Необычный отпуск - Морин Чайлд

Одному из них надо рискнуть. И, похоже, жребий пал на нее.

— Ну, хорошо, — сказала Эйлин, оборвав его на полуслове.

— Хорошо?

Рик смотрел на нее с подозрением.

Она понимала, что брак будет непростым. Но когда решение уже было принято, Эйлин вдруг почувствовала, что сделала единственно правильный выбор.

— Я согласна, — сказала она, — только при одном условии.

Робея, он осмелился уточнить:

— Каком?

— Что это будет не фиктивный, а самый настоящий брак. Во всем.

Рик вынул руки из карманов, протянул их к ней и утвердительно кивнул:

— Подлинный брак. На все время его существования.

— Да, опять этот оптимистический взгляд на жизнь, — усмехнулась она, и он крепко ее обнял.

Эйлин склонила голову ему на грудь в надежде, что поступила правильно.

Церемония бракосочетания была краткой и очень милой.

Пластиковые ленты огораживали скамейки для гостей и посетителей, а усилители разносили звуки музыки. Счастливые пары новобрачных выстроились в ряд в просторном фойе, с нетерпением ожидая своей очереди. Священник был низкорослым и очень толстым, в круглых очках с проволочной оправой и длинной седой бородой. Его можно было принять за Санта Клауса, если бы не яркая гавайская рубаха, полинявшие джинсы и сандалии на ногах.

Обе бабушки присутствовали на церемонии, а также Бриди и ее муж. Они оставили троих детей со свекровью Бриди и наслаждались выходными днями в Лас-Вегасе.

Все шло по плану, пока Санта не задал рокового вопроса:

— Согласна ли ты назвать перед Богом и людьми этого мужчину своим законным супругом?

Эйлин охватила паника. После предложения руки и сердца, сделанного Риком, прошло всего две недели, и она была уверена, что со свадьбой они явно поторопились.

К горлу подступил ком. Она обернулась в зал, чтобы посмотреть на членов своей семьи. Бабуля, всегда спокойная и величественная, в своем темно-синем костюме с приколотой к лацкану сверкающей серебряной брошью выглядела немного сконфуженной. Бриди, выделявшаяся из толпы рыжими волосами, крепко вцепилась в руку мужа и отчаянно водила глазами, умоляя Эйлин произнести хоть что-то. Бабушка Рика, с непослушно выпавшей прядью седых волос, тихо и монотонно повторяла слова церковных песнопений.

— Эйлин… — прошептала Мэгги Райан довольно отчетливо, словно пытаясь вывести внучку из оцепенения.

— Что-то не так? — послышался приглушенный голос бабушки Рика.

Эйлин чувствовала, что это бракосочетание создаст гораздо больше проблем, чем разрешит. Так что она тогда здесь делает?

Она посмотрела на Рика. Одного его взгляда было достаточно, чтобы дыхание остановилось. Эйлин видела в глубине этих темно-карих глаз выражение искреннего сожаления и смиренного принятия отказа. Рик заранее предполагал, что Эйлин от него отступится. Он был готов к тому, что она изменит свое решение перед алтарем и сбежит из-под венца. В нем жило два человека, и один из них все время ждал, что Эйлин развернется и уйдет, оставив его перед священником в полном одиночестве.

И именно это заставило ее ответить:

— Да.

Искра удивления блеснула в его глазах, и он надел ей на палец обручальное кольцо с бриллиантом в четыре карата. Эйлин сделала глубокий выдох, словно ощутила свалившийся с нее груз. Слова клятвы, которые дались ей с таким трудом, стучали в ушах и снова, словно эхо, проносились в голове. Она пыталась понять, как временная работа плавно переросла в пожизненное обязательство и было ли это на самом деле предначертано судьбой. Было ли Богу угодно соединить их? Или это очередная причуда проказницы-судьбы?

Эйлин смотрела, как переливается бриллиант в лучах света, пока священник монотонно бубнил заключительные фразы, соответствующие обряду. И молча она дала обещание своему будущему ребенку, что сделает этот брак и счастливым. Она убедит Рика Хокинса в своей любви.

Вокруг воцарилась абсолютная тишина.

Казалось, время остановилось.

Да, Эйлин действительно его любит.

Она полюбила. Впервые в своей жизни.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Время вновь обрело реальность, когда священник произнес:

— Можешь поцеловать жену, сын мой.

Рик повернулся к ней лицом и склонил голову. Эйлин чувствовала, как его дыхание согревает ей щеки. Неожиданно подступили слезы, и она отчаянно заморгала, не позволяя им пролиться.

Под звуки музыки и аплодисменты родни он тихо прошептал адресованные только ей слова:

— Спасибо тебе, Глазастик, — и поцеловал ее.

Сердце Эйлин заколотилось быстрее. Казалось, что загремел гром и засверкала молния, и вскипевшая кровь уносила рассудок в далекое плавание. Любовь переполняла ее, она подняла руки и обняла его за шею. Упоительный поцелуй разжигал желание. Эйлин мечтала о взаимной любви. Не о счастье носить его фамилию, не о счастье иметь от него ребенка.

Эйлин хотела, чтобы Рик ее любил. И она знала, что ей придется за это сражаться.

Игнорируя новобрачные пары, ожидавшие своей очереди, Рик не спешил закончить поцелуй. Эйлин таяла в его объятиях, наслаждаясь нахлынувшими чувствами. Крепко прижавшись к нему, она вложила в этот поцелуй всю свою душу в надежде, что Рик примет его как знак доказательства ее верности.

— Ну, хватит, ребята, — довольно грубо завершил церемонию священник. — До ужина у меня еще пять пар брачующихся.

Рик поднял голову, прервав поцелуй, и посмотрел на Эйлин. И вдруг на какое-то краткое мгновение она увидела в его глазах что-то совершенно новое, что заставило ее переосмыслить так тяжело давшийся ей шаг к законному браку.

Пока родственники осыпали ее поздравлениями, сопровождая их крепкими объятиями, она цеплялась за искру надежды в глазах Рика и уверяла себя, что это и было началом пути.

В ночное время Лас-Вегас сверкал, словно глубокий темный сосуд, набитый доверху драгоценными камнями. Рубиновые, изумрудные, сапфировые и бриллиантовые огни расцвечивали темноту, создавая иллюзию яркого дня.

Толпы туристов неиссякаемыми потоками текли по тротуарам, а на мостовой стройными рядами выстроились вереницы машин. На одной стороне улицы глазам изумленной публики были представлены и Эйфелева башня, и центральная часть Нью-Йорка, и кусочек Италии. Можно было ознакомиться с древними пирамидами, средневековой Европой и со всеми правителями Рима. Народ передвигался суетливо, сжимая в руках штампованные пластиковые емкости, наполненные десяти и двадцатипятицентовыми монетами, остатками своих надежд на мгновенный выигрыш в казино.

Из окон роскошного гостиничного номера, расположенного на последнем этаже небоскреба, вид открывался просто великолепный.