Альфа и Омега. Книга 3 (СИ) - Сейд Анна

— А что вы думаете об этом, босс Далла? — после очередного витка обсуждения нововведений, предложенных Йоном, поинтересовался темнокожий босс Камори.

Далла? Я не ослышалась?

«Йон, это же…»

«Да. Как Иерарх Далла. Но, возможно, это просто совпадение».

Могло ли такое быть на самом деле? Иерарх Далла покинул свой пост в конце семидесятых, тогда ему было около шестидесяти. Мог ли мужчина во главе стола быть его сыном? И если да, то каким именно — тем, что родился в официальном браке, или тем единственным, кого могла родить предназначенная ему судьбой омега? Клянусь, в тот момент мне пришлось приложить невиданные усилия для того, чтобы не вскочить с места и не задать вопрос ему в лоб. Но от него, конечно, не укрылось то, как изменилось выражение моего лица после того, как было озвучено его имя.

— Я склонен думать, что босс Гу может привнести много свежий идей в наше несколько законсервировавшееся само в себе сообщество, — меж тем отозвался Далла. — Но я бы хотел услышать мнение каждого.

— Я поддерживаю вступление младшенького в наши ряды, — пожал плечами босс Стаут с зайцем на лацкане. — Здесь как будто стало чуть менее душно сегодня. Нам давно не хватало свежей крови.

— Я против, — коротко мотнул головой Сатэ. — Что бы он там себе ни думал, выше головы ему не прыгнуть и здесь его никто не ждет. Пусть сперва научится элементарному уважению, а уже потом скалит зубы на старших.

— Если мои поставки наладятся, я не вижу проблем в том, что босс Гу заменит Ортего, — пожал плечами Камори. — Мой интерес тут сугубо прагматический, и ваша грызня меня не интересует, пока я получаю свой товар. Если убрать его сейчас, эта бюрократическая неразбериха затянется еще на пару месяцев, а мои клиенты не намерены ждать так долго.

Оставшиеся два босса, которые не особо участвовали в произошедшей дискуссии, заявили, что пока не составили окончательное мнение и предпочитают воздержаться от голосования.

— Похоже, вы единственный, кому мальчишка не по нутру, Сатэ, — прыснул босс Стаут. — Порой мне кажется, что вам просто нравится спорить с большинством. И если бы мы все изначально были против него, вы бы первый кинулись пожимать его руку и приветствовать в новой семье.

Тот ему не ответил, видимо считая ниже своего достоинства соревноваться в остроумии с одноглазым зайцем.

— Полагаю, мы все можем сойтись на том, что босс Гу заслужил свой испытательный срок, — склонил голову Далла. — Я согласен не со всеми его идеями, но, полагаю, что очевидная наивность части из них проистекает из недостатка опыта, а вовсе не из глупости. Я бы хотел поговорить с вами, босс Гу, когда мы здесь закончим. Нужно решить… кое-какие вопросы.

«Это точно», — мелькнуло у меня в голове, и я ощутила, как Йон коротко сжал пальцами мои плечи.

— И в самом деле, что-то эти посиделки затянулись, — кивнул Стаут. — Если Сатэ не собирается соревноваться с нашим юным боссом Гу в навыках рукопашного боя, на что я было начал надеяться, стоит поскорее прикрыть эту лавочку. У меня сегодня еще полно дел.

— Я вообще не понимаю, зачем был нужен этот балаган, — проворчал сам Сатэ, снова поднимаясь со своего места. — В следующий раз прошу избавить меня от подобных бессмысленных сборищ.

Он в последний раз посмотрел на Йона, и неприязнь в его взгляде читалась столь ясно и недвусмысленно, что ему не было нужды ничего говорить. После альфа сделал знак своему телохранителю, и они оба удалились. За ним ушли и два молчаливых босса, а потом Стаут и Камори, оставив нас с Йоном наедине со старшим альфой. И почему-то мне вдруг подумалось, что эта встреча изначально планировалась именно для этого момента, а все, что было до, в лучшем случае можно считать прелюдией — или испытанием.

— Вы умеете произвести впечатление, босс Гу, — заметил Далла, когда в помещении не осталось никого, кроме нас троих. — Как и все здесь, я многое о вас слышал, и мне, признаюсь, не терпелось познакомиться лично.

— В самом деле? — уточнил Йон. После того, как остальные боссы ушли, он занял одно из опустевших мест — поближе к своему собеседнику.

