Странник поневоле - Борис Долинго

Богдан сходил к лесу и нарубил длинных жердей, ещё толще, чем вчера.

Морщась, он расчленил тушу человекобыка полевым ножом и, отойдя по берегу подальше от своего убежища, выбросил останки в море. Отмывшись от крови, он соорудил крепкий щит из жердей, которым и перегородил вход, оставив внизу небольшой лаз, перекрываемый камнями. Пришлось истратить немного заряда лучемёта, чтобы пробить в камне отверстия для крепления щита. Сооружение получилось достаточно прочным, и вряд ли даже такой монстр проломил бы его сразу.

За великими трудами время пролетело незаметно, и солнце начало клониться к закату – обследовать остров на ночь глядя не имело смысла. Богдан забрался в свою крепость, поел и устроился на отдых.

За время, пока он работал и приводил себя в порядок, никаких опасных тварей он не видел, что его только порадовало и добавило уверенности в себе. К счастью, и ночь прошла спокойно, хотя Богдан проснулся задолго до рассвета и сидел, прислушиваясь к звукам снаружи. Впрочем, звуки были вполне мирные, страшных криков он больше не слышал.

На рассвете он окунулся в прохладную воду, позавтракал и, прихватив с собой ещё лук и револьвер, оправился на обследование острова.

Этот остров был небольшим по сравнению с «островом Витта» – всего километров пять в диаметре, и к вечеру Богдан обследовал всё береговую линию и даже местами углублялся в лес. Из животных встречались свиньи, пара косулей, но никого опасного. Очевидно, предположение о появлении здесь человекобыка было правильным – правда, это означало, что остров не тот, что он думал.

Богдан совершенно осмелел, но огорчало одно: ничего похожего на нужную ему точку перехода на глаза не попадалось. Более того, он не мог найти и точку перехода, которая вела сюда, хотя она ему и не была важна – без сомнения, она тоже однонаправленная. Нужную точку он отличил бы безошибочно: если верить карте, точки перехода, ведущие с островов на грани должны иметь квадратные, а не круглые площадки.

Солнце стало клониться к закату, а с запада потянулись тёмные облака, что предвещало очередную грозу и кратковременную бурю. Богдан поспешил вернуться к своему убежищу, предварительно пополнив запас дров для костра.

Когда хлынул ливень, он уже проверил крепление плота, усилил его и сидел в своей импровизированной крепости, попивая чай с жареным мясом и плодами дедае.

Гроза стихла уже после захода солнца, а вечером Богдану ничего не оставалось, как улечься спать. К концу четвёртого дня пребывания на этом островке стало ясно, что никакой точки перехода тут нет. Отправляться в путь по ночному океану не стоило, и Богдан скоротал на островке ещё одну ночь.

Он проснулся среди ночи от шороха. Костёр он не поддерживал, чтобы не привлекать внимание светом, пробивавшимся наружу, поэтому в пещерке было темно. Слабые шорохи доносились из угла, где были сложены припасы. Луч фонаря вырвал из темноты зверька, похожего на суслика, который копошиться среди свёртков с провизией. Ослеплённый, тот замер, приподнявшись столбиком.

Богдан усмехнулся, шуганул зверька, который юрк-нул в щель между жердями заслонки, и уложил слегка разворошенные припасы так, чтобы возможные ночные воришки не могли легко добраться до них.

Остаток ночи прошёл спокойно, а утром после завтрака Богдан достал карту и стал думать. Остров профессора Витта он идентифицировал по схеме правильно, и два небольших островка, на одном из которых сейчас находился, тоже. Вот только, очевидно, он перепутал, на котором из этих двух находится. Значит, предстояло плыть к другому острову, вершины которого лёгким намёком виднелись в плоской дали.

Ветер дул довольно сильный, но небо оставалось ясным, за исключением нескольких вполне безобидных облачков, и Богдан решительно направил тримаран от причала.

Судно весело бежало по волнам, изредка шлёпая передним волнорезом и поднимая брызги, но океан был достаточно спокоен, и никакие водные монстры не буравили крупную рябь. Солнце, всходившее всё выше и выше, пригревало, и, сидя у руля, Богдан снова предался размышлениям – за всеми трудами последних недель у него было не так уж и много времени поразмышлять.

Конечно, лучше всего сразу оказаться прямо во Дворце, но сейчас Богдан предпочёл хотя бы попасть на одну из двух граней – либо на грань Европы или на так называемую Смешанную грань. Как он понял и догадался из информации, к которой его допускал Компьютер, грань Европы населяли люди, которых каким-то образом доставили из Средневековья, а Смешанная грань содержала очаровательный набор племён и народов: там имелись и античные греки, и индейцы, и персы, и много ещё кто. Как и каким образом неизвестный Хозяин или хозяева данного мира это устроили, Богдан уже вполне догадывался – их продолжительность жизни составляла тысячи лет, но вот зачем было это всё?

