Настоящие люди - Лев Власенко

            Девушка твердо решила, что она должна как можно скорее сбежать и навредить чавчу. Лучше всего — убить во сне великана и его странного спутника. Потеряв таких сильных воинов, враги тотчас присмиреют. Возможно, она даже сможет спастись, если найдет рядом с жилищем врагов каяк или байдару.

            Но едва она оказалась в землянке, как чавчу связали пленницу по рукам и ногам, не оставив никакой возможности освободиться. Бросив девушку на пол, мужчины что-то долго вполголоса обсуждали. Сестра вождя понимала язык луораветлан, но смысл разговора не смогла уловить. Медведь и лисица и говорили-то не как люди, знакомые слова не желали складываться в понятные предложения, так что Инира вскоре перестала слушать и заснула.

            Теперь, проснувшись и привыкнув к темноте, она смогла осмотреть внутреннее убранство просторной землянки. Сквозь отверстие в кровле пробивался тусклый свет, по которому Инира поняла, что было раннее утро, и солнце еще не взошло. В центральное помещение, где располагался очаг, вели два прохода. Один, надежно закрытый шкурами, служил выходом наружу, другой, куда более узкий, очевидно, вел в кладовую. Там наверняка можно было найти ножи или другие острые инструменты.

            Медленно, стараясь не поранить руки о жесткие веревки, Инира поползла в сторону кладовой. Каждое движение отдавалось болью во всем теле. Она преодолела почти половину расстояния, когда великан перестал храпеть и шумно сел на своем ложе из белых шкур. Инира едва не закричала от ужаса. Старик отрывисто кашлянул, прочищая горло, потом поднялся на ноги. Инира закрыла глаза, снова притворяясь спящей, но великан не обратил на нее никого внимания. Переступив через лежащую пленницу, он направился к выходу, но вдруг обернулся и сказал, обращаясь к темному нутру своего жилища:

            — Я не вернусь до вечера.

            Сначала Инира подумала, что так старик хочет предупредить домашнего духа, чтобы тот надежно берег дом, но потом заметила поблескивающие в темноте глаза молодого чавчу. Инира не выдержала этого пронзительного, изучающего взгляда и уткнулась в скверно пахнущие шкуры.

            — Все-таки встретишься со старейшинами? — спросил юноша у старика, продолжая их неоконченный разговор.

            — Нет, только без толку время потрачу, — пробурчал великан. — Там Омрын уже побывал, наплел им своего вранья.

            Старик ушел, хоть Инира и видела, как великан убивает ее сородичей, девушка огорчилась его уходу. Между безжалостным воином и молчаливым юношей она выбрала бы общество первого без колебаний.

            Скрипнула лежанка, Инира приоткрыла глаза и увидела у своего лица тесные кожаные сапоги. Юноша склонился над ней, Инира почувствовала, как его дыхание шевелит ее волосы. Она сжалась и задрожала. Чавчу взялся за веревки, которыми были обмотаны руки и ноги пленницы, сильно потянул и развязал узлы. После чего отвернулся и ушел. Инира еще долго лежала, не смея пошевелиться. Потом села, выплюнула набившуюся в рот шерсть и огляделась.

            В землянке никого не было, только тлели едва заметные огоньки углей в очаге. Девушка дрожащими руками ощупала запястья. Веревка до крови врезалась в тело и оставила глубокие следы. Инира была уверена, что чавчу вот-вот вернутся. Инуитка бросилась в кладовую. Ей удалось найти широкий нож с костяной рукоятью. Прижимая оружие к груди, сестра вождя решилась покинуть землянку.

            Снаружи было холодно, дувший с моря ветер превратил свод валкарана в ледяной конус. Инира не помнила, как чавчу привезли ее в это одинокое жилище. Она ожидала, что окажется в стане врага, в окружении кровожадных мужчин, но вместо этого оказалась в заснеженной пустоши. Неподалеку лежал прикрытый навесом рыбацкий каяк, рядом с ним виднелись следы полозьев от двух саней. Ни людей, ни собак видно не было.

            «Они ушли, — поняла Инира, — просто ушли и бросили меня…»

            Сначала Инира обрадовалась, вопреки здравому смыслу решив, что ее посчитали мертвой. Девушка попыталась сдвинуть каяк и спустить его на воду, но лодка оказалась слишком тяжелой, вдобавок примерзшей к земле. Нужно было развести рядом огонь, чтобы лед оттаял. Инира решила проверить, далеко ли до воды. Она поднялась на вершину холма и посмотрела на море. Ей тотчас перехватило дыхание, сердце отчаянно забилось, и на глазах выступили слезы. Всякая надежда на спасение исчезла.

            Налетевший ветер сорвал с головы девушки капюшон и разметал спутанные волосы. Огромные волны разбивались о берег, вынося на него остатки льдин. Беспокойная поверхность моря до самого горизонта была покрыта белыми полосками бурунов. Судя по темному небу и клубящимся тучам, которые еще не успел разметать ветер — буря началась недавно и не собиралась прекращаться. Даже если бы Инире удалось спустить на воду каяк, никакой возможности отплыть от берега или поставить парус не было. В такую погоду лучшие рыбаки предпочитали держаться от воды подальше.

            Ею овладел страх. Никогда в жизни девушке не приходилось надолго отлучаться из своего племени. Она не привыкла к одиночеству, не привыкла самостоятельно думать и принимать решения. С самого рождения ее жизнь подчинялась неписанным правилам и традициям народа инук. Столетиями племя оттачивало распорядок жизни — неизменный и подчиненный суровой необходимости. Инира ждала от плена пыток, насилия и страданий, но оказалось, что страх перед одиночеством и неизвестностью способен пересилить страх перед болью или смертью. Она поймала себя на мысли, что желает возвращения чавчу.

            ***

            Прибрежную равнину устилал неглубокий снег, по которому нарты шли быстро и легко, увлекаемые вереницей разномастных собак. Амарок от души рассмеялся, поигрывая ивовым кнутом. Обычно юноша не жалел собак, но сегодня он был расположен благодушно. Всю округу уже облетело известие о том, что мужчины Катаюк встретились на островах с наводящими ужас чавчу и заставили тех уплатить дань. Такого не помнили даже седые старики. Инук всегда жили в страхе перед нападением с противоположного берега. Впервые по безоговорочной власти луораветлан над другими народами был нанесен серьезный удар. Молодой вождь понимал, что для того, чтобы окончательно освободиться от скопившегося за столетия страха, недостаточно взять с чавчу богатую добычу. Теперь инук должны нанести врагам сокрушительное поражение: сжечь их дома, убить мужчин и угнать в плен детей и женщин…