Страшный Крокозавр и его дети - Сергей Голицын

Провалились доски второго этажа. Мальчики шестого класса задавили мальчиков седьмого, спавших на матрасах под ними. Опять соорудили нары, опять улеглись.

Петр Владимирович крикнул своим страшным басом:

– Лежите не двигаясь! Все на правый бок! Захотите повернуться на левый – поворачивайтесь только по команде. На животе и на спине спать запрещается.

Он погасил свет. Но разве можно было сразу уснуть в такой необычной обстановке? Только четвертый зычный окрик Петра Владимировича навел порядок и тишину.

ЧТО СДЕЛАЛ МИША КЛЮЧИК

Миша Ключик проснулся. Он только что видел сон. …Лето. Жара. Луг, залитый солнцем. Опушка елового леса. Миша идет и удивляется: почему же луг не зеленый, а светло-лиловый? Он подходит ближе… Да ведь это фиалки! Луг усыпан бледными голубовато-лиловыми душистыми фиалками. Теми самыми… Запах такой тонкий и нежный, что его чувствуешь с закрытыми глазами. Как странно! Ведь душистые фиалки никогда не растут среди луга на солнцепеке, лишь в тенистых кустах или под деревьями, на сырой и черной земле.

Миша бросается рвать цветы. Он рвет не разгибаясь. Букет получился огромный, как сноп.

Вдруг он видит, из леса выходит Галя Крышечкина в своем синем спортивном костюме, похожая на тоненького мальчика. Она остановилась, смотрит на него, кажется, ждет его…

Миша с букетом в руках идет к ней… Он хочет подарить ей букет… Как страшно!.. Дух захватывает от страха… Ноги подкашиваются… «Изыскатель, смелее!» – шепчет Миша. Но у него руки заняты, он не может дотронуться до виска…. Галя смотрит на него широко открытыми, удивленными глазами… Вдруг Миша спотыкается, падает… И просыпается.

Миша не сразу понял, где он и куда попал. «Да ведь мы на дачу в деревню приехали, на полу ночуем. Ух, сколько набилось народу в комнате, прямо жуть!» В темноте никого не разглядеть. Миша закрыл глаза и снова уснул.

– Подъе-о-о-о-ом!

До чего противно будит Крокозавр! И тотчас все зашевелились, засопели сквозь сон, позевывая. В промороженные окна забрезжил тусклый рассвет.

– Давай, давай быстрее! Матрасы, одеяла – свертывай к стенке! – густым басом торопил Крокозавр.

– На утреннюю зарядку, на мороз – беги! – раздалась звонкая команда Димы Топоркова.

– Снегом, снегом! Умываться снегом! – кричала на кухне Светлана.

Мальчики и девочки выскакивали из-под одеял, перекликаясь, сновали между кухней и комнатами, искали ботинки, шаровары, куртки. Все торопливо одевались, обувались, выбегали один за другим в сени, оттуда на скрипучее от мороза крыльцо, на снег.

Миша выпрыгнул наружу. И сразу же он забыл свой необыкновенный сон, мороз захватил дух.

Началась утренняя зарядка – раз-два-три-четыре!

Все встали рядами по едва намеченным на снегу огородным грядкам, между клумбами, между молоденькими яблонями. Миша стоял в первом ряду, прямо перед Владимиром Яковлевичем. С особенным удовольствием он наклонялся, выпрямлялся, топал ботинками, хлопал в ладоши…

Мороз ударил крепкий. Опушенные инеем розовые деревья, отбрасывая синие тени, стояли неподвижно. Розоватый дым столбами поднимался ввысь из обеих труб…

Сразу после завтрака шумливые лыжники отправились на ближайшую высокую гору.

Миша как будто случайно занял лыжню сзади Гали. Она скользила, хлопая по снегу лыжами. Комочки снега налипли на ее светлых кудрях, облепляя синюю с красным помпоном шапочку. Миша двигался следом за Галей, чуть не наступая лыжами на концы ее лыж.

Ехали по санной дороге, через мелкий осинник. Пушистые красногрудые снегири, клевавшие конский навоз, неохотно уступали путь, перепархивали на ветки.

Ага, вон она, та гора! Ух как высоко! Все встали над самой кручей. Далеко-далеко внизу, окаймленная коричневыми полосками кустов, легла белая и ровная широкая дорога.

«Это Москва-река, – догадался Миша. – А на той стороне белое, блестящее на солнце поле, темная, словно прочерченная рейсфедером, тонкая линия шоссе, опять белое поле и лес пепельно-серый до самого неба, и небо голубое, и воздух морозный без всякого ветра… Интересно, на сколько километров отсюда видно! – подумал Миша. – Спросить бы об этом Крокозавра! Вон стоит, смеется с девчонками, что-то им объясняет. Они перед ним совсем маленькими кажутся. Да нет, не стану спрашивать».

– Мы первые съедем с горы, а вы смотрите, – сказал Крокозавр. Он был в белом свитере, Светлана – в красном, Владимир Яковлевич – в черном. Все трое взмахнули палками и одновременно понеслись вниз, вздымая снежную пыль.

«Как здорово! И не очень страшно, – подумал Миша. – Нет, страшно».

