Германия. В круговороте фашистской свастики - Николай Устрялов

День 5 марта наци окрестили «днем пробуждения Германии». Всю ночь выборов горели символические огни вдоль Рейна и польской границы: жест в адрес немцев, отторгнутых от родины. Не желая «вступать на проклятую землю польского коридора», Гитлер совершил предвыборное путешествие в Восточную Пруссию на аэроплане. Пролетая над коридором, он прокричал радиоречь:

— Привет тебе, Восточная Пруссия! Мы будем сражаться за тебя до последнего человека!

Результат пожарных выборов укрепил позицию правительства и снял бремя сомнений с совести старого президента. Можно было с удвоенной энергией продолжать «национальную революцию», т. е. всестороннюю ликвидацию веймарского строя.

На очереди стояла проблема федерации и партикуляризма. Южные государства во главе с Баварией оказывали сопротивление новым порядкам: там задерживались у власти люди старых католических партий, гвардии немецкого федерализма. Весь февраль месяц длилось состояние неопределенности. Мюнхенское правительство твердило, что если Берлин пришлет в Баварию комиссара, он будет арестован на границе. Перед выборами полемическое настроение антипрусских элементов юга и запада поднялось до точки кипения. «Мы гордимся, — восклицал 3 марта Шефер, лидер баварской народной партии, — что государство Бавария остается крепостью, которой не одолеть никакой партии. Если Карлу Великому, Барбароссе и Габсбургам не удалось привести нас в повиновение, то это не удастся также и Адольфу Гитлеру… Баварская культура и храм в Бамберге уже существовали, когда на том болоте, где сейчас стоит Берлин, бродили дикие свиньи».

Не переходя до выборов к методу прямого действия, Гитлер в своих выступлениях продолжал неуклонно провозглашать принцип единства политической системы и политического руководства всего рейха. Он подчеркивал, что принцип этот, отвечающий жизненным интересам германской нации, благотворен и для самих государств, ныне против него восстающих. «Если возникнет план создания границы по Майну, то подобный план будет разбит и отвергнут в самой Баварии».

Действительность оправдала этот прогноз. Выборы принесли гитлеровцам успех не только в Пруссии, но и в южных государствах. И в Баварии, и в Вюртемберге они удвоили, а в некоторых избирательных округах почти утроили свои голоса, оставив позади себя все прочие партии. Этот успех подорвал изнутри силу сопротивления местных правительств и развязал Гитлеру руки. Через несколько дней после выборов имперское правительство стало повсюду назначать своих комиссаров, заведующих полицией и прочими ведомствами, и не прошло и недели, как административный аппарат во всей Германии перешел целиком имперскому министерству внутренних дел. Комиссаром Баварии был назначен расистский генерал фон Эпп. Кабинет Гельда покорился судьбе, ограничившись холостым протестом. Шефер, арестованный штурмовиками, уже не вспоминал о Барбароссе.

Освоив таким образом земли, правительство решило довести дело до конца. В начале апреля вступил в силу принятый им закон о единообразной структуре (Gleichscha Itungsgesetz), согласно которому, в целях обеспечения единого политического руководства во всегерманском масштабе, состав ландтагов отдельных государств Германии отныне будет определяться результатами последних выборов в рейхстаг. В правительственной декларации 23 марта этот закон получил подобающую мотивировку. «Необходимость даже и в нормальные времена, — заявил рейхсканцлер, — двадцать раз в течение четырех лет посылать народ к урнам, то в рейхе, то в отдельных землях, — приводит к полному падению авторитета законодательных собраний в глазах народа. Правительство найдет средство сделать единый общий вывод и для рейха, и для земель исходя из однократного изъявления национальной воли». И вот, во исполнение этого обещания новый закон упраздняет выборы в ландтаг.

А еще через несколько дней был издан другой закон, определяющий организацию правительственной власти в землях. По этому закону, во всех немецких государствах, за исключением Пруссии, президентом по представлению рейхсканцлера назначается имперский наместник. Задачей наместника является наблюдение за точным выполнением всех директив рейхсканцлера. Наместник должен происходить из той страны, куда он получает назначение (этот куртуазный параграф призван, очевидно, позолотить преподнесенную партикуляризму пилюлю). Что касается Пруссии, то в ней права наместника предоставляются рейхсканцлеру. Члены имперского правительства могут одновременно являться членами прусского правительства. Все разделы конституции рейха и отдельных государств, противоречащие этому закону, отменяются.

