Течёт река… - Нина Михальская

Вообще в середине 30-х годов кино привлекало всех. На моем пути в школу и обратно находились кинотеатры «Смена» на Тишинской и «Баррикады» у зоопарка. Так что, проходя или проезжая мимо, всегда можно было узнать, какую картину показывают. Первый раз в кино я оказалась много раньше (когда точно, не могу сказать) вместе с мамой и бабушкой, приехавшей к нам в гости в Москву. Было это на Пушкинской площади в кинотеатре «Центральном». Смотрели картину «Какая прекрасная будет жизнь». О женщине, её любви и о чем-то прекрасном в конце. В ранние школьные годы в «Баррикадах» и «Смене» на дневных сеансах были и «Путёвка в жизнь», и «Джульбарс», и «Бесприданница», и «Гобсек», и «Профессор Мамлок». Открывался целый новый мир. Восхищение от «Бесприданницы» было столь велико, что сохранилось на всю жизнь. Алисова, Кторов, Пыжова, Климов так и стоят перед глазами. Особенно кадры, на которых Паратов-Кторов бросает свою шубу мехом вверх на мокрый снег, чтобы Лариса-Алисова не замочила башмачки. И пароход, плывущий по Волге. Лет через десять, когда вместе с отцом жили в Заволжье, напротив Костромы, плавали по Волге в Кинешму и видели места, где снимали фильм. Беседку на берегу Волги, волжские дали, улицы Кинешмы.

11

Плыть по Волге — это значит пребывать в особом движущемся мире, где каждое мгновение — иное, чем предшествующее, но столь же мимолётное и трепещущее. Каждое хотелось бы остановить, но ты уже включен в поток и устремляешься в нем… Куда же? Вперёд и все дальше. Волга — спокойная и сильная река. Она подчиняет своей силе и успокаивает отдавшегося ритму её течения, плывущего по ней на плоту, в лодке и на пароходе. По Волге пришлось мне плавать и на лодке близ Сызрани, и на плоту — от Костромы до Кинешмы, а раньше всего испытать эту радость, плывя на пароходе от Москвы до Астрахани в семилетнем возрасте.

В Москве мы сели на пароход вместе с мамой, а в Казани нас ждала встреча с отцом Оттуда путешествие наше должно было стать совместным. Ожидание этой встречи радовало, придавая особую значительность каждому новому этапу приближения к ней и ещё более обостряя и усиливая впечатления от всего увиденного и прочувствованного. Чайки припадали к воде и вновь взмывали вверх, гудок парохода уносился вдаль, облака двигались вслед за нами, а берега приглашали взглянуть на них. Мама выходила на палубу в красивом полотняном платье с вышитыми ею самой прошвами, становясь неотъемлемой частью невыразимой красоты, и я чувствовала всем своим существом, что ею любуются прогуливающиеся по палубе люди. И в эти минуты я не подходила, не приближалась к ней, а просто смотрела на нее, как и все окружающие. Ей было тридцать два года, она только что сдала свои последние экзамены в институте и получила диплом. В связи с этим событием и была задумана поездка по Волге. У нас был праздник, и вот мы скоро встретимся с папой и все вместе отметим его. Забыты на время и вспомогательная школа, и мои занятия, н Москва. Волга уносит нас, плывем мимо Углича, Костромы, Юрьева. Мир Волги безбрежен и бесконечен.

Вечерами пассажиры сидят в белых деревянных креслах и шезлонгах на палубе. В кают-компании звучит музыка. Многие уже знают друг друга, раскланиваются, садятся рядом, в большой круг. Дети на пароходе были, но по возрасту гораздо старше или много младше меня, а потому я прибивалась к взрослым. С гордостью надевала белую панаму с полями, сумочку на плечо, когда пароход останавливался. Пассажиры выходили на пристань, а оттуда направлялись на осмотр достопримечательностей города. В Костроме обходили торговые ряды с льняными товарами, подходили к пожарной каланче, к гостинице «Россия», в которой любил останавливаться А.Н. Островский, с высокого берега смотрели на церковь Заволжья и уходящие за горизонт дали. На высоком берегу Волги готовились ставить памятник Ленину. И фотография с его проектом здесь демонстрировалась. Ходили в Ипатьевский монастырь, вернее, к его стенам. Потом, как и во всех остальных городах, мы с мамой заходили в книжный магазин и выбирали интересную книжку и для неё, и для меня.

Получалось так, что обычно рядом с нами и на палубе парохода, и во время такого рода прогулок оказывался высокий и нелепый человек по имени Николай Сергеевич. Вскоре он сопровождал нас повсюду, а мне с готовностью покупал мороженое, приглашая зайти в какое-нибудь маленькое заведение типа чайной или столовой. Рассказывал о местных памятниках старины, в чем был прекрасно осведомлён, покупал газеты на пристани, сообщал, просмотрев их, новости. В Юрьеве принес нам с мамой букет ромашек. Внешне он выделялся среди остальных своим высоким ростом и зонтом в виде трости с круто загнутой ручкой. Волосы у него были причёсаны на косой пробор и падали на уши, однако полностью прикрыть их огромный размер и оттопыренность не могли. Уши торчали и из-под полей его соломенной шляпы, когда он её надевал. Светлый чесучовый костюм свободно свисал с его длинной худощавой фигуры. Был он сутул и двигался всегда как-то немного вбок. Их беседы с мамой всё удлинялись, и места в них для меня оставалось всё меньше. В Казани мы с мамой вышли на пристань, откуда при приближении парохода нам уже махал отец. Он был в белом полотняном костюме и, как всегда, с рюкзакам, но держал его, повесив на плечо. А белой кепкой, подняв её вверх, приветствовал нас. В каюте вынул гостинцы: восточные сладости, нами любимые, — маковые ириски, орехи в сахаре, рулетик с изюмом. Вечером, за ужином, который, как все пароходные трапезы, проходил в общем столовом зале, состоялось их знакомство с Николаем Сергеевичем. Тот уже несколько дней был нашим соседом по столу, как и ещё один пассажир преклонного возраста. На первых порах Николай Сергеевич с подчеркнутой готовностью хотел пересесть за другой столик, освободив место для Павла Ивановича, однако, с ещё большей готовностью, это сделал другой наш сосед, проявив при этом всю свойственную ему галантность.

Наш квартет не распадался до конца путешествия, но как нечто целостное существовал лишь во время завтрака, обеда и ужина. Прогулки по городам в нижнем течении Волги и почти во всех пунктах на обратном пути мы совершали уже не с группой пассажиров, в которую входил и Николай Сергеевич, а втроём. Отец и сам знал достаточно много и о Самаре, и о Саратове, и об Астрахани. Покупали яблоки, помидоры, арбузы, вишню. Путешествие длилось, если считать от Москвы и обратно, больше трёх недель Все загорели и были довольны. Все купленные на пути книги были прочитаны. Приближались к Москве. За последним ужином, который объявили празднично-прощальным, столы оказались сдвинутыми в один большой общий стол В вазах стояли цветы. Возвышались бутылки с вином и шампанским. За пианино сидела красиво одетая дама; молодой человек переворачивал страницы нот. В восемь часов появился капитан, заняв место во главе стола. А наутро мы приплыли в Москву. Прощаясь с Николаем Сергеевичем, вновь подтвердили взаимное желание встречаться время от времени, заходить друг к другу в гости. Обмен адресами состоялся накануне вечером после бокалов шампанского.