Аромат крови - Антон Чижъ

– Поясните…

– Антон Иванович, вас интересует их количество?

– Нет, Эльвира Ивановна, меня интересует, кто из них мог перерезать ей горло.

Барышня невольно вздрогнула.

– Какая ужасная смерть…

– Никто не видел смерть прекрасную, как женщина, – брякнул Родион и сообразил, что разговаривать афоризмами – это уже слишком.

– Вика не называла имен. Я благодарна ей за это. Наверняка среди ее любовников попадались те, кто бывает в нашем доме. Знать об этом неприятно.

– И все же.

– Называла их смешно: «козявка» или «пушок». Был какой-то «циркуль». Мало ли.

– Кто-то из последних?

– Называла его «мой мышонок». Как я поняла, молодой человек бледной наружности. Кажется, худощавый.

– Не говорила, где и когда с ним познакомилась?

– Подцепить мужчину для Вероники труда не составляло.

– Какая в этом опасность?

– Я предупреждала: с такой неразборчивостью она в конце концов нарвется на негодяя, который захочет ее крови. Так и произошло.

– Что значит «захочет ее крови»? – осторожно спросил Родион.

– Это образное выражение. Есть ведь сумасшедшие, которым мало телесной близости. Им надо нечто большее. Как славному маркизу де Саду.

– Как на эти похождения смотрел Сданко?

– Сданко? – Эльвира откровенно не поняла. – Кто это?

– Ассистент Орсини. У них роман.

– Это вам Дмитрий Иванович сказал?

Не стоило убеждать, что подсказала логика.

– Нашли кого слушать! Он фокусник отменный, но кроме них – ничего не смыслит. Или придумает, или наврет. Во всяком случае, Вика о каком-то Сданко ничего не рассказывала.

– Может, у нее были серьезные виды на молодого человека?

– Может, и были, – равнодушно согласилась Эля.

Успешно избежав расспросов о горничной, Родион заторопился на выход. Логика уже скрепила платье в розочках с барышней Лихачевой накрепко. Но следующее звено цепочки повисло в воздухе.

– Подумали, кто может желать вам смерти? – напомнил он.

– Всех перебрала. До последнего.

– Сколько кандидатур?

– Ни одной, – Эльвира выглядела победительницей сыскной полиции. – Вы еще не избавились от этой экстравагантной версии, господин Чиж?

– Для этого не хватает логичных опровержений. Помните мою просьбу: быть осмотрительной. Опасность – реальна.

Все же пугать влюбленным вампиром не стал. Неизвестно, как умная барышня это воспримет. Хорошо, если с юмором. Да и какой вампир влюбится в такую, пардон, конечно. Знать подобные логические выводы барышням совсем не полагается.

– А вы будете защищать меня по-прежнему?

Когда девушка задает такой вопрос, сердце рыцаря рвется в бой. Но Родион воли ему не дал, а, напротив, сухо ответил:

– Таков долг полиции.

– Рассчитываю не на полицию, а на вас. Пожалуйста, приходите в любое время.

Опять испытание. Ванзаров вынес и его. И только спросил:

– Неужели не боитесь оставаться одна в таком большом доме?

– Почему же одна? Митрич с ножами и тесаками поблизости. Да и матушка спит где-то рядом, вы уже знаете ее острый язык. Сестры и те живут напротив. Чуть что – все сбегутся. Целая армия.

Возлагать надежды на силу дамского войска не следовало. Но убеждать бесполезно. В самом деле: взрослая барышня. Знает, что делать.

– А где же Лиза? – только спросил он.

– Гуляет по кавалерам, – отмахнулась Эля.

Мрачные мысли и предчувствия почему-то не спешили. Отчего-то была уверенность, что уж с этой красоткой ничего не случится дурного. Так логика подсказывала. Хотя рапорты проверить стоит: вдруг нашлись свежие трупы хорошеньких девиц. Впрочем, такие подробности даже умницам знать не следует. Ванзаров только поинтересовался: неужели госпожа Маслова устраивает собрания каждый день?

На что госпожа Агапова заговорщицки подмигнула:

– Такая обязательная, всех замучила, мы же красивые томные барышни, а не солдаты под ее командой.

– Сегодня наверняка поедете на собрание?

Внимательно посмотрев на хмурое лицо чиновника сыскной полиции, Эля спросила серьезно:

– Как посоветуете?

– Будет лучше, если из конторы поедете сразу домой.

– Как прикажете, господин Чиж, – Эльвира Ивановна покорно потупилась. – Мы, барышни, такие понятливые.