Так решена проблема германского федерализма. Излишне пояснять, что этими двумя законами вводится жесткая централизация государственного управления и что от федеративного устройства Германии ныне остается лишь внешнее подразделение на «земли» (Lander). Процесс объединения Германии как будто завершается. В этой сфере Гитлер, в точном соответствии с идеократическим принципом фашизма, стремится довести до конца прославленное дело Бисмарка. И снова Пруссия возвращает себе свою историческую роль.

12 марта был издан декрет президента об изменении флага германской державы. Черно-красно-золотой флаг, установленный статьей третьей веймарской конституции, отменялся; восстанавливались старые дореволюционные цвета, впрочем, с дополнением. А именно, декрет гласил, что отныне «черно-бело-красный флаг и флаг со свастикой должны висеть рядом». И добавлял: «на военных зданиях будут только германские военные флаги». Президент не счел даже нужным подождать созыва рейхстага, дабы сменить флаг, не нарушая конституции. Но правительство торопилось: ему хотелось провести потсдамское торжество открытия рейхстага в надлежащем национальном оформлении; стоило ли в таком случае церемониться с ветхой веймарской чешуей? Старый фельдмаршал был, говорили, доволен и тем, что ему удалось уберечь от свастики рейхсвер.

Коммунистов решили в парламент не пускать. «Гоните московитов к дьяволу», — неистовствовала расистская пресса. «Эти господа, — заявил о коммунистических депутатах министр внутренних дел Фрик, — должны снова привыкать к плодотворной работе. Мы им дадим возможность выполнять эту работу в концентрационных лагерях». Геринг выражался общее и еще решительнее: «Для нас существуют две части народа: одна, признающая себя народом, и другая, которая стремится разрушать и разлагать. Эта последняя часть будет государством уничтожена». Не отставал от своих соратников и сам вождь. «Либо марксизм, либо германский народ. Через десять лет в Германии не будет больше никаких признаков марксизма».

При всем том, однако, если коммунисты отсекались сразу, то социал-демократы оставлялись на вторую очередь. Пока же им разрешили даже явиться в рейхстаг.

Эти люди не внушали опасений: среди них не было ни Верньо, ни Дантона, и своим унизительным присутствием они обещали лишь придать надлежащую красочную полноту торжеству победителей. Так еще блаженный Августин отмечал, что картина петушиного боя была бы эстетически ущербна без выпуклой, хотя и плачевной самой по себе, фигуры побежденного петуха, убегающего, опустив хвост, с поля сражения…

21 марта состоялось пышное празднество в Потсдаме. В гарнизонной церкви, где покоится Фридрих Великий, собрался новый рейхстаг. Гинденбург и Гитлер произнесли торжественные речи о национальном возрождении, о «единой, свободной, гордой Германии». Шумно кипел энтузиазм. Президент возложил венок на могилу Фридриха Великого. Темой дня, царящей в сердцах и умах, было восстановление исконных национально-исторических традиций. Праздник смотрел больше назад, чем вперед.

Но за праздником следуют будни, полные насущными заботами и тревожно глядящие в будущее. Парламент сделал свое дело, парламент может уйти. 23 марта Гитлер прочел правительственную декларацию и в заключение потребовал от рейхстага предоставления правительству национальной революции полноты власти на четыре года. «Заставлять правительство, — заявил он, — от случая к случаю выторговывать и выпрашивать у рейхстага согласие на необходимые мероприятия противоречило бы духу национального возрождения и поставленным целям». Однако, прибавил он, рейхстаг не предполагается упразднить вовсе. Правительство готово время от времени, когда это будет сочтено полезным, ставить его в известность о принимаемых мерах и обращаться за его поддержкой. Правительство использует закон о чрезвычайных полномочиях лишь для проведения жизненно необходимых реформ. «Ваше дело, господа депутаты, выбирать между миром и войной».

Закон о полномочиях был принят большинством 441 голоса против 94. Он передал кабинету министров право издавать любые законы. Только учреждения рейхстага и рейхсрата, а также права президента остаются неприкосновенными. Закон действует до 1 апреля 1937 года, но он становится ничтожным в случае смены правительства.