Убийственные именины - Инесса Ципоркина

В этот самый миг сзади к нему подошла Зинаида и похлопала замершего с задумчивым видом Иосифа по плечу:

— Ося, посидишь с ней? Я пойду кофе сварю.

Иосиф повернулся к Данилиной тетушке, охнул и широко раскрыл глаза: умывая полумертвую, всю перепачканную в каком-то мусоре и паутине, до крови исцарапанную, с искусанными губами, Лариску, Зина и сама промокла до нитки, и ее тонкая ночнушка стала прозрачней стекла. Так, что красивое тренированное тело и холеная золотистая кожа Зинаиды были открыты взору намного больше, чем позволяли даже самые нестрогие правила приличия. Зина недоуменно смотрела на неадекватную Осину реакцию, подняв брови, но потом, взглянув на себя, как-то по-птичьи пискнула и убежала за ширму. "Интересно, сколько ей лет?" — размышлял Иосиф, заинтересованно рассматривая цветочки на простынке, обои на стене, букетик на окошке, и с трудом преодолевая желание обернуться и посмотреть, что там делает за ширмой Зинаида. Та вначале шуршала чем-то и тихо хихикала, но вскоре вышла во вполне пристойном виде, строго поглядела на Осю и попросила не спускать глаз с Ларисы, пока она, Зина, варит кофе.

Бдительно таращиться на спящую Лариску уже не было нужды: ее могучий изотовский организм, похоже, уже переработал все токсины. В ближайшие сутки все нормализуется. "Может быть, этот маленький инцидент с суицидом заставит Лариску выбрать между верным мужем и минутной придурью!", — безжалостно решил Ося, — "Вот Буриданова ослица: есть у тебя два снопа соломы, надо выбрать один и сожрать, а она стоит, тупо их разглядывая, пока не сдохнет с голодухи. Будем надеяться, что Ларка не такая уж ослица, а хоть чуточку умнее! Хотя тогда… тогда это не ее рук дело, это покушение. Причем кого-то из своих, как и на поминках со мной и с Данькой. И тоже отравление. Так, надо расслабиться, не то свихнусь!" Иосиф уселся в кресло и обвел взглядом Зинину комнату в поисках какой-нибудь книги или журнала, чтобы убить ближайшие пару часов. Но в эту минуту вошла Зоя и прогнала его, посоветовав пойти поспать, или выпить кофе, или нарубить дров и принести воды, а не путаться под ногами, изображая квалифицированную сиделку. И тогда Ося направился вниз, на кухню, к Зинаиде.

В небольшую чистенькую кухню набилось довольно много народу. Подниматься в несусветную рань из-за стихийных и семейных катаклизмов становилось доброй традицией в Мачихино. Все бегали с тряпками и вениками, прибирая верхний этаж. Лариса ухитрилась в полувменяемом состоянии проползти через весь коридор, походя, вернее, "поползя", свалила на пол толпу тонконогих, хлипких столиков и перебила целую витрину стоявших на них безделушек.

— Хорошо, что у моей племянницы такой крепкий желудок, не то, что психика, — усмехнулась Зина, обращаясь к вошедшему Гершанку, — По крайней мере испугалась вовремя, пока еще силы были двигаться. Не иначе, наша перезревшая Джульетта в фазе затмения находилась. Хорошо, просветление вовремя нашло… — Зинаида запнулась, представляя себе еще один бездыханный труп, снова милицию, похороны и прочие ужасы, — Не то опочила бы вечным сном. Девчонки без матери чуть не остались, а Руслан — папой-одиночкой. Вот дуреха!

— Да уж… — рассеянно подтвердил Иосиф, беря чашку и садясь за стол, — А где Руслан-то?

— В саду курит, весь издергался: белый, аж синий, губы трясутся. Даня его успокаивает из последних сил. Теперь считает, что он — всему причина, а Лариска — вообще голубица белокрылая, дева кроткая. Похоже, друг Иосиф, изменница-то наша… совсем даже неглупый шаг сделала, а? Не находишь? — Зинаида искоса, как-то плотоядно взглянула на оробевшего Осю, — Муж уже за нее переживает, любовник начнет переживать, когда узнает, какой ужас приключился с романтической Лариской…

— Постой, а где он? Алексис где? — вскинулся Иосиф, вспоминая, как Варварин протеже постоянно норовил удрать: с поминальной гулянки, из цепких объятий Ларисы, от занесенной над ним скамейки.

— Уехал, еще ночью. Даже не пойму зачем: Руслана, что ли, испугался? — словно читала его мысли Зина, — Или он решил, что Ларка обязательно пустит в ход… — тут Зинаида сладко и ядовито улыбнулась, — разную твердую мебель, и с утреца ка-ак отомстит ему без жалости? Он ведь, мерзавец, даму сердца так и не защитил от разгневанного супруга!

— Это еще кого от кого защищать надо было… — встрял с ехидным замечанием Ося, — Ты что, не видела этой незабываемой сцены? Да что там этот дровосек трусоватый, мы с Данькой всего-навсего из окошка наблюдали, а и то как-то неуютно было. Опасались: вот-вот произойдет на наших глазах жестокое двойное убийство… садовой скамейкой. Да, защищать местных Жанн Д" Арк — дело неблагодарное и неблагоразумное.