— Ваше появление это своего рода неучтенная переменная, — пояснил тот, внимательно изучая моего альфу глазами и, кажется, оценивая и запоминая каждый его жест и слово. — В тот вечер, когда вы пришли в казино Ортего и привлекли к себе так много ненужного внимания, от этого события пошли круги по воде. И они до сих пор не успокоились, как следовало бы ожидать, согласно законам физики. Ортего, затем Стоун и вот — вы уже сидите со мной за одним столом. Неудивительно, что мои… партнеры так бурно отреагировали на ваше появление. Многим было бы куда сподручнее разделить имущество двух почивших боссов, а не отдавать его в руки никому не известному мальчишке. Нынешнее положение дел многих выводит из себя, но реагируют они на это по-разному. Кто-то злится и угрожает, кто-то — притворяется другом, чтобы подобраться поближе.

— И какой путь изберете вы? — негромко уточнил мой альфа, откинувшись на спинку стула и без всякого стеснения или робости глядя собеседнику прямо в глаза.

Тот вдруг улыбнулся — коротко, но с чувством, словно слова Йона его в самом деле позабавили.

— Я не буду ни угрожать, ни подмазываться, босс Гу. Скажу лишь, что в моих силах купить вас обоих с потрохами — или выжечь дотла все, что вы любите. Но ни то, ни другое меня в данный момент не прельщает. Босс Стаут верно сказал — вы с вашей очаровательной спутницей это свежая кровь, которой нам давно не хватало. Мне понравилось наблюдать за тем, что сегодня здесь происходило. Уже давненько никто не устраивал такой суматохи в нашем скромном сообществе. Вы доказали, что умеете постоять за себя — и за свою женщину, что тоже говорит о многом. Но это лишь первое испытание из множества тех, что последуют. Сегодня вы перешли дорогу одному очень опасному и злопамятному альфе, и это вам еще, бесспорно, аукнется. Но я не разочарован. Мне было интересно наблюдать за вами все это время, пока Ортего и Стоун пытались превратить вас в своих домашних питомцев, и я продолжу наблюдение теперь, когда вы сами стали себе хозяевами. А теперь… осталось решить еще один маленький вопрос.

Далла снова обратил свой взгляд на меня, и его запах, что прежде едва давал мне дышать, наконец схлынул, и я ощутила такую слабость во всем теле, что едва не сползла под стол.

— В своей жизни я встречал многих омег, — негромко проговорил он. — Свободных и замужних, упрямых и податливых, целомудренных и готовых лечь под каждого альфу на своем пути. И лишь однажды я встретил тех, кто мог сопротивляться моему запаху, не отзываясь на него собственными феромонами.

Краем глаза я заметила, как рука Йона, лежавшая поверх стола, сжалась в кулак. Естественно, он знал о том, что происходит — не мог не знать и не чувствовать. Но возмутиться этому открыто означало бы бросить старшему альфе вызов, к чему он, конечно, не был готов. Да, если бы Далла попытался дотронуться до меня или откровенно начать флиртовать, Йон бы имел все основания отстаивать свое. Но пока речь шла только о запахе, все было немного иначе — мы находились на чужой территории, и мой альфа сам меня сюда привел. А для альф было естественным покрывать своими феромонами то, что оказывалось в границах их личных владений. Это была неприятная, но неизбежная часть любых подобных встреч и одна из множества причин, почему обычно они предпочитали решать свои дела на нейтральной территории.

— Я уже сказал, что много слышал о вас, — помолчав, добавил Далла, словно нарочно испытывая терпение Йона и проверяя его еще и в этом. — В том числе о том, как и почему Ортего заинтересовался вами. И хотел узнать, правда ли то, что вас говорят.

— А что говорят? — сквозь зубы выдохнул мой альфа

— Он о метке, — вместо Даллы ответила я, наконец снова обретя дар речи. — Только омеги из Общества Оймаха могли сопротивляться его феромонам и не реагировали на них в сексуальном смысле. Я права?

Судя по тому, как изменилось выражение его лица, мне удалось его пронять. Возможно, он не ожидал столь безыскусной прямолинейности, а, возможно, просто того, что после всего, что было, я рискну взять слово и заговорить сама. Но теперь мы были на моей территории — территории странных совпадений, причудливых пересечений судьбоносных линий и зыбкой иллюзорности того, что принято считать безусловной правдой.