Хренодерский переполох - Татьяна Андрианова

Лютый телячьих нежностей не выносил вовсе, но боевой маг, по счастью, был единственным человеком, кому такое сходило с рук без риска лишиться пальцев.

Для эксперимента маг подошел поближе к забору, но добился только того, что одна черно-белая красавица скосила взгляд своих янтарных глаз на пришельца, задумчиво прищурилась, но тут же потеряла к нему интерес и вперила задумчивый взгляд в серебряный диск полной луны. Флоднег удивленно хмыкнул, но дальше приставать к животному не стал. Итак, все ясно: в деревне с покосившимся столбом, где полустертые от времени буквы гласили «Хрено…рки», творится нечто странное. Возможно, все дело в бежавшем из Сартакля узнике? Если это вампир так воздействует на животных, неизвестно, как он повлиял на людей. На всякий случай маг, порывшись в карманах, извлек оттуда компактный боевой жезл, заряженный заклинаниями практически под завязку, и активировал его. Навершие сразу же замерцало серебристым светом. Флоднег удовлетворенно кивнул – хоть что-то в этот день работало как надо – и отправился на поиски головы Хрено…рок.

Тем временем поминки шли своим чередом. Сказано хорошего было немало, да и чарок выпито прилично, когда во двор из темноты выступил коренастый мужчина в коричневых кожаных штанах, жилетке, простой рубахе и с мерцающей странным светом палкой в руке. Другая рука незнакомца крепко сжимала поводок здоровенного человека-волка.

Надо отдать должное жителям Хренодерок – протрезвели не сразу и не все. Сам Панас удивленно заметил, что раньше ему такие страсти не являлись даже после собственной свадьбы, когда все село пило три дня кряду и две недели похмелялось. Параскева тут же воинственно подбоченилась и посоветовала мужу пить меньше, тогда и ужасы мерещиться перестанут. За голову тут же вступился дед Кондрат, который треснул сучковатой клюкой по столу, чтобы привлечь к себе внимание общества, и гордо заявил, что в свое время варил самогон и настаивал его на мухоморах до такой крепости, что видывал нечисть и почище, и даже некоторые видения осязал и обнимал. При этих словах деда бабка Дорофея издала томный вздох, поразивший ее молодого мужа до глубины души.

Флоднег осторожно прокашлялся и сообщил:

– Уважаемые селяне, успокойтесь. Я не нежить.

Ему, разумеется, не поверили. Народ тут же пришел к выводу, что нормальная нежить ни в жизнь не признается, что она пришла кровь пить и честных людей поедать. Кто-то из женщин испуганно взвизгнул и обмяк в чьих-то крепких мужских руках. Рыжая Алкефа не вовремя вспомнила, как заезжий купец читал ей потертый увесистый том о всяких чудищах. Так там такой же мужик с огромной собакой намалеван был, а купец сказал, что это сам Дикий Охотник, который бродит по лесам и скармливает заблудившихся людей своей собаке.

– Так мы же не заблудились, – возразил было голова.

– Да ведь у нас все лес как свою пятерню знают. Заблудиться только кто-то из пришлых может, а к нам редко кто ездит. Последние-то купцы, почитай, с год назад были. Вот он и вышел к людям. Надоело их в лесу ждать. Сейчас нас всех и схарчит. Небось не побрезгует. Вон у него вид какой… дикий, – сказала и сама испугалась Алкефа.

Она сдавленно пискнула, ноги ее подкосились, и Алкефа бухнулась прямо на колени головы. Панас невольно приобнял красотку и приосанился, но встретил суровый, полный невысказанных обещаний взгляд супруги и попробовал водрузить прелестную женщину на ноги. Получалось плохо. Тогда, чтобы отвлечь медленно наливающуюся праведным гневом Параскеву от кровожадных мыслей о супруге, голова предложил:

– А давайте его на кол осиновый посадим, чтобы не мешал честным людям спокойно предаваться горю!

Идея понравилась всем. Народ одобрительно загалдел:

– На кол!

– Конечно, на кол его!

– Это ж сколько достойных людей из-за него, супостата, протрезвело!

