Гроза над океаном - Кэй Мортинсен

— Я не поеду, — поджала Пат губы.

Он улыбнулся, и это была улыбка игрока, который наперед уверен в своей победе.

— Не беспокойся, я когда-то ездил на лошади с женщиной и ребенком, это возможно.

Она была не первой! Патрисия еще не до конца поняла значение услышанного, но боль острым ножом пронзила ее сердце.

— С кем? — небрежно спросила она, стараясь овладеть собой и пряча от него глаза. — С кем ты ездил на лошади? — Она постаралась улыбнуться.

— С дочерью Энрико и ее маленькой девочкой, — пояснил он. — Смею тебя уверить — эксперимент окончился удачно и прогулка на лошадке совершенно безопасна. — Марио насмешливо смотрел на нее, ожидая, как она будет выкручиваться из затруднительного положения.

— Поехали, — нетерпеливо ныл Слай, подпрыгивая. Марио пытался удержать его.

— Подожди, твоя мама еще не решила. — Он повернулся к Пат, которая все еще медлила, стараясь заглушить чувство обиды на то, что сын ее слушается чужого им человека с первого слова.

— Выбирай, — мягко произнес Марио, глядя в ее серые глаза, расширившиеся от ревности и беспокойства.

— Мой выбор — это то, что будет лучше для моего сына, — парировала она. — Поэтому ради него мне следует подавить свою неприязнь к тебе и рискнуть разыграть спектакль перед твоей семьей.

Он просиял, в его глазах блеснуло самодовольство.

— Они будут шокированы, — спокойно заметил он, всем своим видом показывая, как мало его заботит, что подумают родные. — Твой сын значит для тебя больше, чем твоя гордость или презрение окружающих? Я рад, что ребенок у тебя на первом месте. Для меня мои амбиции тоже значат больше, чем соблюдение приличий, поэтому не думай, что я буду действовать с оглядкой на других. Когда я чего-нибудь хочу, я добиваюсь этого, чего бы мне это ни стоило.

— Но нам не следует так поступать именно сегодня. — Пат подняла на него глаза.

Он пожал плечами.

— Мы можем пойти в дом, выпить чаю и поговорить спокойно. При всем моем уважении к памяти Эдди я не собираюсь быть ханжой. Более того, мне доставляет удовольствие забавляться с твоим сыном и вызывать улыбку на лице его мамы. — Он замолчал и, посмотрев на нее, получил в ответ хмурый взгляд не на шутку серьезных глаз.

— Я ненавижу тебя за то, что ты против моего желания заставляешь меня делать это. — Она старалась не смотреть на него.

— Мне безразлично, почему ты это делаешь, — возразил он с лукавым блеском в глазах. — Мне важно только, что ты улыбаешься.

Марио проверил, хорошо ли сидит Слай, и протянул руки Пат. Конечно, она не хотела ехать, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но что она могла сделать? Марио ни за что не откажется от прогулки и увезет с собой Слая, а она все будет раздумывать…

— Ты… ты… — Она искала подходящее слово.

— Незаконнорожденный, — спокойно подсказал Марио. — Моя мать так меня называет. Ты едешь? — спросил он, с видимым удовольствием наблюдая ее изумление. — Или мне придется одному гордо скакать через поля?

Слово «незаконнорожденный» объединило в глазах Патрисии обоих мужчин, большого и маленького, и чтобы ободрить их, она немного приподняла юбку и дала Марио руку, краснея от того, что ее длинные ноги открылись намного выше колен.

— Что я творю? — сказала она самой себе.

— Это выбор твоего сердца, — тихо прокомментировал он. — Ты не можешь представить, как я счастлив. — Он улыбнулся, и в его глазах сверкнул огонек. — Волков бояться, в лес не ходить. Положи руки на спину лошади, подтянись и садись позади сына, я буду держать тебя. Ты не упадешь, только доверься мне. — В его словах таился такой глубокий смысл, что она поняла — они касаются не только поездки на лошади. Ей нужно было время, чтобы подумать над этим, но он подгонял ее, не давая опомниться.

Пряча глаза, она глубоко вздохнула и влезла на лошадь, чувствуя поддержку его мускулистых рук. На какую-то долю секунды ее ноги повисли в воздухе, затем охватили теплую спину лошади.

Дело сделано, подумала она и с облегчением прижала к себе Слая.

Марио уселся позади Пат, его сильные руки обхватили ее за талию.

— Ты должна держаться за мальчика, я держусь за тебя, — сказал он ей на ухо.

— А кто будет держаться за лошадь? — спросила Пат, улыбнувшись.

— Мои ноги, — ответил он, заставляя лошадь медленно сдвинуться с места.

Слай затаил дыхание от переполнявшего его восторга. Патрисия крепко держала сына, но ее мысли были заняты Марио. Его бедра требовательно касались ее ног. Дыхание Пат прерывалось, никогда с ней не происходило ничего подобного, ее бросало то в жар, то в холод. В какой-то момент она хотела сказать, чтобы он отодвинулся, но словно потеряла дар речи. Пат чувствовала его руки, лежавшие всего на дюйм ниже ее груди, не давая ей отклониться в сторону, и от этого ей было трудно дышать.

— Я делаю все для твоей безопасности? — невинно спросил он.

Какого черта! — хотела ответить она, ее сердце неистово билось. Но вместо этого повернула голову и, чуть задыхаясь, спросила:

— Ты сказал, что мать называет тебя незаконнорожденным. Для того чтобы обидеть или это на самом деле так?

— И то и другое. Все вместе.

Она вздохнула.

— Но ты унаследовал землю…

Он придвинулся вперед, касаясь ее щеки колючим подбородком, и она не могла отодвинуться, потому что его руки крепко сжимали ее ребра.

— Я говорил тебе — законность рождения не так существенна, важно кровное родство. Когда Эдди умер, только тогда я стал единственным наследником по прямой. Шалость отца и мое рождение озлобили женщину, которую я называю матерью. Это была скверная история, — продолжал он. — Мой отец заставил жену взять меня в дом, и она обязана была заботиться о его побочном сыне, как о собственном. И хуже всего для нее даже не смерть сына — этого не поправишь. Она не может смириться с тем, что я, ребенок, прижитый на стороне, стал наследником всего состояния Бенционни.

— Бедная женщина, — сочувственно вздохнула Пат.

— Мачехе было приятно, когда меня выставили вон, — продолжал он, не обращая внимания на слова Патрисии. — Смотри, что у лошадки между ушей и на шее, малыш. Можешь погладить, это называется грива.

— Грива! — воскликнул Слай ликующим голосом. — Грива! Грива! Грива! — кричал он в восторге, повторяя новое слово.

Пат бросало то в жар, то в холод. Пот выступил у нее на лбу. Марио прижимался щекой к ее скуле, и ощущение его кожи, теплых губ, касающихся разгоряченной мочки уха, лишало ее способности думать. Он наклонил голову так, что его рот оказался почти около ее губ, и холодок предчувствия ознобом холодил ее сердце.