Дьявол целует сладко (СИ) - Орлан Нари

Светлая улыбка мгновенно покинула его губы. Он попытался нахмуриться, но было видно, что ему больно это сделать.

— Хочешь сказать, Эмма была права?

— Эмма? — удивилась я.

— Она видела, как ты среди ночи уходила от Мартина. И предположила, что между вами что-то есть. Это правда?

Я потеряла дар речи. Печальные глаза Лёни с укором смотрели на меня, пока в моей груди сердце разрывалось от боли.

— Снежана, тебе пора уходить, — сказал врач.

Рука Лёни выскользнула из моей, я шагнула назад, не сводя с него глаз. Боюсь, мое молчание будет слишком красноречивым ответом. Но я не могу больше лгать и не могу выдавить из себя правду.

Развернувшись, я стрелой вылетела из палаты. За порогом на меня воззрилась толпа друзей и хороших знакомых. Все с искренним беспокойством принялись спрашивать, как себя чувствует Лёня. Проталкиваясь через них, я пробормотала что-то невразумительное, лишь бы поскорее уйти. Мне крайне необходимо остаться с собой наедине.

Эмма… я уже могу себе представить, что она сочинила в своей хитрой головушке и как это преподнесла Лёне, предварительно приукрасив и преувеличив. Только я решила окончательно избавиться от Мартина и посвятить себя полностью Лёне, как она все испортила.

Я остановилась. Нет, домой я не пойду. Нужно разобраться с Эммой.

Ее я нашла там же, где мы с ней спорили, — в баре. Сидя за столом, она записывала на диктофон показания бармена. Лиля, официантка, в это время убирала разбитое стекло у барной стойки.

— Где Мартин? — вырвалось из меня.

Эмма не обратила внимания на мой вопрос, продолжая сосредоточенно слушать парня. Только Лиля с досадой вздохнула и выровнялась, отбросив светлые кудри со лба.

— Проснулся и ушел. Эмчик ему легкое снотворное вперила.

— Он себя нормально чувствовал?

Лиля в ответ сдвинула плечами и, нагнувшись, снова принялась за уборку.

Когда я повернула голову к Эмме, она уже сверлила меня грозным взглядом. Место, где сидел бармен, опустело. Он подошел к официантке и принялся ей помогать.

Я присела на кожаный диван напротив Эммы. Между нами так ощущалось напряжение, что, казалось, сейчас заискрится воздух. Эмма машинально прокручивала пальцами хвост своей толстой косы. Если распустить ее волосы, то они точно достанут до пояса, но я ни разу не видела их распущенными. Меня всегда удивляло: это же сколько нужно терпения, чтобы отрастить столь длинные и густые волосы, и не остричь их, поддавшись душевному порыву, не покрасить, захотев экспериментов.

Но терпение к уходу за волосами — единственное положительное качество характера Эммы, о котором я знала.

— Беспокоишься о Мартине? — хмыкнула она. — Его, в отличие от Лео, ноги сами вынесли отсюда.

— Все благодаря тебе, — прошипела я, облокотившись обеими руками о стол. — Специально Лёню настроила, да?

Эмма откинулась на спинку дивана и взглянула на меня из-под полуопущенных длинных ресниц.

— А если и так, то что? Я его настроила на то, чтобы он снял свои розовые очки, когда на тебя смотрит. — Она скривилась так, словно проглотила дольку лимона без сахара.

— Да? Вижу, ты довольна результатом. Не так ли?

— Я лишь ему помогла лучше тебя узнать. В том, что ты такая потаскушка, я не виновата.

В один миг я подорвалась с места, всем нутром желая намотать эту ее косичку на свой кулак так, чтобы Эмма пронзительно взвыла от боли.

— Думаешь, это поможет тебе его заполучить?! — выкрикнула я, а потом тише добавила: — Пусть я не лучшая кандидатура для Лёни, но ты — худшая.

Бросив ей напоследок гневный взгляд, я покинула бар.

Ругаться с начальством — плохо, знаю. Я и так едва сдержалась от матерных эпитетов в адрес Эммы. Но ее кругленький зад я лизать не собираюсь. Пусть готовит мне сверхурочные, отправляет на сложные задания и поднимает с постели среди ночи. Мне все равно.

Уже в другом конце лагеря я вспомнила, что так и не передала ей свои свидетельские показания. Хотя что они изменят? Наверняка она в протоколе напишет, что виноват во всем Мартин, а Лёня лишь несчастный пострадавший.

