Руководство по плохому поведению для девственницы (ЛП) - Клэр Джессика

— О чем ты думаешь? — Роум наклонил голову, стараясь смотреть ей в глаза.

— Просто интересуюсь тобой.

— Хочешь прикоснуться ко мне? — Его глаза загорелись.

Ну, нет, она не хотела, но… теперь, когда он упомянул об этом, это была неплохая идея.

— А ты этого хочешь?

— Только если ты этого хочешь. Это все для тебя сегодня вечером.

Элиза подумала о том потрясающем оргазме, что Роум подарил ей ранее, и о том, как несправедливо, что он не получил его в ответ. Но готова ли она засунуть руку ему в штаны и сделать с ним то, что он сделал с ней?

Элиза не была так уверена в этом.

— Я немного стесняюсь, — призналась она.

— Просто делай, что хочешь. Я не давлю на тебя.

— А если я просто хочу поцеловать тебя?

— Вот и хорошо. — Он многозначительно покачал бровями, кольцо заплясало, и Элиза рассмеялась.

— Может быть, всего несколько поцелуев, — сказала она и наклонилась, чтобы обнять его за шею. Но вместо этого Роум обхватил ее за талию и усадил к себе на колени.

— Так-то лучше, — сказал он, и в его голосе прозвучала нотка напряжения.

Элиза напряглась. Ее нынешнее положение было уязвимым. Распластавшись на его коленях, у нее не было выбора, кроме как повернуться к нему лицом. Ее лоно было широко раскрыто прямо над его напряженным пахом.

Но… боже, Роум выглядел так великолепно. Она не могла не протянуть руку и не провести кончиками пальцев по его рубашке, а затем осторожно расстегнуть ее, потому что хотела развернуть его, как сверток.

— Хочешь, я помогу тебе с этим? — Его голос был хриплым, мягким и восхитительным.

Элиза кивнула.

Роум подался вперед, его лицо почти прижалось к ее груди, когда он сбросил клетчатую рубашку. Она удивленно хихикнула, и хихиканье превратилось в вздох, когда он выгнул бедра… и его член прижался к ее лону через ткань.

Затем сняв рубашку и отбросив ее в сторону, он снова сел спиной к стене, и вся эта татуированная, голая плоть была ее, чтобы исследовать.

О.

— Ты выглядишь таким… — Она коснулась крыла птицы, которое изогнулось по его грудной клетке.

Это был ястреб, но стилизованный под юго-западное влияние, смешанное с маори. Все это были геометрические линии, углы и намеки на узоры.

— Насыщенным? — спросил он, и на его лице появилась кривая улыбка.

— Красивым. — Элиза прошлась пальцами по всей длине птичьего крыла, затем последовала за симметричными перьями вниз к вытянутым когтям. Она коснулась другой татуировки на его лопатке, на этот раз довольно злобного орла. — Почему птицы?

— Они мне нравятся. Они кажутся свободными. — Роум пожал плечами.

Интригующий ответ. Она коснулась языком одной татуировки.

— Я собиралась сказать, что твои татуировки прелестны, но это не то слово, которое нужно использовать для мужчины.

— Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, Элиза, ты можешь называть меня как хочешь, — тихо сказал Роум с хрипотцой в голосе.

Его бедра снова прижались к ее бедрам, и она снова почувствовала медленную, томную пульсацию своей плоти.

На этот раз, когда он приподнял бедра, Элиза перекатилась вместе с ним и была вознаграждена его стоном удовольствия и тем, как он откинул голову назад, как будто этого было слишком много для него.

Роум был ошеломляющим. Она совсем забыла о том, чтобы изучать его, и решила, что вместо этого ей очень хочется прикоснуться к нему. Элиза наклонилась вперед и потянулась к его шее, целуя адамово яблоко, когда он сглатывал от движения ее бедер. Теперь она делала это автоматически, оседлав его и чувствуя, как он напрягается в ответ. Это было эротично… но совершенно безопасно, потому что между ними была вся эта одежда. Глаза Роума были закрыты, и Элиза могла очарованно смотреть на него и целовать в свое удовольствие.

