Выйти замуж за лорда - Джудит О`Брайен

– Простите, ваша светлость. – Констанс присела в глубоком реверансе.

– Этот дом, должно быть, произвел на вас неизгладимое впечатление, мисс Ллойд, – с нескрываемой гордостью произнесла герцогиня.

– Вы не представляете, какое. – пролепетала Констанс, пытаясь взять себя в руки.

Довольная ответом, герцогиня указала ей на стул, обтянутый штофом с узором, где розы размером с кочаны капусты соседствовали с коричневыми желудями, больше похожими на картошку.

– Садитесь, мисс Ллойд. Я хочу как следует вас разглядеть.

Чувствуя себя букашкой под увеличительным стеклом, Констанс подчинилась. Она была рада возможности сесть и собраться с мыслями. После осмотра дома и этой встречи с будущей свекровью ей казалось, что она пребывает во сне, от которого ей надо как можно скорее очнуться.

– Что ж, – с довольным смешком заметила герцогиня, – я теперь понимаю, что в вас привлекло внимание моего сына. Поверьте, вы совсем не похожи на американку.

Констанс скромно улыбнулась.

– Как это мило с вашей стороны сделать мне такой комплимент. – Констанс вспомнила, как однажды то же самое сказал ей английский джентльмен и подчеркнул, что для чужестранца наивысший комплимент, когда его принимают за англичанина.

– Неплохо, неплохо. Но ваши бедра, мисс Ллойд. Они меня немного разочаровали.

– Ваша светлость?

– Хорошо, не будем об этом. Все равно, я полагаю, этому уже не поможешь. У вас были дети?

– Ваша светлость, я не была замужем.

– Да, но мы с вами знаем, что рождение детей не всегда связано с браком. Итак, как я понимаю, у вас никогда не было детей.

– Конечно, не было!

– Жаль. Тогда мы бы с уверенностью знали, что вы не бесплодны.

Здесь Констанс совсем смешалась и не нашла слов, чтобы ответить. Да и что она могла сказать? Герцогиня, повернувшись на каблуках, подошла к широкой кушетке и, подхватив левой рукой шлейф, села. Довольно много времени у нее ушло на то, чтобы уложить вокруг себя ярды складок широкой юбки, и, лишь покончив с этим, она снова посмотрела на Констанс.

Ее лицо представляло собой как бы набросок портрета, очерченного с помощью складок. Небольшие глазки герцогини помещались в глубокой складке между щеками и бровями, ее рот, большой, с крупными губами над крутым подбородком, был как бы заключен в две крупные складки, похожие на круглые скобки. Но больше всего Констанс поразили волосы герцогини. И не столько тем, что их было слишком много. Они удивляли своим ярко-рыжим цветом, слишком ярким, каким природа еще не наделяла человека. Без постороннего вмешательства здесь не обошлось.

– О! Я вижу, вы любуетесь моей диадемой, – улыбнулась герцогиня. – Это герцогская реликвия, ей более пятидесяти лет. Как вы сами видите, она из золота и бриллиантов в форме листьев и ягод клубники. Я берегу ее специально на случай коронации. Когда придет время коронации принца Уэльского, я должна буду показать, что привыкла к тяжести этой диадемы.

Герцогиня опять повергла Констанс в состояние растерянности. Она снова оказалась неспособной произнести нужные слова. Но будущая свекровь ждала ответа, и Констанс наконец решила отшутиться:

– Боюсь, ваша светлость, что у меня нет таких проблем, потому что нет диадемы.

– Не говорите ерунды. Только герцоги и герцогини имеют на это право, мисс Ллойд. А что касается вас, то и подавно: диадему не может носить незамужняя женщина. Это было бы дерзким и неприличным.

– Я запомню это.

– Советую вам это сделать. Почему вы не надели одно из тех платьев, которые я вам послала?

– По дороге мы были ограблены, нам угрожали оружием.

– Кто это «мы»?

– Меня сопровождал мистер Смит. Друг Филипа. Кстати, где Филип?

– Откуда мне знать? Полагаю, где-нибудь что-нибудь ищет в дебрях Уэлса, а потом моет голову от угольной пыли.

– Филип моет голову от угольной пыли?

– Господи, конечно, нет! – Герцогиня рассмеялась, хрипло и от души.

Констанс обратила внимание на ее руки – грубые, большие, как у фермера или мясника. Она никогда еще не видела таких рук у женщин. Взгляд ее невольно упал на ноги герцогини. Она не ошиблась – ноги были под стать рукам.

– Ваша светлость, пожалуй, мне следует вам сказать, что фата, которую вы так любезно прислали мне, была разорвана грабителями.

Герцогиня посмотрела на нее так, будто у Констанс на голове выросли рога.

– О чем вы говорите?

– О кружевной фате, ваша светлость. Вы прислали ее мне вместе с платьями. Такая красивая кремовая кружевная фата.

– Что-то я не припоминаю. О да! – Герцогиня опять рассмеялась, но в смехе ее было что-то путающее, почти зловещее, подобное неуправляемой стихии. – Кружева? Мисс Ллойд, это была скатерть, к тому же машинной вязки. У меня не было во что завернуть вещи, ею я и воспользовалась. Зачем мне было посылать вам фату! Как забавно получилось!

Констанс, онемев, сидела и смотрела на герцогиню, лицо которой даже разрумянилось от удовольствия.

– Не хотите ли чаю, мисс Ллойд?

– О да. Спасибо. – Констанс попыталась улыбнуться.

– Чай там, на серебряном подносе. Мне две ложки, сахара и немного сливок.

Продолжая улыбаться, Констанс поднялась и налила, герцогине чашку чаю, сделав все, как та просила, а про себя подумала, что охотно положила бы ей ложек шесть сахара и сливок без меры.

– И что-нибудь сладкое к чаю, – добавила герцогиня.

Вернувшись к подносу, Констанс положила на тарелку несколько маленьких пирожных и подала герцогине.

– Пожалуйста, еще сандвич с кресс-салатом.

Констанс тщательно выбрала сандвич с салатом, добавив к нему и сандвич с помидором, и поднесла все герцогине. Сама же она быстро проглотила сандвич с салатом, чтобы утолить уже не на шутку разыгравшийся голод. Если хозяйка дома ей больше ничего не предложит, это будет все, на чем она должна продержаться до ужина.

– Вы можете тоже себе налить чаю, если хотите.

– Благодарю, ваша светлость, – с облегчением промолвила Констанс.

Герцогиня кивнула и шумно отхлебнула чай, крепко зажав крохотную чашку в своей массивной, грубой руке. Она ничего не говорила, но удовлетворенно улыбалась. Чай был приготовлен так, как она просила.

– Полагаю, что Филип приедет в конце недели, – сказала она.

– В конце недели? – недоуменно переспросила Констанс. – Где же он?

– Я послала его к избирателям в Боллсбридж.

Констанс не осмелилась напомнить герцогине, что Боллсбридж всего в нескольких милях от поместья, однако же сказала:

– Почему бы ему по вечерам не приезжать домой?

– Потому, милая, что он должен уделять серьезное внимание политике, работать над своими речами, высказывать новые идеи, которые заставили бы эту чернь проголосовать за него. Он должен приучиться к долгому стоянию на ногах, к рукопожатиям простых людей и всему такому прочему. А мы с вами тем временем поближе узнаем друг друга. Да, пока я не забыла, пойдемте-ка ко мне.