Дары Зингарцев - Торн Стюарт

Моу Па снова посмотрел на свитки — один из них был написан тонкими, словно следы множества птиц на снегу, кхитайскими иероглифами, второй — прихотливой вязью знаков туранского языка.

— Воля кайбона священна, и я займусь поисками немедленно… — сказал наконец он, еще раз прочтя оба послания и аккуратно сложив в ларец черного лака то, которое предназначалось чужаку. — Мне кажется, я знаю, о ком здесь идет речь. Не так давно здесь появилась новая невиданная шайка воров — одного из них, говорят, просто можно показывать ради наживы за деньги, так похож он на огромную обезьяну. Но разыскать в столице нужного человека и так нелегко, что же говорить о том, кто нарочно прячется?

— А вот как раз для этой цели государь дал мне одну вещицу, — улыбнулся Тай Кин Бо. — Очень полезную вещицу.

Он огляделся по сторонам и вдруг жестом вендийского файкьо раскрыл ладонь, в которой — Моу Па мог поклясться в этом всеми Десятью Святынями — за миг до того не было даже медной монетки. А теперь в его выгнутых лодочкой пальцах стоял маленький изящный колокольчик, вроде тех, что привязывают на праздничное шествие к ошейникам и попонкам придворных псов. Осторожно, словно редкостную бабочку за кончики крылышек, Кин Бо приподнял его и еле заметно тряхнул рукой.

По комнатке раскатился звук, напоминающий звук храмового гонга — только в тысячи раз тише и нежнее. Эхо, заметавшись от стены к стене, стихало медленно, словно не хотело расставаться с этим чарующим звоном.

— Серебряный колокольчик императрицы Утан Мин Ла! — в благоговейном изумлении вскричал Моу Па. — А я слыхал, что он исчез из нашего мира еще при прежней династии! Ведь говорили, что тот вендийский принц выкрал его и бросил в море, чтобы отец его возлюбленной никогда больше не смог найти дочь. Какое чудо! Я никогда не видел его даже издали! Тогда нам достаточно будет подойти к дому Верховного Жреца — именно там он побывал в последний раз. И еще до темноты мы отыщем его!

Его восторги могли бы, вероятно, продолжаться бесконечно, но тут к нему в каморку — разумеется, не стучась, — почти бегом ворвался Римьерос, а вслед за ним, тут же заполнив собою всю комнату, вошел барон Марко.

— Да у тебя гости! — несколько преувеличенно изумился принц вместо приветствия. — Гони его прочь, мне нужно с тобой поговорить.

— Говоитти? — переспросил Моу Па, выгнув и без того округлые брови. — Не боисся. Она нисего не поймет. Она — моя брата оцца. Она не знаит аквилонски.

— Да? — Прикц оглядел подозрительно невесть откуда взявшегося «дядю», но Кин Бо сохранял на лице столь безмятежное выражение, что зингарец счел его и в самом деле вполне безобидным. — Скажи-ка мне, знаток провинций, правда, что жена того князя — туранка? И к тому же красавица?

Моу Па растерянно взглянул на Тай Кин Бо. Тот еле заметно мигнул.

— Пиравда, — ответил юноша. — Осинь карасива.

— А что за столицей в джунглях стоят древние храмы с сокровищами — тоже правда?

— Пиравда, пиравда, — усиленно закивал Моу Па. — Ян Шань хотела взятти, мала-мала не смогла. Давно иссе. Сила нузно. Войско нузно. Мага — ниэт, никак.

— Ну разумеется, — мрачно вставил барон Марко. — Сам не справился, теперь нас посылает.

— А мы в столицу возвращаться не будем, — весело отозвался Римьерос. — Он сам сказал, что ничего оттуда не хочет. Может, и собирался он как-то заставить нас вернуться, но как он это сделает теперь, когда у меня пятьсот человек войска? Глупец! Моу Па, ты знаешь, как туда добраться, чтобы нам не брать провожатого у Ян Шаня?

— Моя зинаети, — снова закивал Моу Па. — Две дни — дорога, патом две дни — тязело, но коротоко.

— А длиннее, но все время по дороге? — быстро спросил Римьерос.

— Пяти дни.

— Превосходно! Пусть Ян Шань думает, что я, как дурак, поволоку сундук к нему. Мы уж как-нибудь разберемся с его сокровищем сами. Прекрасно! Как только Император наберет лучников, мы тронемся в путь. Что ж, больше мне от тебя ничего не нужно.

Он величественно кивнул кхитайцам и вышел. Вслед за ним с озабоченным видом вышел барон Марко. Более всего эта странная военная кампания доставляла хлопот именно ему.

Моу Па низко поклонился им вслед, пряча перекошенное от злобы и гнева лицо.

— Набери побольше воздуха в грудь, сын мой, и медленно выдохни, — улыбаясь, сказал ему Тай Кин Бо. — Сейчас не время предаваться гневу, нас ждут дела гораздо более важные и срочные.

— Да не прогневается на ничтожнейшего из слуг Пад-ды Сияющий Полуночный Дракон, Разящий без Промаха, Носящий Два Меча…

— Короче! — рявкнул Конан. Маленький кхитаец, желтый, как спелый лимон, бормотал бесконечную свою скороговорку и никак не мог добраться до сути. Киммериец уже жалел, что не вытолкал его взашей сразу, едва этот узкоглазый появился на пороге. Но любопытство взяло верх: стоило узнать, что заставило вельможу заплатить полный кошель золота за то, чтобы выяснить, где именно скрывается шайка гиганта-северянина, вот уже пол-луны безнаказанно опустошающая богатые дома и храмы столицы Поднебесной Империи.

Мудрый владелец постоялого двора «Золотая Крыша» сначала донес Конану, что его желает видеть «по важному делу» какой-то небедный господин, а уж потом разрешил своему мальчишке сообщить господину, где разместилась шайка Конана из Киммерии. Судя по затканному золотом шелковому халату поверх множества иных одеяний, господин, разыскивающий северянина, и в самом деле был небеден.

— Говори внятно, старик, зачем пришел, не то, клянусь Кромом, за дверь ты вылетишь еще проворнее, чем болтаешь языком! Ну, что тебе от меня понадобилось?

Кхитаец, видимо, только начавший перечислять все мыслимые и немыслимые титулы, коих заслуживал в его глазах Полуночный Дракон, осекся на полуслове и растерянно заморгал. Но вскоре снова обрел дар речи:

— У меня к тебе дело, о несравненный воин, равный отвагой и искусством одному лишь…

— Золотому Дракону непобедимого Бо-Цай, трехголового бога войны, я знаю, — закончил Конан и в сердцах так грохнул кулаком по столу, что подскочили и зазвенели фарфоровые плошки. — Так выкладывай свое дело наконец, Нергал тебя побери!

Ночной посетитель, ожидая, что следующий удар придется по нему, испуганно втянул голову в плечи, прикусив язык. Его маленькая лысая головка утонула в бесчисленных воротах многослойных одежд, и старик сразу стал похож на большую черепаху. Выглядело это так забавно, что Конан не выдержал и расхохотался. Несколько приободрившись, кхитаец неловко улыбнулся ему в ответ и вынул из рукава халата узкий футляр. Киммериец опасливо раскрыл лаковую коробочку, ожидая любого подвоха — но в футляре был всего лишь небольшой свиток. Развернув его на столе, Конан прочел, щуря глаза в тусклом свете масляной лампы: