Битва за Крым - Максим Шахов

– Мама, где наше белье?..

– Мама, а тут ресторан фунциклирует?..

– Россия-чемпион! Оле-оле-оле! – разносилось в коридоре.

«Мама»-проводница пыталась утихомирить беспокойных пассажиров, однако все ее замечания и угрозы встречались дружным смехом. Наконец поезд тронулся. Клер сама постелила постели, после чего они с Виктором почти по-семейному попили чая.

– Чего молчишь?.. – спросил Виктор.

– Не знаю, – передернула плечиками Клер. – Просто… просто после всего это такое счастье – вот так просто ехать в поезде и ничего не бояться… Спасибо тебе!

На глазах девушки выступили слезы.

– Ну-ну! – тронул ее за плечо Виктор. – Давай об этом не вспоминать. Тем более, завтра у нас трудный день! Так что давай-ка укладываться баиньки.

– Давай, – шмыгнула носиком Клер. – А сказку расскажешь?..

– Сказку? – немного растерялся Виктор. – Ну разве что про Волка и Красную Шапочку.

– Хорошо! – сказала Клер и нырнула под простыню. – Давай!

Логинов тоже улегся, выключил свет и, подложив руки под голову, начал вспоминать:

– В общем, жила-была девочка. И звали ее Красная Шапочка. А у этой девочки была бабушка. Она жила в густом лесу…

Несмотря на шум, заснула Клер почти сразу. Логинов негромко позвал ее, потом повернулся на бок и под крики «Россия-чемпион! Оле-оле– оле!..» тоже провалился в сон. Завтра у них и вправду был трудный день.

Рифат Джанкоев отложил шашлык и посмотрел на своего собеседника:

– Умбаров завел нас в тупик. Меджлису необходимо новое руководство, которое не побоится сказать своему народу, что нас долгие годы обманывали. И поднимет его на борьбу! Это наша земля! И мы наконец-то должны стать на ней полноправными хозяевами!

Собеседник Рифата был одним из самых влиятельных представителей крымско-татарского народа. К его голосу прислушивались десятки тысяч крымских татар. Так что без его поддержки возглавить меджлис было практически невозможно…

– Умбаров национальный герой, – сказал собеседник Джанкоева. – Он сидел в тюрьме, когда тебя еще не было на свете…

– Я тоже с огромным уважением отношусь к нему, – кивнул Джанкоев. – Однако он себя исчерпал. Если мы хотим вернуть себе родину, мы должны заставить с нами считаться всех… Я готов взять на себя это. Если вы поддержите меня, мы очень скоро займем в Крыму то место, которое заслуживаем!

– Не скрою, – кивнул собеседник, – я бы этого очень хотел. Однако, боюсь, это невозможно.

– Это – возможно! – сузил глаза Джанкоев. – И я это сделаю! Если вы поддержите меня…

Убежденность, с которой говорил Рифат, произвела на его собеседника впечатление. Однако он был реалистом. Поэтому сказал:

– Я пока не говорю ни да ни нет. Потому что ситуация сложная. Люди действительно недовольны, но пока верят Умбарову. Однако если он не сможет объяснить всем нам, как мы должны бороться за свои права дальше, мы вернемся к этому разговору…

Попрощавшись с Рифатом, собеседник покинул отдельный кабинет ресторана. Джанкоев снова присел. На его лице возникла улыбка. Однако напоминала она скорее волчий оскал.

Рифат Джанкоев был еще достаточно молод. Заметных официальных должностей в меджлисе он не занимал. Однако узкий круг посвященных относился к Рифату с уважением.

Именно он уже несколько лет курировал силовой блок. То есть отвечал за функционирование нелегальных военизированных организаций крымских татар, иногда называемых отрядами самообороны. Необходимость в их создании возникла в начале девяностых. Тогда обстановка в Крыму сложилась просто-таки жуткая. Хозяевами полуострова были не власти, а разномастные криминальные группировки. Вооруженные до зубов бандиты практически в открытую разъезжали на иномарках и отстреливали всех, кого считали нужным. Ну а милиция делала вид, что ничего не замечает…

Не создай татары тогда своих бригад, от пуль бандитов наверняка бы полегли и сам Умбаров, и все руководство меджлиса. Этого не случилось, но потери среди татар были. Собственно, и выдвинулся Рифат благодаря гибели своего шефа, расстрелянного неизвестными прямо в машине возле дома.

К тому времени, правда, криминальные войны уже пошли на спад. И меджлис отодвинул своих боевиков в тень. С тех пор их использовали в качестве своеобразного пугала, когда нужно было добиться уступок от властей.

