожелав удачи.

— Идём, теплокровный, нам многое нужно успеть сегодня сделать.

— Каварл, подожди. Так не пойдёт. Я… Плохой человек. Я согласился тогда на твои условия лишь потому, что хотел жить, — эти слова мне давались с трудом. Отчасти потому, что не хотелось вот так предавать ящера, которому я обязан жизнью. На Земле я, как правило, всегда был верен своему слову. Сейчас же я нарушал его лишь потому, что мои планы сильно отличались от планов хладнокровного товарища. — Я родился свободным, теперь я планирую свободным умереть. Ни одна тварь отныне не обратит меня в рабство. Я буду драться за это, как дрался всю эту неделю. Я буду выгрызать свободу зубами и каждому, кто решит меня сделать своим рабом, я перегрызу горло. Ты, Каварл, отличный человек, катарианец, то есть. Да, я тебя обманул ради того, чтобы выжить. Но я тебе благодарен, как никому, и обязан своей жизнью. Если хочешь, я отдам тебе в благодарность свои десять золотых. Ну или подожди, пока я закончу одно своё дело, а потом мы отправимся с тобой хоть на край света, но на равных. Как друзья, а не как раб и хозяин.

Ящер молча смотрел на меня всё это время своими зелёными глазами с вертикальными зрачками. В этой матерчатой одежде он выглядел как-то смешно и нелепо. У орков не нашлось ничего более подходящего для ящеров.

— Что ещё ожидать от теплокровного, кроме предательства. Ты весьма неблагодарен, а ещё глуп. Отказываешься от чести быть моим рабом. Что ж, ступай, я не держу тебя. Мир тесен и, возможно, мы ещё встретимся с тобой. Надеюсь, в следующий раз ты будешь более благоразумным, чем сейчас. Прощай, теплокровный.

Он развернулся и ушёл, ни сказав больше ни слова. Высокомерный и надменный, но при этом, как ни странно, очень харизматичный и вызывающий желание идти следом и подчиняться. Я никогда не видел других катарианцев, но я уверен, что это не рядовой представитель их вида, а действительно наследник какого-то великого рода, привыкший повелевать. Однозначно будущее его ждёт незаурядное.

Но нам с ним не по пути. Я хочу вернуться домой. Он тоже. Только вот дома у нас разные. Я брёл по улице. На душе было немного погано.

Свобода. Долгожданная. Дома, на старушке-Земле я почему-то не ощущал её. Сейчас же ощущаю и не знаю, что с ней делать. Большинство встречных орков приветствовали меня, ведь многие из них смотрели мои поединки и знали меня в лицо. Меня уважали. Я зашёл в попавшийся мне по пути магазин, купил заплечную сумку, небольшой мешок крупы, огниво, берестяную банку с солью. На это у меня ушло чуть меньше золотого. В качестве сдачи я получил две серебряных и одиннадцать бронзовых монет.

Дальше я нашёл таверну и заказал кружку пива и жареное мясо, надеясь, что от алкоголя немного захмелею и перестану ощущать себя предателем.

Я как мог наслаждался жизнью и слушал, о чём болтают орки. Мне нужно было уехать отсюда, а что в этом мире заменяет автовокзал и где оно находится — я не знал. Но ехать одному по степи, верхом на эйхо, посреди земель орков мне казалось слишком опасным для человека, даже несмотря на уважение к гладиаторам, наличие вольной на руках и свежего шрама от сведённого со лба клейма.

— Всё, поехали! — сказал орк, сидевший за одним из столов своим товарищам, вытерев после этого губы от пива.

Я решил, мало ли, вдруг он едет туда, куда мне надо. А ведь я объяснить-то даже толком не мог, куда мне надо. В любом случае, брать меня с собой он отказался.

Я решил вернуться в гладиаторскую школу, чтобы узнать путь у её хозяина. Он наверняка знал, откуда меня привезли.

По пути мне встретилось зелёное худощавое существо ростом около метра, не похожее на орка ничем, кроме цвета кожи. У него была непропорционально большая голова. Он грыз какой-то корень, а увидев меня, улыбнулся ртом, в котором не было половины зубов. Подойдя ближе, он сказал:

— Моя есть хозяин, хороший хозяин — он меня кормить! Если ты становиться его раб, то он и твоя кормить! Иди за моя!

— Что?

— Твоя надо быть раб и тогда твоя быть хорошо!

Я не понял, что от меня хочет это мерзкое существо, но его слова меня разозлили. Я дал ему хорошего пинка и пошёл дальше.

Я вернулся в гладиаторскую школу. Её хозяин с удивлением посмотрел на меня. Я узнал у него дорогу, откуда меня привезли. На вопрос изрядно выпившего в честь праздника орка «зачем тебе это?» я ответил, что хочу расплатиться по счетам. Хозяин школы рассмеялся, но куда ехать, сказал. Ещё сказал, что через пару десятин с рынка отправляется караван как раз туда, куда мне нужно.

Я поспешил. Опаздывать не хотелось.

Глава 17 Каварл. Поиск пути

Никому не позволительно сравнивать Первояйцо с теми яйцами, что несут наши самки. Это не скорлупа с жизнью внутри, это сам источник жизни. Это то, откуда появилась сама жизнь и откуда появился наш мир. (Отрывок из Кодекса катарианцев).

Жалкий теплокровный отказался следовать за мной. За мной — Каварлом Бертолиусом, единственным выжившим законным наследником Великой Катарианской Империи. Видимо, для рода Бертолиусов наступила какая-то чёрная полоса.

Тем не менее я очень надеюсь, что ещё сумею насладиться восхитительными ароматами дворцовых благовоний, терпким вкусом катарианского вина, дивной мягкостью кровати в моей спальне, нежной кожей молодой и страстной катарианки. Но всё это будет нескоро. Всё это теперь нужно заслужить потом и кровью. Своим потом и кровью врагов, осмелившихся восстать против власти моего отца.

Сейчас у меня было немногое: жуткая хламида, которую выдали мне вместо одежды, никудышное оружие, дырявые доспехи и десяток золотых монет. Как за счёт этого вернуть власть, я пока не знал, но на то я и Каварл Бертолиус, чтобы находить выходы из самых трудных ситуаций.

Для начала мне нужен слуга. Ведь что, если не слуги, делают обычное существо правителем? Да и не подобает наследнику трона бродить в чужих землях в одиночестве. Неужто я должен готовить, стирать и петь себе сам? Когда в таком случае я буду думать, планировать и тренироваться? Нет уж, в одиночку я себе трон не верну! Придётся раскошелиться. Жаль, денег у меня мало, хорошего раба за них не купишь.