Уже через секунду белое, черное и красное пятна исчезли далеко внизу в клубах снега, маленькие фигурки вылетели на Москву-реку, остановились далеко под противоположным берегом. Крокозавр, кажется, звал кого-то. Миша ничего не слышал.

– Чего мы тут мерзнем? Давайте! – воскликнул Дима Топорков.

– Дима, подожди, команды не было! – предостерегающе крикнула Люба Райкова. Но уже понеслись вниз сразу четверо восьмиклассников, трое – по готовым лыжням, Дима – по целине. Двинулись еще четверо. Вон двое упали, еще один барахтается в сугробе. Галя Крайнева была первой девочкой, которая решилась спуститься. Она съехала плавно, как настоящая спортсменка.

Взрослые поднялись на гору.

– Ребята, что ж вы тут стоите? – пристыдила Светлана лыжников. – Совсем не страшно! – Румяная, улыбающаяся, она тяжело дышала после подъема на гору.

– Докажите… – шепнул Крокозавр своим ребятам, чуть-чуть приподнимая руку.

Понятно, он хотел сказать – докажите, что вы изыскатели.

Помчалась Наташа Ситова, за нею Нина Вьюшина, Вася Крутов, другие мальчики и девочки шестого «Б».

– И… – тихо позвала Алла Анохина.

Игорь Ершов тут же оказался рядом, и оба понеслись вниз.

Миша, конечно, тоже полетит, но только после Гали. В случае чего будет ее спасать. Он встал рядом с ней, напряженно ожидая. Но она не ехала, только сверху заглядывала – верно, побаивалась.

Скоро по всей белой горе рассыпались разноцветные фигурки. Одни стояли наверху, другие летели вниз, или неторопливо поднимались, или копошились в снегу…

– Я боюсь… Я никогда в жизни… Я не умею… – упирался и пыхтел Вова Драчев.

– Эх ты, будущий космонавт! А как космонавты тренируются? – Светлана не знала, то ли ей смеяться, то ли сердиться. – Давай вместе, за руки.

Стиснув зубы, Вовка наконец ринулся вниз, ухватив Светлану за руку, и тут же кувыркнулся носом в снег, увлекая за собой девушку. Вся в снегу, смеющаяся Светлана едва выбралась сама, вытащила Вовку, помогла ему встать, отряхнула.

Наконец Галя Крышечкина, кажется, решилась, двинула лыжи. Миша встал наготове. Она чуть нагнулась, оттолкнулась и полетела.

Миша помчался следом. Но он глядел не на лыжню впереди себя, а на синюю с красным Галину шапочку, на ее светлые волосы. И тут его правую лыжу занесло вбок… Он плюхнулся головой вперед, лыжами кверху. Кое-как вылез из снега, сел, огляделся. И увидел Галю, совсем малюсенькую, далеко-далеко внизу. Она остановилась у того берега и смотрела на гору. Нет, не на гору, кажется, на него. И наверняка смеялась над ним. Потом спокойно начала поворачивать, собираясь подняться… Нет, она не смеялась над ним, даже не смотрела на него… Да она вообще не думала о нем. Какое ей дело до Ключика? Упал он или съехал благополучно – разве это ее интересует?

С лыжами в руках Миша начал подниматься на гору, зябко поеживаясь; снег попал ему за шиворот и в рукава; пришлось расстегивать куртку, вытряхивать снег. Ему казалось, все смотрят на него, думают: «Эх, не сумел скатиться!»

Между тем Галя тоже поднялась. Она торжествующе улыбалась. «Доказала, что изыскательница, и довольна», – угрюмо подумал Миша. А она, не обращая на него никакого внимания, снова встала на краю горы, сейчас опять полетит вниз.

Миша тоже приготовился к спуску. Сзади он услышал сопение Вовки Драчева.

– Ты расставь ноги, чуть наклонись и давай… – учила его Светлана.

В другое время Миша обязательно поддел бы Вовку, поддразнил его, а сейчас ему было не до того. Ведь сам-то он отлично ходит на лыжах, а тут…

И Миша, ни на кого не глядя, оттолкнулся палками и покатил вниз. Съехал мастерски, да еще у самой реки сделал резкий поворот.

Медленно возвращаясь, он терзался:

«Никакого внимания она на меня не обращает. А что, если… – Миша даже зажмурился. – До чего ловко придумал! Галя ведь санитарка. Нарочно палец обрежу, пусть она йодом зальет, пусть перевяжет, а на следующий день обязательно будет спрашивать: «Не болит ли?» И все? И опять перестанет разговаривать? Нет, палец обрезать мало. Надо придумать что-нибудь позанятнее да пострашнее. Вот упаду еще раз и закричу: «Ногу зашиб!» Нет, не годится. Мне тогда не позволят на лыжах ходить. А что, если…»

Миша опять зажмурился. Он читал у Вальтера Скотта, как прекрасная дева перевязывала голову раненому рыцарю. «Надо ранить себя в лоб или в макушку. А как? Подойти к дереву и раз… стукнуться что есть силы башкой о кору». Миша заволновался, сумеет ли? Ну да еще есть время подумать: сегодня дежурит санитарка восьмого класса, завтра седьмого, а послезавтра…