Рифат Джанкоев с таким положением дел, конечно, был не согласен. Но слишком велик был авторитет меджлиса и лично Умбарова. Поэтому Рифат и выполнял все эти годы функции мальчика на побегушках. И ждал своего часа. И наконец дождался…

В Киев хмельницкий поезд прибыл рано утром. Похмельные хоккеисты ползали по коридору бледными тенями. Логинов, наоборот, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Ухватив зевающую Клер за руку, он быстро затащил ее в подземный переход. Поднявшись по эскалатору, они оказались на привокзальной площади. Здесь Виктор усадил Клер в первое попавшееся такси, сам прыгнул на переднее сиденье и велел:

– В центр!

Такси тут же тронулось и стало взбираться под гору. Логинов оглянулся и удовлетворенно хмыкнул. Если даже их встречали украинские «топтуны», то Виктор своими стремительными маневрами наверняка заставил их сбиться со следа. Впрочем, для верности они поменяли такси. И только потом поехали на конспиративную квартиру, снятую резидентурой специально для подобных случаев.

Открыл им молодой сотрудник в костюме с галстуком. Вручив Виктору ключи, он сказал, что с ним свяжутся, и тут же покинул квартиру. Клер сбросила туфельки, прошла в комнату и плюхнулась на диван:

– Как можно вставать в такую рань? Кофе хочу! А ты?..

– Я бы чая выпил, сейчас посмотрю, что тут у них есть…

– Нет-нет! – поспешно поднялась Клер. – Я сама!

– Как знаешь, – пожал плечами Логинов, опускаясь на освобожденный Клер диван.

Он уже порядком отвык от женской заботы, поскольку ни одна дама сердца не была в состоянии сколько-нибудь долго выдержать его график. Поэтому порывы превратившейся практически в пай-девочку Клер начинали беспокоить Виктора. К хорошему привыкаешь быстро. Эдак расслабишься, потеряешь форму, а потом что…

Однако потерять форму с работой Виктора было проблематично. Уже в процессе чаепития на квартирный телефон позвонил подполковник Филипенков.

– С прибытием! – сказал он.

– Спасибо! Как договоримся?

– Я сейчас подъеду и перезвоню, – зевнул подполковник. – О’кей?

– О’кей…

Минут через двадцать Виктор вышел во двор и уселся в шикарный джип «Акура» с украинскими номерами. Щеголевато одетый Филипенков протянул Логинову руку и после рукопожатия тронул машину.

– Откуда дровишки? – спросил Виктор, имея в виду джип.

– Невесты, – пожал плечами подполковник. – Беру, когда не хочу светиться на посольских машинах… Как добрались?

– Терпимо. С хоккейной командой ехали – «Оле-оле-оле!»

– Бывает… – зевнул Филипенков. – Извини, я вчера до трех ночи на одном мероприятии торчал. Премии какой-то фонд вручал представителям местного бомонда.

– Понятно, – кивнул Виктор. – Куда едем?

– В мою берлогу, она тут рядом, на Подоле…

В киевской резидентуре подполковник Филипенков отвечал за политическую разведку. Офис у него был оборудован в торговом представительстве РФ. После десяти минут езды по еще свободным утренним улицам джип повернул к воротам с символикой России и посигналил. Ворота поползли в сторону. Пару минут спустя они уже вошли со двора в здание торгпредства и поднялись на этаж.

– Заходи! – кивнул Филипенков, отключив сигнализацию.

Кабинет у него был не очень большой, но уютный и современно обставленный. На одной из стенок висела большая мишень для дартса. Только поверх кругов приколот к ней был плакат с портретом Юлии Тимошенко. Леди Ю была изображена на нем в белом свитере, на голове – ставшая знаменитой коса, в руках – росток чего-то зеленого, подозрительно смахивающего на коноплю.

– Это что? Для разрядки? – спросил Логинов.

– Вроде того, – кивнул Филипенков, усаживаясь в свое вращающееся кресло и закидывая ноги на стол. – Если бы ты только знал, как меня достали все эти физиономии с предвыборных плакатов… – Стрелка со свистом рассекла воздух и вонзилась первой вумен украинского политикума в переносицу. – А так они смотрятся лучше! – удовлетворенно хмыкнул Филипенков. – Не находишь?..

Логинов с некоторым удивлением посмотрел на подполковника. Тот улыбнулся:

– Не бойся, крыша у меня пока на месте. Хотя с этой чертовой работой могла бы уже и поехать. Полтора года выборов – это чересчур, а я за это время даже в отпуске не был.

– Сочувствую, – кивнул Виктор. – Но нет худа без добра. Зато ты должен отлично ориентироваться в обстановке и сможешь мне помочь.