В качестве эксперимента? Странный, однако, эксперимент, не вполне гуманный, по меньшей мере: взять и вырвать тысячи людей из привычной среды обитания, не спросив, хотят они того, или нет. С другой стороны, сами земляне уничтожали друг друга, никого не спрашивая, сотнями тысяч и миллионами – взять тех же нацистов или большевиков. Неизвестные же Творцы хотя бы сделали своим подопытным такой подарок, как увеличенная продолжительность жизни. Правда, не до тысячелетий, но как следовало из информационных файлов, люди здесь в среднем жили до трёхсот лет, а болезней практически не было, не говоря уж о страшных эпидемиях. Разумеется, раем и этот мир назвать было нельзя: здесь, как можно было понять, тоже воевали и убивали, обращали кого-то в рабство – в общем, присутствовал стандартный набор человеческих отношений.

Что чрезвычайно интересовало Богдана и на что он не нашёл ответа в информационном хранилище Главного Компьютера, так-то, действительно ли всё население данной планеты было изначально доставлено именно из соответствующих эпох и мест Земли. Если это так, то получается, что основное население граней доставили сюда в разное время. Границы доставки лежали где-то от времен Рождества Христова и до, если судить по Европейской грани, самое позднее века двенадцатого-тринадцатого.

Таким образом, все потомки земных народов жили здесь самое малое тысячу лет – и они очень мало изменились. На Земле за это время изобрели огнестрельное оружие, двигатели внутреннего сгорания, полетели в космос, а здесь ничего подобного не наблюдалось и в помине. Арабы ездили на верблюдах, а рыцари воевали мечами.

Или же хозяева планеты обладали секретами путешествия во времени и таскали народ из разных эпох так, что те существовали здесь не слишком долго?

После того, что Богдан уже узнал, он не удивился бы и существованию машины времени, хотя труднее всего, наверное, верил в возможность подобных перемещений. Впрочем, в неравномерную гравитацию планеты цилиндра тоже поверить сначала было тяжело. Или в то, что можно сохранять продолжительность дня и ночи стабильной на всех и гранях этой планеты! Для этого, например, требовалось, чтобы вращение солнц, лун и самой планеты вокруг своей оси сложным образом синхронизировалось, и более того – было переменным! В своё время Богдан долго отказывался в это верить, но оказалось, что так оно и есть. Чтобы день и ночь имели равную продолжительность, вокруг цилиндра вращалось не одно солнце – если бы оно было одно, ночи были бы длиннее дней…

Задумавшись, Богдан не заметил, как начал крепчать ветер. Почувствовал он это только по возросшему давлению на руль – остров снова оказывался в стороне. Вдобавок тримаран явно попал в какое-то течение, сносившее судно в сторону от цели.

Кроме того, этот остров возвышался над уровнем моря больше, чем виденные ранее острова, и поэтому-то его и было заметно с большего расстояния – даже в плоском океане расстояние имело значение. Такое положение дел обмануло начинающего морехода: он полагал, что расстояние до цели меньше.

Богдан выругался и попытался компенсировать направление движения, меняя положение паруса. Это не помогало, и становилось ясно, что тримаран всё равно пронесёт мимо острова.

В небе стали собираться уже совсем подозрительно темные облака. У Богдана никогда не было страха перед водой – он прекрасно плавал, но спокойная река и океан со сгущающимися тучами на горизонте, как говорится, две большие разницы.

Богдан закрепил руль в нужном положении и встал в середине центрального плота, налегая на вёсла. После получаса почти непрерывной гребли он окончательно осознал, что в этот раз вёсла не помогут.

Ветер тем временем ещё окреп, волны уже прилично захлёстывали судно. Вожделенный остров остался далеко в стороне – тримаран несло в открытый океан – ветром и течением. Острова в том направлении тоже имелись, но расстояние до ближайших было раза в три больше, чем до острова, к которому Богдан намеревался доплыть сейчас.

Проклиная свою самонадеянность, юноша со злостью посмотрел на сгущающиеся тучи и стал готовиться встретить шторм. В общем, он понимал, что если буря разгуляется по-настоящему, шансов не так уж и много: несмотря на то, что судно строилось со всей возможной тщательностью, иллюзий относительно своих навыков корабела он не питал. Проверив, как надет спасательный жилет из коры, Богдан затянул крепления груза и убрал парус, который уже мешал, зарывая нос тримарана в волны.