За нарушение контракта проживания Мартин отгребет по полной. Снимать блок с дара и устраивать драки в лагере — запрещено. Но Лёня тоже виноват. Он первый начал, да еще и так сильно ударил Мартина. Я не могла перестать волноваться о его самочувствии. Я вспоминала о том, как из-за прикосновения ко мне возвращался его человеческий облик. Значит, желание меня обнять было сильнее желания отомстить за удар столом.

Перед внутренним взором по дороге домой, проигрывалась раз за разом драка в баре, повторялись слова… Стоп. Едва не врезавшись в соседку, я развернулась на сто восемьдесят градусов и помчалась к Мартину.

Он ведь считает, что я обо всем рассказала Лёне и уже сейчас наверняка продумывает глобальный план мести. Нужно ему все объяснить.

Пока я пересекала лагерь, чувствовала на себе осуждающие взгляды. Страшно представить, какими додуманными подробностями обросло происшествие в баре. Думаю, Эмма в этом сыграла не последнюю роль.

Мартин долго не подходил к двери. Я раз за разом мучила звонок, уже не переживая, что меня кто-то увидит.

Но когда я уже всерьез задумалась о том, что, возможно, Мартин ушел не домой, дверь распахнулась. Он стоял в своих обычных домашних штанах и футболке. Его лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Взгляд равнодушно застыл на мне.

Оглянувшись по сторонам, я прошептала:

— Я не рассказывала о нашем договоре.

— Молодец.

Странно, в этот раз он не отошел с дверного проема, не предложил войти, не затащил меня за руку в квартиру. Будто он вообще не хотел, чтобы я заходила.

— Приходи завтра, — сказал он. — Сегодня я кое-кого жду.

— Кого?

Мартин отвел взгляд, глубоко вздохнув. Незаметно, что он горит желанием отвечать на мой вопрос.

Неужели… Полина уже успела распушить свои перья перед ним? Время зря не теряет. Хотя почему я возмущаюсь? Сама ведь ее отправила в объятья к Мартину.

— Кого ты ждешь? — решила снова спросить я.

— Неважно. До завтра.

В следующий миг дверь захлопнулась перед моим носом.

ГЛАВА 12

— Снежок, что с тобой?

Увидев меня на пороге своей квартиры, Инна широко распахнула глаза.

— Это какой-то кошмар… — пробормотала я, проходя мимо нее. В прихожей меня встретил сладкий аромат выпечки и поманил за собой на кухню.

Инна жила в той части лагеря, где комнаты в квартире отделялись друг от друга стенами, а не так, как у меня — воздухом, образуя сплошную студию. Хоть на кухоньке у подруги было сложно повернуться, но мне нравилось, что она находилась отдельно.

— Что печешь? — спросила я, присаживаясь на стул.

— Яблочный пирог с орехами и изюмом.

— Тогда я остаюсь у тебя на ночь.

— Оставайся. — Инна присела рядом и, облокотившись о кухонный стол салатового цвета, с беспокойством взглянула на меня. — Прости, что не осталась в баре. Меня выдернули из квартиры как раз в тот момент, когда я поставила тесто в духовку. Так что я спешила обратно.

— Ты Мартина осмотрела? Он в порядке?

— Здоров и цел, но не в порядке.

Я нахмурилась. Инна подалась вперед и заговорщицким шепотом произнесла:

— Когда Мартин проснулся, то в первую очередь спросил: «Где Снежана?» А после моих слов о том, что ты побежала за Лёней, едва не взбесился. Сразу подорвался и ушел из бара.

— Наверняка вспомнил, что опаздывает на важную встречу, — фыркнула я.

Во мне так и бурлила ревность, выпуская ядовитые пары злости. Как представлю, что Мартин будет с другой девушкой проделывать все вещи, которые проделывал со мной, так сразу же хочется крушить все вокруг и плакать навзрыд, вливая в себя литры спиртного.

— Так, — поднялась подруга, — пока я делаю чай, рассказывай мне, что приключилось с тобой за последние несколько часов.

Не сдабривать свой рассказ ругательствами было невозможно. С одной стороны, меня радовало то, что слезы больше не просились наружу. Но с другой — было жалко подругу, которая то и дело вздрагивала от моих подробных и красочных описаний, подкрепленных громкими ударами кулака по столу.