После последнего выкрика народ преисполнился энтузиазма наказать супостата. Селяне похватали со стола все, что можно было хоть как-то использовать как оружие, включая увесистые ложки, памятуя народную мудрость, призывавшую опасаться ложки, один удар которой может привести к тому, что протянешь ножки. Все вскочили на ноги в едином порыве. Стол опрокинулся. Сельчане осерчали еще больше. Флоднег понял, что если сейчас вовремя не сделать ноги, придется драться, что нежелательно. Истребление местного мирного населения ему, может, и простят, но оно ляжет пятном на его карьеру. Можно было спустить на распоясавшихся сельчан вервольфа, но это пришлось приберечь на крайний случай. Лютый полумер не понимал, он порвет в клочья большинство людей, прежде чем его удастся приструнить, остальных заразит ликантропией. Что ж, хорошее пополнение стаи для вливания новой крови тоже не помешает. И маг сделал то, что всегда хотел, только не решался сделать, чтобы не уронить свой авторитет в глазах студентов: он лихо вскочил на человека-волка верхом, заставив нежить удивленно взвизгнуть и присесть от неожиданности, и ткнул пятками в лохматые бока. Лютый взревел, подпрыгнул на месте, как взбесившийся кузнечик, и, вытаращив и без того зверские глаза, помчался прямо на остолбеневших селян.

Народ с воплями ринулся в стороны, кто упал, кто попытался залезть под стол. Умудренные опытом семейной жизни женщины не растерялись и дружным залпом метнули во всадника всем тем, что у них как раз находилось в руках. Импровизированные снаряды преимущественно достигли своей цели. Снайперского умения представительницам прекрасного пола было не занимать, тем более что воевали они за собственных мужчин, трогать которых не позволят даже дракону. Часть импровизированных снарядов, состоящих из различной домашней утвари, Флоднег успел либо перехватить, либо отбить руками. Но тем не менее обзавелся внушительной шишкой на лбу, по которой тут же стукнул край кастрюли с длинной лапшой, опустившейся на голову мага. Одной рукой он ухватил летевшую прямо в лицо скалку, другой судорожно вцепился в железную крышку от сковороды. Получившийся чудо-рыцарь со скрежетом перепрыгнул поверженный стол, словно убиенного монстра, и с грохотом умчался в темноту, распугивая кошек и собак. Местные шавки, в жизни своей не видевшие такого ужаса, быстро рассредоточились по будкам, кто в какую успел, причем в некоторые собак набилось до четырех сразу, и наружу торчали разнокалиберные лапы и хвосты, как перемешанные части конструктора. Шокированные кошки падали со своих заборов и моментально вскарабкивались на крыши и деревья, пугая уснувших в гнездах птиц. Так что по пути следования мага стоял просто невыносимый гвалт.

Селяне очухались, устыдились своего постыдного отступления перед лицом явно малочисленного противника, схватили табуретки, вилы, косы, лопаты, разбили стулья на колья и с факелами наперевес помчались догонять супостата, дабы наказать злодея за испорченные поминки или хотя бы выдворить его из Хренодерок.

Валсидал, осторожно кравшийся по задворкам села, услышал шум и невольно пригнулся, ожидая, что вот-вот из-за поворота выскочат разгневанные селяне с колами наперевес и попытаются его умертвить.

– Догадались, что ли? – бормотал под нос он.

Привыкший в тесной камере к одиночеству вампир часто разговаривал сам с собой, что неудивительно, учитывая, сколько времени он был один. Иногда Валсидал ласково величал себя «моя прелесть», потому что ближе, чем он сам, у него никого не было.

– Но как? Все-таки надо было догнать эту селянку и убить.

Образ бодро улепетывающей во все лопатки рыжеволосой девушки на мгновение затмил в его сознании основную цель. Но тут шум опасно приблизился, и из-за очередного плетня с ужасными звоном и скрежетом выскочил всадник в шлеме и на лихом коне, с ходу перескочил плетень и умчался в ночь, не заботясь о препятствиях на своем пути. Конь, при ближайшем рассмотрении оказавшийся вервольфом в стадии полуволка-получеловека, легко брал случайные барьеры и мчался дальше, не сбавляя темпа. Всадник, оседлавший столь необычное средство передвижения, выглядел весьма экстравагантно, на вкус Валсидала. Кожаные штаны и куртка удивления не вызывали, а вот крепко стиснутые скалка в одной руке, крышка кастрюли в другой и нахлобученная на голову кастрюля, из которой свисали длинные лохмы лапши, не выдерживали никакой критики.

– У них сегодня праздник, что ли?

И только он это произнес, как из-за того же плетня выбежала толпа селян с сельхозорудиями наперевес, что окончательно шокировало совершенно обалдевшего от такого поворота событий вампира. Он метнулся было в сторону, но споткнулся, ударился о чей-то забор, потерял остатки равновесия, рухнул в лопухи и затаился со слабой надеждой, что не найдут. Впрочем, его никто и не думал искать. С грозными воплями:

– Лови нежить проклятую, а то уйдет! Бей его, ребята! – промчались селяне мимо, поднимая дорожную пыль и потрясая своим разнообразным оружием.