Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина

— Дома как он одевался?

— Вот как я сейчас — легкие штаны или джинсы, какая-то майка. Он пошутил над тем, что ему пришлось однажды облачиться во фрак.

Генрих достает маленький альбомчик фотографий, снятых на похоронах Иосифа. И рассказывает, как все это было. Приехали Барышников, Алешковский, Рейн с Надей, Кушнер, Генрих и Александр Штейнберги, писательница Людмила Штерн.

— Гроб стоял в похоронном доме — с понедельника до четверга. С утра мы собирались. Фотографировать было запрещено. Потом шли в «Русский самовар», где три дня шли непрерывные поминки, а вечерами собирались там же, между Пятой и Бродвеем. Когда-то «Самовар» открыл наш друг Рома Каплан, а помогли ему создать Иосиф и Михаил Барышников.

— Как себя вела вдова по отношению к русским друзьям Иосифа?

— В те печальные дни заметил, что вдова Иосифа держится отчужденно. Похороны взяли на себя ее итальянские родственники. Когда повезли гроб Бродского в склеп, то не позволили сопровождать его даже Барышникову.

— До вас доходит информация, где сейчас Мария с Анной?

— Она вернулась в Италию. Живет в Милане. Говорят открыла кафе.

Историй, приключившихся со Штейнбергом, хватит не на один роман. Свою старшую внебрачную дочь Галину он удочерил. Она юрист. Генрих был трижды женат. И все по любви. Первая жена, художница Татьяна, месяца три или четыре провела на Камчатке. И этого было достаточно! Одна радость — рождение сына. Первенец Александр с фамилией матери, Сергеев, стал компьютерщиком, работает теперь в Москве.

Вторая жена Людмила, учительница истории и английского языка, — совершенно замечательная женщина. Их сын Миша родился на Камчатке. Он геофизик, окончил университет, затем прошел конкурс и полтора года учился в США. Мог остаться там, но вернулся и продолжил дело отца-вулканолога. Дочке Ане 19 лет. Ее будущая специальность — дизайн и компьютерная графика. Независимая волевая девочка завоевала звание чемпиона Москвы по восточным единоборствам. Миша научил ее приемам корейского карате.

Третья жена — Марина, театровед, работает в крупной газете, вечерами занята театром.

— Наш сын, четырехлетний Игнат, — общий любимец. Все мои дети от него в восторге. Мы с Мариной развелись, Игната ко мне привозит его няня, и он неделями живет у меня. Марина вновь вышла замуж…

— Четвертый раз собираетесь жениться?

— Нет. Я в хороших отношениях со всеми женами и детьми. Одно я понял: детей не надо учить жить. Они живут в мире других ценностей. Но одно стоит им внушить: измены и предательства не надо воспринимать как мировую трагедию. Это, к сожалению, норма жизни, такая же печальная, как неизбежная смерть родителей. Так было, и так будет.

Вулканы тоже живут и умирают. К ним отношусь как к женщинам — строго и уважительно. Нельзя себе внушать, что завтра все будет так же хорошо, как вчера. Нельзя допускать небрежность ни на вулканах, ни с любимыми. Ко всему следует относиться с ответственностью и во всем быть точным. Ведь несчастье случается не в самых опасных местах, а тогда и там, где становишься небрежным или самоуверенным. Как на работе, так и в личной жизни: отложишь позвонить и все объяснить, допустишь небрежность — и потерпишь крах. А его можно было избежать.

11 марта 2005 г .

Северный сфинкс

Алексей Рыбников: «Если есть цель, если гонит азарт, то все вынесешь»

С молодых лет на него повесили клеймо авангардиста. А он упрямо шел своим путем и создавал шедевры в жанре симфорока. За выдающиеся успехи в искусстве Алексей Рыбников увенчан лауреатством «Триумфа» и Государственной премией. Невероятно: композитор написал музыку к 130 фильмам замечательных режиссеров. Среди них — «Остров сокровищ», «Приключения Буратино», «Вам и не снилось», «Тот самый Мюнхгаузен», «Андерсен», «Жизнь без любви», «Дети бездны», «Дело о мертвых душах». Шумный успех имела рок-опера «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и опера-мистерия «Юнона и Авось». Они принесли ему всемирную известность. И независимую премию за высшие достижения в искусстве «Триумф».

Ученик Арама Хачатуряна еще в консерватории написал концертное каприччио «Скоморох», коснулся трагической судьбы шута, всю жизнь развлекающего толпу и погибающего в предсмертных муках. Отважный человек, он дерзнул в опере-мистерии «Литургия оглашенных» вступить на дантовский путь — показать картины рая и ада, чтоб мы осознали: наш мир сорвался в беспредел. В «Юноне» заставил поверить в непобедимость любви.

— Алексей Львович, на торжестве чествования лауреатов «Триумфа» в Музее изобразительных искусств прозвучала ваша сюита «Северный сфинкс» в исполнении ансамбля солистов Государственного академического симфонического оркестра имени Евгения Светланова. По музыкальному строю, по настроению — это глубоко русское произведение. Кем вдохновлялись? Чей образ не оставлял вас в покое?

— Вообще-то вначале был кинопроект. Я посмотрел материал, снятый на эту тему, вчитался в сценарий и понял, что меня с Александром Павловичем, нашим императором Александром Первым, косвенно связывает «Юнона и Авось»: именно он давал разрешение Резанову на путешествие. Интереснейшая судьба Александра Первого меня задела и вдохновила. И музыку я сочинял не так, как обычно пишут киномузыку, — это было мое посвящение нашему славному императору.

— Когда слушаешь эту музыку, ощущаешь: в ней словно растворена любовь. Притягательна погруженность композитора в русский сюжет.

— Да, меня очень волнует эпоха начала XIX века. Меня поразило, что в России той поры не так много было музыки, в то время как в Европе наблюдалось подлинное кипение музыкальной жизни.

— Особенно непривычно после скрипки, рояля, виолончели слышать в симфоническом оркестре солирующую гитару.

— В эпоху Александра Первого она была особенно любима в домашнем музицировании. Для гитары и написан романс в духе Гурилёва и Варламова, которых я очень люблю.

— Вашу музыку восторженно оценил Карден. Он проявлял какие-то знаки особого почтения к композитору Рыбникову?

— (Смеется.) В имеете в виду финансовую поддержку?

— Именно!

— Нет-нет! Зато Карден подарил мне в 83-м году музыкальный инструмент — синтезатор, он до сих пор у меня работает. А в этом году свой день рождения я отмечал вместе с Карденом в его замке — поместье маркиза де Сада. Обсуждали новые проекты.