Страшный Крокозавр и его дети - Сергей Голицын

Валерия Михайловна в шубке с поднятым меховым воротником стояла в стороне, издали наблюдая за оживленной сутолокой.

Народу в автобус набилось полным-полно. На каждой скамейке уместилось по трое, да на коленях у тех еще по двое, да в проходе поверх лыжных штабелей село на пол человек двенадцать. А несколько ребят еще дожидались на морозе.

Петр Владимирович стоял у двери автобуса.

– Еще теснее, еще плотнее! Вот сюда залезайте двое! – командовал он, подталкивая ребят, сперва легонько, потом сильнее. К нему подошли Люба Райкова и две девочки – члены штаба.

– Мы должны ехать первым рейсом, – заносчиво произнесла Люба.

Петр Владимирович искоса посмотрел на ее очки, вздохнув, отстранился от двери и пропустил всех троих.

– Я тоже должен ехать первым рейсом, – послышался за его спиной самоуверенный ломающийся тенорок. Это был восьмиклассник Дима Топорков – председатель совета дружины.

– Я обязан ехать первым рейсом, – настойчиво повторил Дима. – Я ответственный дежурный на сегодняшний день.

Этот стройный, красивый, с тонкими чертами лица мальчик еще тогда, на дне рождения интерната, очень понравился Петру Владимировичу.

– Давай! – крикнул он ему.

Оба они кое-как втиснулись самыми последними и сели на ступеньках. Двери захлопнулись. Кряхтя и покачиваясь, автобус тяжело выехал с интернатского двора. Хорошо, что от дыхания сразу заморозились и запотели стекла, а то ни один милиционер не пропустил бы столь перегруженную машину.

В дачный поселок приехали через три часа. Дорогу к дому совсем завалило снегом, и автобус остановился на шоссе метрах в двухстах от дачи Вячеслава Александровича.

Петр Владимирович и Светлана поспешили вперед. К своему ужасу, Петр Владимирович увидел заколоченные окна у дома того соседа, которому дядя послал письмо с просьбой протопить дачу. Значит, письмо не дошло.

Он открыл ключом наружную дверь дома и вошел внутрь.

Навстречу пахнула угрожающая морозная тишина. Честное слово, снаружи было теплее. Светлана посмотрела на Петра Владимировича, он посмотрел на нее. Они прошли через кухню в комнаты. Мерзлые половицы гулко затрещали под ногами. Петр Владимирович прикоснулся было рукой к никелированной спинке кровати и тут же отдернул ее от холода.

– Ничего страшного! Мы студентами всегда приезжали в нетопленный дом, – непринужденно сказал он. – Увидишь, через два часа будет совсем тепло. И пожалуйста, без паники.

Он выскочил на крыльцо и, утопая по колено в рыхлом снегу, зашагал к дровяному сараю, а Светлана поспешила к путешественникам.

Автобуса уже не было. Ребята играли на шоссе в догонялки. Шумливые, беззаботные, они потащили свое имущество и ввалились в промороженный дом. Зазвенели половицы под их лыжными ботинками. Стены тотчас же покрылись пепельной изморозью. За три минуты все помещение окуталось паром.

– Петр Владимирович, где вы? – беспокойно спрашивала Светлана.

Скрытый туманом и толпой ребятишек, он сидел на полу на корточках перед кухонной плитой и силился ее растопить.

Береста вспыхивала, крутилась и шипела, но пламя ее едва дотрагивалось до древесины, а проклятый дым почему-то валил в кухню.

Петр Владимирович дул, пыхтел, шумно дышал, иногда прикладывал пальцы то к правому, то к левому виску… Потом он признался Светлане, что в эту минуту действительно очень испугался. Прежде, когда приезжали студенты, печки сразу растапливались.

– Я полезу на крышу, наверное, снегом завалило трубу! – крикнул Дима Топорков.

– Полезай! – не поворачивая головы от печки, отозвался Петр Владимирович.

Дима выскочил за дверь. Группа ребят притащила новые охапки дров. А дым продолжал ползти, ел глаза, лез в горло.

На железной крыше загремели шаги мальчиков.

– Ой как холодно! Ой как холодно! – запели Галя Крышечкина и Алла Анохина, в тумане они едва виднелись.

Но Петр Владимирович не слышал их; он ничего не видел, кроме охапки березовых полешек в печке, которые никак не хотели загораться. Набрав как можно больше воздуха в легкие, он изо всех сил принялся дуть в печку.

И тут дрова вдруг разом вспыхнули, пламя бодро затрещало, загудело, запело. Из комнаты раздались ликующие крики, в голландке тоже разгорелся огонь.

Петр Владимирович поднялся во весь свой огромный рост. Черный от копоти, едва видимый сквозь туман, он сейчас чем-то напоминал подъемный кран.