Чиновник полиции хотел ответить чем-то мудрым, логическим или хоть поучительным, но вырвался лишь невнятный звук. Пришлось оставить поле боя за умной барышней.

Свежие отчеты со всех участков лежат ровной кучкой, а не расчирканы красным карандашом. Сводные депеши из других отделений и краткая сводка от корпуса жандармов, отмеченная синей полосой, изучены и отложены на «ненужный» край стола. Сам полицеймейстер пребывает в отличном расположении духа. О чем говорит логика? Она говорит: в утренних донесениях полковник не нашел угроз празднику. Особенно на территориях его участков. Наверняка Лизавета жива и здорова, хоть отправилась куда-то в ночь. Неужто и впрямь нетерпение сердца и пылание чувств? Нет, господа, как все-таки логика сокращает бумажную волокиту!

Оскар Игнатьевич неплохо начал день. И верил, что ждет его удача. Раз с утра пораньше пожаловал бравый коллежский секретарь, хоть и хмурого вида. Ласково приняв подчиненного, назвав талантом и молодчиной, начальник даже предложил ему чаю. В общем, всячески показал, что готов к радостной вести о раскрытии убийства меньше чем за сутки. Ванзаров взялся за доклад не для удовольствия полковника, а чтоб самому уложить разбросанные факты в некоторый порядок.

– Убитая опознана, – сказал он с такой уверенностью, что у Вендорфа радостно зачесались ладошки. – Это некая Лихачева Вероника, барышня двадцати шести лет, ассистентка фокусника Орсини.

– Того самого знаменитого?

– Так точно.

– Как интересно! Продолжайте…

– Убийство, без сомнения, совершено в концертном зале «Помпеи». К сожалению, много следов потеряно из-за того, что тело перенесли.

– Ну, задам я этим олухам из 2-го Литейного, – пообещал полковник. – Будут знать, как мешать вашему следствию. И что же?

– Убийство совершено острым предметом, который рассек гортань почти до кости. После чего из тела…

Вендорф поморщился, как от скисшего молока:

– Прошу вас, без этих подробностей.

– Как прикажете… Убийство совершено от трех до четырех часов дня. На теле не обнаружено внешних признаков насильственного удержания. Убитая – одна из участниц конкурса красавиц…

– О, как неприятно… Ну ничего, Маслова быстро найдет замену. Признаться, мне жутко любопытно, как барышни будут шествовать… Простите, помешал.

– Полтора года назад Лихачева служила горничной в доме фабриканта Агапова.

– Это мыльного короля? Так он вроде умер недавно…

– Так точно. Год назад.

– Очень хорошо, что это почтенное семейство здесь не задето. Так что же? – Вендорф ждал счастливой развязки, как ребенок награды за послушание.

– Ищем, – последовал краткий ответ.

Про сулему в теле жертвы и бродящего в округе влюбленного вампира Родион милосердно умолчал. Недоставало, чтоб начальника хватил удар. Порою начальство бывает нежнее девушки. Но и без того полковник был разочарован безмерно. Даже в лице изменился.

– То есть не знаете, кто убийца? – холодно спросил он.

– В запасе остаток нынешнего и целых два дня, – напомнил Ванзаров, но настроение начальства пропало безвозвратно. Такой уж это деликатный и тонкий предмет: что твоя паутинка. Дернул – и нет его. Пропало, значит, совсем.

Вендорф не счел нужным скрывать дурное расположение, помрачнел и надулся.

– Я положился на ваш талант…

– Дело сложное и противоречивое…

– Что тут сложного? Тряхнули бы этого комика…

– Фокусника…

– Да какая разница! Один хороший допрос в участке, и дело закрыто.

– Для этого я не нужен, – скромно ответил Родион.

Оценив промашку, но не показав вида, полковник спросил, кто подозревается.

– Безусловно, господин Орсини, он же – Толстиков Дмитрий Иванович. Нельзя сбрасывать со счетов кое-кого из семейства Агаповых…

– Давайте без этого. Почтенная семья, известная фамилия, ни к чему это.

– Слушаюсь… Есть еще один подозреваемый: неустановленный молодой человек двадцати лет. Приехал из Одессы. Но есть свидетель для его опознания.

Особенно понравилось Вендорфу, что в дело может быть замешан неместный.

– Но какое вы имеете к этому касательство, выяснили?

– Так точно! – чуть не рявкнул Родион, чтоб к начальству и тень от сомнения не закралась. – То, что кажется фамилией Ванзаров, является анаграммой. По чистой случайности два слова схожи.

– Вот как? И что же означает эта… анаграмма?

– Очень сложный и древний шифр. Сейчас его пытается раскусить один профессор. Скорее всего, что-то ритуальное или магическое.