Ассенизаторы - Константин Хохряков

Может быть, и сейчас то же самое? А наши ее просто вместе с Игорьком спрятали, потому и телефон отключен? Тогда понятным становится странный разговор дежурного. Сказать мне не может, потому что и наши телефоны от прослушивания не защищены. Все решают деньги, а особенно — большие…

В таких же трудах и заботах прошел следующий день. Всеми силами старался вложить в головы парней, остающихся на блокпосте, максимум знаний и навыков. Единственное что сделал не относящееся к службе, так это, сославшись на необходимость проведения разведки, основательно вооружившись, пробежался до тайника. Сейчас-то у меня уже имеется полная уверенность в том, что обыскивать никто не будет. А нехорошие предчувствия все-таки продолжали терзать душу. Старую же поговорку «тяжело в деревне без обреза» помнил еще с детства. Из тайника забрал верный АПБ и все патроны к нему, а также нож, который ни разу меня не подвел. Даже если впоследствии и не пригодятся — сдать их, как «изъятые оперативным путем» никогда не поздно.

Вернувшись к «месту временной дислокации», как это именуется в официальных документах, отыскал укромное место, в котором и заныкал смертоносные инструменты. Не таскать же их при себе. Могут случайно и заметить. Зачем мне лишние вопросы?..

Ближе к вечеру сидел на солнышке, предаваясь собственным мыслям. Курил, по давней привычке пряча сигарету в ладонь. Бросив взгляд на спускающуюся к станице дорогу, вдалеке увидел вспышки проблесковых маячков машины ДПС, летевшей по хорошей трассе на приличной скорости. Следом за ней мчался микроавтобус, явно импортного производства…

Спустя минут десять кавалькада подкатила к блокпосту, кратковременно приветственно огласив местность сиреной. Из микроавтобуса, разминая затекшие мышцы, вышли командир отряда полковник Удальцов и заместитель начальника УБОП полковник Сиротин, за глаза прозванный нашими Сиротой. Встав и одернув хоть и не совсем чистую, но все же форму, подошел к руководству и четко отдал честь, приложив руку к голове, повязанной косынкой. Какой-никакой, а все же головной убор. Это к «пустой голове» руку не прикладывают, согласно армейской поговорке.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться к полковнику Удальцову?

— Обращайся, потерявшийся ты наш!

— Товарищ полковник, капитан Мокрецов прибыл из плена боевиков. За время побега уничтожено десять «духов». Здесь их документы, — передал командиру пакет с найденным при обыске убитых имуществом.

— Вольно, капитан! Иди сюда, пропажа, — заключил он меня в свои дружеские объятия, одобрительно похлопывая по спине…

Покончив с формальностями, решился, наконец, спросить о том, что так сильно волновало меня все последнее время.

— Сергей Терентьевич, не мог дозвониться до своих. Как там они?

Тут же обратил внимание на разом посуровевшее лицо командира и отведенный в сторону взгляд. Нехорошее предчувствие вновь зашевелилось в душе.

— Прости, Георгий Александрович, — медленно начал полковник, — не смогли мы их уберечь. В начале марта твоя Наташа перед работой повела сына в детский сад. Когда возле дома переходили дорогу на зеленый свет, на перекресток выскочил джип, из которого открыли шквальный огонь из автоматов. — Удальцов замолчал, но тут же, горячась, как бы пытаясь оправдаться, заговорил снова. — Капитан, пойми, мы ничего не могли сделать! Там пострадали еще и посторонние люди. Рядом с твоими Гном находился… Пытался их собой закрыть, но не успел… Ранили его, ладно хоть не тяжело… Если бы не бронежилет, то и он бы тоже… Пытался я и Наташу убедить одеть «броню», но она наотрез отказалась носить такую тяжесть. Как-никак — пятый класс… А на детей их пока еще не делают… Вину с себя, что не настоял, не снимаю… При такой плотности огня выжить было невозможно… Похоронили твоих жену и сына возле Аллеи Славы, рядом с нашими погибшими ребятами… Думаю, Наташа и Игорек это заслужили… Капитан, ты сильный, многое уже перенес, выжил всем назло, где наверно это было невозможно. Поэтому, крепись, боец! То, что произошло, нельзя сделать не случившимся. Мы тебя без поддержки не оставим…

Видно было, что проговорить все это полковник смог с огромным трудом. Каждое новое слово заставляло сбиваться сердце и сжимало ледяными клещами душу. Нала, Игорешка… Родные мои… Боль потери уже вошла в разум, но я все еще не мог поверить. Глянул в лица командиров… и они виновато опустили глаза.