Что она и делала. Слегка поцеловала его в шею, а когда ей захотелось лизнуть его, она лизнула его, пробуя на вкус его теплую, загорелую кожу. У него на шее была татуировка в виде ворона, и Элиза слегка укусила его, потому что его так и хотелось всего покусать и съесть. Она прижалась грудью к его груди и продолжала вращать бедрами, прижимаясь к его члену с каждым небольшим движением и наслаждаясь тем, как его дыхание, казалось, прерывалось и расслаблялось в соответствии с ее движениями.

Переместившись к его шее, она сцепила пальцы за его головой, чувствуя мягкие волнистые волосы у основания шеи. Элиза слегка поцеловала его в подбородок, затем коснулась губами его рта… и взяв его нижнюю губу между зубами, нежно потянула, помня о кольце там.

Он застонал, звук был грубым, а затем обхватил руками ее бедра и начал двигать ее настойчиво, с большей силой. Она последовала его примеру, отвечая на его движения покачиванием бедер. Роум приоткрыл глаза, и Элиза была очарована горячим желанием в них. Снова поцеловала его, скользнув языком в его рот.

Роум сосал его, толкая все сильнее и сильнее, пока она не подпрыгнула на его обтянутом джинсами члене. Тонкие хлопковые боксеры на ней не казались большим барьером, Элиза снова возбуждалась, трение бедер и давление его желания на нее заставляли ее задыхаться.

Но потом Роум зажмурился, его лицо исказилось, словно в агонии, и она замерла. Его поцелуй стал отчаянным, дыхание хриплым, и Элиза поняла… он тоже только что кончил. Элиза удивленно втянула воздух.

Роум испустил долгий, удовлетворенный вздох, держа ее в объятиях. Затем поцеловал ее в губы и сказал:

— Теперь мы оба кончили в штаны.

И что ей оставалось делать, как не смеяться?

Глава 7

Ну, черт возьми.

Роум прижимал к груди спящую Элизу и смотрел в потолок своей маленькой бревенчатой хижины. Несмотря на поздний час, он не спал. Его голова кружилась от всевозможных мыслей об этом вечере, и большинство из них были о женщине рядом с ним.

Он не сомневался, что Элиза была так же защищена, как и утверждала, а может быть, даже больше. То, как она отреагировала, когда кончила, сказало ему, что она не так хорошо знакома со своим телом, как думала.

Конечно, он был в чертовски приподнятом настроении. Когда Элиза призналась, что была девственницей, он подумал, что ему придется продвигаться с ней очень медленно. Элиза была чертовски пуглива, а когда ее запугивали или пугали, что случалось довольно часто, она замолкала. Но когда он почувствовал, какая она мокрая, как сильно возбуждена, игра изменилась. Это была не та девушка, страшившаяся секса, которую он мягко собирался познакомить с любовными ласками. Это была сексуальная женщина, только и ждущая, чтобы ее освободили от собственных оков.

Элиза была в его объятиях; она не могла подделать влагу в своей киске и не могла подделать брызги, когда кончила.

Раньше у него никогда не было сквирта. Черт, он ненавидел это слово, потому что оно звучало отвратительно. Роум был так же шокирован, как и она, когда это произошло… но, черт побери, это было потрясающе. Он заставил ее сквиртануть.

Он должен признать, что это очень нравилось его эго. Более того, ему хотелось посмотреть, сможет ли заставить ее сделать это снова. Ему хотелось знать, теряла ли Элиза настолько контроль каждый раз, когда занималась сексом, или это было от долго сдерживаемого возбуждения, вырвавшегося на свободу. Роум готов был поспорить, что она сходила с ума каждый раз, когда к ней прикасались.

Элиза Маркхэм была подарком, завернутым в красивую, невероятно застенчивую упаковку.

Роум ничего не понимал. Это ее пятно на щеке было едва заметно. Черт, он не думал, что вообще увидел бы его, если бы Элиза не указала на него. Он мог бы просто объяснить это игрой света. Он мельком увидел длинный шрам на ее спине, когда она вскочила с кровати и задумался об этом, но не спросил. Она была явно чувствительна к такого рода вещам.

Роум не дразнил ее из-за бабушкиных трусиков, висящих в его душевой, хотя отчаянно хотел этого. Он подозревал, что Элиза не совсем готова поддразнивать его. Она все еще была чувствительной и хрупкой.