Зина уже хотела парировать его насмешки над слабым и хрупким — гм! — женским полом, но тут в кухню вошел Данила, хмуро покосился на Зинаиду и повел Осю в сад. Руслан уже не сидел с мрачным видом на ступеньках веранды, Даня отправил его дежурить в Зинину комнату, где на постели своей тетушки тяжелым сном дрыхла Фрекен Бок. Супругу неудавшейся самоубийцы был дан дельный совет: поинтересоваться самочувствием жены сразу же после ее пробуждения, нежно над ней наклонясь. Скорее всего, затем последует пылкое (насколько позволит полуотравленное состояние Лариски) примирение сторон, и крепкая Ларискина семья не погибнет из-за такого пустяка, как нежизнеспособный (в искусстве) краснодеревщик, вообразивший себя одаренным скульптором.

Они сели на порог, с несколько оторопелым видом оглядели пробудившийся сад и одновременно задумались о насущном. Говорить не было сил. Обоих мучила мысль: кто из обитателей дома теперь в опасности? Кто еще пострадает от паники, накрывающей сознание преступника словно тьмой египетской и заставляющей убивать снова и снова? Ни Даня, ни Ося не верили в суицид, а теперь и в случайность своего отравления водкой на поминальной трапезе.

За Фрекен Бок отродясь не наблюдалось любви к русской рулетке "на пиковый интерес". А таблетки, упаковка из-под которых нашлась в Ларисиной комнате, — штука довольно непредсказуемая. Они непредсказуемо ведут себя при "передозе" и могут превратить фарс в молитву, причем в заупокойную. Ради живописной картины "Кающаяся Фрекен Бок" жизнью рисковать не требовалось, а симулировать можно было и в более безопасных условиях. Да и зачем вообще было так страдать? Скорее всего, добряк Руслан не бросил бы супругу-предательницу, хотя бы ради детей. Значит, на самом деле было покушение на убийство, а не на самоубийство. Лариске повезло, что побочный эффект препарата — тошнота и желудочные спазмы: отравленная Фрекен Бок буквально нутром почувствовала неладное, когда начались рези и колики. Жертву спасло то, что она с детства росла здоровой, как лошадь Пржевальского. Поэтому у Лары и хватило сил после огромной дозы психотропного препарата выползти в коридор, протащить по нему полупарализованное тело и ввалиться в теткину комнату с просьбой о помощи.

— Кто мог это сделать? — наконец, подал голос Данила.

— Не знаю, — только и смог ответить ему Ося, недоуменно пожав плечами, — но не Зинаида. Она Лариску фактически спасла. Если б не ее быстрая реакция, не рвотные процедуры, не клизма трехлитровая, лекарство бы в кровь всосалось. Тогда уж никакие промывания-капельницы не помогают. Утречком в коридоре лежал бы скрюченный синий труп, как мы все здесь привыкли.

— Опять остришь? — рассердился Даня, — Моя родня, да и мы сами живем под Дамокловым мечом! Что, если нас завтра, по ранней зорьке, снова разбудят… всякие там стенания упоительные, а потом обнаружится, что Павлуше вкатили дозу аминазина в задницу?

— Поэтично. Убедительно. Красиво, — оценил Иосиф тираду приятеля, — Но зачем? Мотивы есть?

— А кому надо было Лариску прикончить? — вопросом на вопрос ответил Даня, — Уж не Руслану, это точно. Ты бы слышал, какую он мне истерику закатил! Комплекс вины в чистом виде, хоть в хрестоматию вставляй. Он и внимания жене недостаточно уделял, и цветы не те дарил, и делал это редко, и что-то про сексуальную гармонию, чего я уже и слушать не смог.

— А может, это спектакль был, вроде того, Павлушиного — он же на Верку-зануду покушался? — Ося озабоченно потер лоб и устало вздохнул — глаза у него закрывались сами собой, — Руслан тоже ревновал, мог насмерть обидеться, скормить Фрекен Бок эти транквилизаторы, а к утру срежиссировать сцену: самоубийца-жена и заботливый, хоть и рогатый муж.

— Такое тоже не исключено. Ладно, — вздохнул Данила, — надеюсь, сегодня больше никого не отравят, не удавят, не зарежут и не застрелят. Пойду-ка я спать. Что-то меня утомила массовая склонность к ночным убийствам в этом доме.

Ося поспешно с ним согласился, и оба отправились в свою комнату.

В гостиной на кушетке лежала Зинаида, накрыв ноги пледом, и читала потрепанную книжицу. Иосиф затормозил и восхищенно уставился на Зину, вызвав у Данилы легкое недоумение. Потом Гершанок сделал неожиданное предложение: отдохнуть в их с Даней комнате, пока они оба подежурят над одром болящей. Неуместной Осиной галантности удивились и Зина, и сам Данила. Даня деликатно промолчал, а его тетушка-насмешница заметила, что над одром болящей, как mon cher Иосиф изволил выразиться, и так уже дежурят единоутробная сестра и законный супруг. Что же до Зинаиды, то она здесь устроилась с книжкой лишь потому, что ее сон безнадежно перебит последними событиями. Но если ей захочется — тут последовала многозначительная пауза — подремать, например, то помещений для этой цели в доме пруд пруди, и не обязательно выгонять кого-то, или даже двоих, из их собственных кроватей. После столь изысканного объяснения Зинаида премило улыбнулась и любезно поблагодарила душку Иосифа. Тот смущенно умолк, а после небольшой паузы попробовал ответить в том же светски-элегантном духе, в чем и преуспел не более, чем носорог — в балете. Вдоволь насладившись зрелищем его замешательства, Зина, наконец, любезно пожелала ему отменно выспаться и вновь принялась за чтение.