– Ребята, у нас же «Полярная экспедиция», мы холода не боимся! – утешала Светлана.

– Мы в Антарктиде! – вторил ей только что вошедший Дима Топорков.

Петр Владимирович готов был расцеловать мальчика.

– Молодец, трубочист! Выручил! – Он обернулся к Светлане: – А вы все берите лыжи и отправляйтесь на «Южный полюс», это совсем недалеко – свернете по улице направо и попадете в лес. Там скорее согреетесь и нам тут мешать не будете. Даю слово: через два часа, даже полтора будет совсем тепло.

Дом опустел. Остались проворные дежурные во главе с Димой Топорковым. И еще штаб. Три девочки забрались в уголок, тесно прижавшись друг к другу.

Дрова весело гудели. По начинающим оттаивать стенам потекли водяные слезы, пар клубами поднимался к потолку, туман в комнате редел.

– Ребята, чувствуете, теплеет, теплеет! – ликовал Петр Владимирович. – А вторым рейсом привезут матрасы и одеяла, потом мы сделаем нары. – Он обернулся к Диме Топоркову: – Ну-ка, Дима, давай команду за досками. Там за сараем целый штабель.

– Дежурные, айда за мной!

И тут Дима обнаружил трех членов штаба – Любу Райкову и ее подруг, притулившихся на диване.

– А вы что тут бездельничаете? Побежали, побежали!

Две девочки медленно поднялись и пошли следом за ним. Люба Райкова осталась, сердито закутавшись в платок.

Наступили сумерки. Заметно потемнело. При тусклом свете электричества мокрые оттаявшие стены, мокрая мебель таинственно блестели в сизом тумане. Казалось, туристы попали в сырое подземелье заколдованного замка.

– Люба, дай команду все протереть, – попросил Петр Владимирович начальника штаба.

Люба, по-прежнему ежась на диване, проворчала:

– Распоряжения отдает дежурный командир.

– Члены Совета Справедливых занимаются так называемым общим руководством, – насмешливо бросил Дима Топорков. Он тотчас же распределил обязанности – кто в какой комнате будет протирать стены, вещи и даже потолки.

Уже в полной темноте прибыли на автобусе старшеклассники во главе с Владимиром Яковлевичем. Они привезли самое ценное – сорок спасительных матрасов, и восемьдесят теплых стеганых одеял.

Почти одновременно вернулись с «Южного полюса» лыжники, шумливые, смеющиеся, мокрые.

Теперь дача больше не смахивала на мрачное подземелье. Это были хотя и сыроватые, но уже теплые, обжитые комнаты.

Под потолком кухни лыжники протянули веревки, повесили сушить свои куртки и шаровары. Одежда свисала несколькими ярусами по всей кухне. Над самой плитой покачивались десятки ботинок.

Владимир Яковлевич осматривал дом. Расталкивая ребят, перешагивая через ноги лежащих на матрасах, он восклицал:

– Ничего себе дача! Только не на восемьдесят человек, а на двадцать. Впрочем, в автобусе было теснее. Устроимся, устроимся, наподобие шпротов в консервной банке.

После ужина стали думать, как разместиться на ночлег в трех комнатах и в просторной кухне. На самом деле, как втиснуть восемьдесят ребят? Под командой Петра Владимировича и Димы Топоркова соорудили нары, то есть положили доски между стульями, между диванами, кроватями, даже между столами. И пол и нары сплошь застелили матрасами. Девочки легли в двух смежных спальнях, мальчики – в столовой и на кухне.

Пришла старушка, до самых глаз закутанная в шерстяной платок, – это была соседка, врач на пенсии.

– Петруша, вы, я вижу, остались таким же неистощимым выдумщиком, как десять лет назад, – шутливо сказала она. – На этот раз детей привезли. А почему такая сырость в комнатах?

Петр Владимирович объяснил.

– Так вы должны были мне написать, неужели думаете, я не сумела бы вам дачу вытопить? – заволновалась старушка докторша. – Смотрите, если у кого-нибудь поднимется высокая температура, без всякого стеснения зовите меня. Сколько же вы их привезли?

– Около пятидесяти, – после легкого покашливания ответил Петр Владимирович.

– Ах, боже мой, Петруша! Невозможный вы человек! – всплеснула руками докторша. – Как вы их всех разместите? Да давайте ко мне дюжину девочек ночевать!

– В другой дом? Ни за что! Да мы никогда так интересно не ночевали. И отсюда не уйдем! – решительно запротестовали девочки.

Старушка поахала и ушла. Все улеглись спать одетыми, тесно прижавшись друг к другу, сняв только ботинки и лыжные костюмы. Через час стало так душно, что пришлось приоткрыть наружную дверь.

Среди ночи вдруг – бац! Загремели падающие доски, раздался визг, смех. Петр Владимирович повернул выключатель. Что случилось?