За что?!.. Почему они, а не я?!.

Перед глазами, словно живые, встали лица жены и сына. Какой-то отстраненной частью сознания понимая, что сейчас сорвусь, постарался взять себя в руки. В голове стоял гул, все расплывалось перед глазами, как будто мозги вновь отбила контузия. Страшные предположения, о которых я даже запрещал себе думать, подтвердились.

— Кто их? — спросил, еле сдерживая душившие меня слезы.

— В тот день наши парни, поднятые по тревоге, вместе с ребятами из бандитского отдела поставили на уши весь город, но по «горячим следам» раскрыть не удалось… Говорить красивых слов и давать пустых обещаний не буду, но управление и мы делаем все возможное, чтобы разыскать и покарать убийц. Владимир Семенович не даст соврать. Кое-какие результаты уже есть. Понимаю, что это не заменит твоих близких. Георгий, это наглый вызов всем нам, и мы приложим все усилия, чтобы причастные к этому не ушли от возмездия.

Пока улаживали необходимые формальности, готовились в обратный путь, чувствовал себя мертвым. Переодевшись в привезенную для меня новенькую форму, немного пришел в себя и втихаря извлек из укромного места смертоносную заначку. Пусть даже гады, убившие моих любимых, не получат высшей меры, я их уже приговорил! Нет этой мрази места среди нас! Не допущу, чтобы они топтали землю, по которой ступали ноги моей Наташеньки и Игорешки! Слишком легко отделаются, спрятавшись от меня в зоне, которая для них дом родной.

Ствол и нож, замотав в грязные шмотки, придав свертку как можно более бесформенный вид, сунул на дно баула. Трофейный автомат бросил в микроавтобус, чтобы на территории Кавказа был под руками, а по прибытии на место пусть прокуратура изымает как вещественное доказательство. ПМ в кобуре повесил на пояс. В то, что на допросы не будут таскать, как-то не верится. Группа-то погибла, хоть я и не был в ней старшим, но в живых остался только один. Вопросов ко мне хватит, нечего и обольщаться…

Обнялся со старлеем, сказал ему несколько слов на прощание, крепко пожал руку Смирнову. Хорошие они все-таки парни. Вроде и недавно знакомы, а кажется, что знаю их всю жизнь. И хотя они, по-видимому, немного расстроились от некоторой сухости расставания, но, надеюсь, не обиделись и поняли все правильно. Ведь всем же понятно, что не стоит ожидать бодрого похлопывания по плечу от человека, который только что узнал о гибели близких… Напоследок коротко взревев сиреной, наша колонна с «мигалками» тронулась домой.

Встречавшиеся по дороге блокпосты, на которых я все же опасался досмотра вещей, проезжали почти не останавливаясь, только предъявляя документы. Сам путь до родного Энска прошел как в тумане. В окно я не смотрел, целиком погруженный в свои мысли. Поначалу пытавшись меня как-то разговорить, отвлечь, Удальцов и Сиротин бросили эту бесполезную затею. Машины шли на большой скорости, останавливаясь только для дозаправки и перекусить в придорожных кафе. Спали на ходу, придав сиденьям полугоризонтальное положение…

По приезду на базу сдал трофейное оружие в дежурку. Остальное барахло командир разрешил оставить, а затем сам, на личной машине, отвез меня домой, сказав на прощание:

— Отдыхай! А через пару дней, как раз в понедельник, приходи в отряд. Будем думать, что с тобой дальше делать. До службы тебя пока допустить не могу. Однозначно сначала в госпиталь на реабилитацию, а там у тебя еще два отпуска не отгулянных. Попробую пробить для тебя путевку в санаторий, нервы подлечить. И не спорь. Я сам знаю, как лучше. О парнях из группы ты уже вкратце рассказал. Подробности позже. Отдыхай, и прошу тебя, без фокусов…

— Да какие могут быть фокусы, товарищ полковник? Я же не пацан. Обещаю, в понедельник, как штык, буду в отряде. Да, и еще, — вспомнил я о найденном на месте засады жетоне, — вот, где ребята погибли, нашел только это. Хотя тщательно искать возможности не было, может и еще что осталось. Еще карта, где отмечено место боя, но ее отдам в понедельник.

— Добро, Георгий. Отдыхай, приходи в себя…

Оставшись один, долго без цели слонялся по огромной для одного меня трехкомнатной квартире, не зная, чем себя занять. Заглянув в холодильник, обнаружил там только порядком надоевшие консервы и бутылку коньяка, оставшегося с незапамятных времен. С тех, когда у меня еще была семья… Остальные продукты давно приказали долго жить. Есть совершенно не хотелось.