Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева - Владимир Исаакович Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предчувствовал ли Брежнев, запретив дальнейшее расследование бриллиантового дела, что через десять лет, за несколько месяцев до смерти ему придется, как по нотам, проиграть злосчастную судьбу Василия Мжаванадзе? Вплоть до полного совпадения пресловутой бриллиантовой аферы, в которой будет участвовать — таково небольшое изменение схемы, внесенное Андроповым ввиду преклонного возраста супруги Брежнева, — дочь одряхлевшего Генсека, которую также — при живом отце, облеченном верховной властью! — будут таскать на допросы в связи с принадлежащим ей и тоже краденым бриллиантовым каше. И Брежнев будет бессилен прийти на помощь собственной дочери, как и Мжаванадзе — жене.
Кстати, дословное совпадение двух бриллиантовых сюжетов ставит под сомнение реальное существование краденых бриллиантов во втором, брежневском, случае. Слишком уж идеально — для реальности — накладывается одна версия на другую, слишком много тут бриллиантов: будто действие происходит не в московской действительности, а в романе “Три мушкетера".
Тайным, но упорным преследованием Мжаванадзе и его жены Андропов оказал плохую услугу Шеварднадзе, через которого все это осуществлялось. Ибо с тех пор Брежнев очень сильно недолюбливал нового грузинского секретаря, и Андропову впоследствии стоило многих усилий склонить Генсека на сторону своего протеже, потому что борьба с коррупцией была в Грузии, в отличие от Азербайджана, драматичной, острой, доходила до кризиса, до покушений на жизнь Шеварднадзе и даже до взрыва памятника в честь “освобождения“ Грузии от меньшевиков русскими большевиками в 1921 году.
В отличие от Алиева в Азербайджане, с его исполнительской непреклонностью и жестким курсом изобличений и наказаний, Шеварднадзе более изобретателен в энергичных попытках восстановить социалистическую законность и прочистить, как он выражался, “капиталистический свинарник нашей республики". Крестовый поход против грузинской коррупции он начал сразу же после своего назначения, на первой же встрече с партийными и государственными руководителями Гру-зии, попросив их поднять при голосовании левую руку. “Подержите руки немножко", — сказал он и медленно обошел полированный стол, вглядываясь в запястья. "Сейка", “Ролекс", “Омега", “Джегер ле Култр“ — на каждом запястье красовались часы лучших иностранных фирм, и только один Шеварднадзе носил советские часы “Слава". “Для начала, — предложил он своим министрам, — отдадим эти часы на государственные нужды".
Первые мероприятия Шеварднадзе по борьбе с коррупцией были затем почти дословно перенесены Андроповым на всесоюзную площадку, вплоть до последовательности удаления министров и высших партийных работников, вплоть до их числа — около 20 в первые же месяцы чистки. Очевидно, грузинский вариант, детализированный, с живыми случайностями, помехами и промахами, устраивал Андропова больше, чем чистая, без единой помарки схема полицейского переворота в Азербайджане. В первые же месяцы власти и Шеварднадзе и Андропов придают первостепенное значение работникам идеологического фронта, чья задача — поддержать, разъяснить и “внедрить в сознание" масс новый политический курс. Одно из первых мероприятий Шеварднадзе — назначение нового секретаря ЦК КП Грузии по идеологической работе и нового главного редактора центральной газеты “Заря Востока". Соответственно и Андропов проведет немедленную чистку в идеологическом департаменте: сместит с должности и заменит новыми людьми секретаря ЦК по пропаганде и главного редактора центральной газеты “Известия". До мельчайших подробностей совпадают и дальнейшие акции партийного босса Грузии и Андропова в должности Генсека: последний был буквально заворожен эффективностью и изобретательностью грузинского варианта полицейского государства. К числу общих приемов относятся популяризация в народе увольнений, проводимых в партийном аппарате, осторожное стравливание “простого человека" с номенклатурой или с новым — по определению югославского диссидента Милована Джиласа — классом партийной бюрократии, узурпировавшей власть и высшие блага в стране. Но Шеварднадзе превзошел и предшественника Алиева и последователя Андропова, подключив к борьбе с нарушителями социалистической законности самое массовое средство информации — телевизор. Каждый вечер мы наблюдали в Тбилиси, как пустеют улицы, как торопятся люди из кино, из ресторана, со стадиона к условленному часу, когда на экране появляется усатый опер с очередными разоблачениями, которые могут коснуться и тех, кто сидит сейчас перед телевизором и еще не знает, что уже уличен законом и его верным слугой Эдуардом Шеварднадзе.
Так были публично разоблачены тысячи случаев коррупции, расхищения государственной собственности, растрат, спекуляций, подпольной активности. В преступные деяния вовлекались люди из всех слоев общества — от высших партийных работников, включая заместителя Шеварднадзе, двух судей Верховного суда Грузии и даже начальника грузинской милиции, до директоров заводов, врачей, инженеров, шоферов, колхозников. За пять лет непрерывных чисток было арестовано более 30 тысяч человек, половина из них — члены коммунистической партии. 40 тысяч были уволены со своих постов. Только в одном 1977 году потеряли работу 7 тысяч человек.
Шеварднадзе сократил и без того близкое в Грузии расстояние между тюрьмой и волей. Здесь нет человека, у которого бы не сидел в тюрьме близкий или дальний родственник, друг или приятель. Грузины не стыдятся тюрьмы, а Шеварднадзе придал ей дополнительный оттенок — мученический. Он посадил за решетку людей, обвиненных во взяточничестве, подкупах, кумовстве. Но все это — обвинения, юридический смысл которых непонятен большинству его соотечественников, потому что коррупция проникла во все звенья человеческих и экономических отношений, связала их воедино. Тбилисцы не уставали качать головами по поводу несоответствия преступления и наказания: подумаешь, выписал фальшивые наряды на тысячу рублей, а сел на двенадцать лет. Справедливо ли это — герой войны, председатель Центросоюза, милейшей души человек?
Известны по крайней мере два покушения на жизнь Шеварднадзе. Один раз не сработала бомба, в другой — личный шофер Шеварднадзе, которому грузинская мафия поручила совершить дело чести, “спасти Грузию", в последний момент пустил пулю не в Шеварднадзе, а себе в лоб. Участились также пожары, которые обычно приноровлялись к советским праздникам или к торжественным заседаниям грузинских коммунистов. Ненависть к партийному боссу Грузии, особенно у мелких собственников, чью подпольную инициативу при Шеварднадзе сильно урезали, росла не по дням, а по часам. 12 апреля 1976 года перед зданием Совета Министров Грузинской ССР взорвалась бомба, предназначенная, по некоторым сообщениям, лично Шеварднадзе. Самым же ярким проявлением ненависти стал поджог Театра оперы и балета имени Палиашвили. Здание, расположенное в самом центре Тбилиси, загорелось в полдень 9 мая, за несколько часов до приезда туда Шеварднадзе во главе партийной элиты на празднование очередной годовщины Победы над Германией, и полыхало весь день и всю ночь. Одна за другой стали взрываться подложенные бомбы — на
