Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Иванов

Признаюсь, взгляд на эту карту вызвал у меня душевное волнение больше, чем отчаянная схватка с врагом под Городком. Роковую опасность сулили танковые клинья, устремленные к Минску. Мощные одновременные удары 2-й и 3-й танковых групп по сходящимся направлениям к столице Белоруссии ставили под угрозу окружения, и очень скорого, почти все наличные войска Западного фронта. Нанесенные на карте рубежи продвижения танковых соединений неопровержимо свидетельствовали, что этот план, хотя и не без трудностей, настойчиво проводится фашистами в жизнь.

Прежде чем В. А. Юшкевич успел что-либо пояснить, я, не сумев сдержать нетерпение, возможно излишне резко, спросил его:

- Почему вы отправили в штаб фронта копию, а не подлинник? Заметно побледнев, Василий Александрович, немного растерявшись, сказал, что все его попытки связаться со штабами нашей армии и Западного фронта не увенчались успехом, поэтому он просто не знал, куда послать подлинник.

- Есть фотограф? - спросил я.- Надо немедленно переснять карту.

- Это уже сделано,- глухо ответил генерал Юшкевич.

- Документ имеет стратегическое значение,- выражая наше общее мнение, взволнованно произнес П. С. Фурт.

И действительно, это было так. Когда утром 27 июня карту представили Маршалу Советского Союза Б. М. Шапошникову, находившемуся на КП Западного фронта, искушенный генштабист, предварительно ознакомившийся с разведывательными донесениями Северо-Западного, Юго-Западного и Южного фронтов, сразу же сделал принципиальный вывод о том, что главный удар враг наносит не на юге, а в центре. Так этот документ послужил важным аргументом в ряду доводов, приводимых генштабистами с целью убедить И. В. Сталина в том, что он ошибался, считая южное крыло советско-германского фронта главным в планах Гитлера.

Как мы позднее узнали, наша Ставка начала срочную переброску на Западное направление не только резервных войск, но и нескольких армий, уже выдвинутых или выдвигавшихся на Юго-Западное направление. Только после войны мне стало известно, что маршал Шапошников настоятельно рекомендовал И. В. Сталину разрешить форсированный отвод наших войск на восток, на рубеж Днепра.

...Не узнать было столицу Белоруссии: над городом поднимались столбы огня и дыма, вокруг раздавались оглушительные взрывы. Вражеская авиация волна за волной нависала над Минском, превращая в руины индустриальные комплексы и жилые кварталы. По шоссе, ведущем из Минска в Борисов, непрерывной лентой вился поток беженцев. Группы мужчин призывного возраста не раз останавливали нас с настойчивым вопросом: куда им надлежит явиться, чтобы вступить в ряды действующей армии? Мы направляли их в Борисовский военкомат.

Местом первоначального расположения штаба 100-й стрелковой дивизии, как я уже говорил, было Уручье, но там я нашел лишь помощника начальника штаба по тылу капитана А. К. Ростовцева. Он сообщил, что КП соединения переместился в лес, в район урочища Белое Болото. Приехав туда, я застал начальника штаба дивизии полковника Груздева, сказавшего, что перед рассветом соединение выступило во главе с вернувшимся из Минска Руссияновым в направлении Острошицкого Городка. Я решил нагнать походную колонну дивизии и попытаться максимально ускорить продвижение хотя бы ее авангардных подразделений, чтобы упредить выход немцев в район Острошицкого Городка.

Колонну я догнал сравнительно скоро, на вездеходе мы ехали в основном по обочине шоссе, по которому все более и более нарастал поток беженцев. К моему недоумению, колонна стояла на развилке дорог, ведущих на Молодечно и Логойск.

Представившись генералу Руссиянову и предъявив документы, я осведомился:

- Разрешите узнать: почему стоите?

- Думаем пропустить вот эту особенно многолюдную волну беженцев и дать личному составу хотя бы краткий отдых, а затем совершим бросок,- ответил комдив.

- Но ведь за это время враг как раз и сможет не только занять Острошицкий Городок, но и закрепиться в нем!

- Что же, прикажете силой согнать этих несчастных с шоссе?- довольно возбужденно включился в разговор находившийся рядом заместитель Руссиянова по политчасти батальонный комиссар К. И. Филяшкин.- Ведь им придется бросить весь свой подручный транспорт, и они останутся с пустыми руками!

- Думаю, что применение силы не потребуется,- сказал я, - а вот если фашистские танки вырвутся на шоссе - все эти люди погибнут. Так что наиболее верный способ спасти их, да и не только их, это преградить путь немецким танкам на Минск на указанном дивизии рубеже.

Генерал Руссиянов тут же направил по обочине мотоциклистов просить беженцев уступить дорогу на Молодечно. Затем на дюжине разгруженных от различного имущества автомашин дивизии разместили наиболее боеспособный батальон и выдвинули его в голову колонны. Подразделениям, оставшимся в пешем строю, было приказано совершить марш-бросок.

Вся колонна быстро двинулась вперед. До цели оставалось каких-нибудь два километра, когда на полуторке со стороны Острошицкого Городка подъехал начальник разведки дивизии майор С. Н. Бартош с группой командиров и бойцов. Он сообщил, что там высадился парашютный десант гитлеровцев, а совсем недавно в местечко вошли немецкие танки.

Состоялся импровизированный военный совет. Решили, что попытка выбить врага из Острошицкого Городка обойдется слишком дорого, поскольку дивизия почти не имела артиллерии. Оставалось развернуть соединение для обороны. Надо отдать должное распорядительности и собранности комдива. Он сразу же выбрал удобный рубеж между деревнями Караси и Усборье. Фронт обороны достигал 25 километров. В первом эшелоне справа развернулся 85-й стрелковый полк подполковника М. В. Якимовича, а слева - 355-й во главе с полковником Н. А. Шваревым; во втором эшелоне, в нескольких километрах от передовых, остался 331-й полк полковника И. В. Бушуева.

Дивизия приняла боевой порядок, не побоюсь этого высокого слова, классически. На редкость быстро и сноровисто действовали командиры всех степеней и их подчиненные. Оказалось, что именно на этой местности части соединения раньше неоднократно проводили учения. Бойцы знали здесь буквально каждый бугорок. Иван Никитич Руссиянов предусмотрел все. Вскоре подошли несколько автомашин с пустыми бутылками, которые тут же наполняли бензином, и все воины, начиная с комдива, занялись тренировкой в их метании.

Через час была установлена связь с КП корпуса, и генерал И. Н. Руссиянов доложил комкору об обстановке и принятом решении. А. Н. Ермаков запротестовал, требуя выбить немцев из Острошицкого Городка. Тогда Иван Никитич сделал дипломатический ход, сказав, что решение поддержано исполняющим обязанности начальника штаба 13-й армии, и передал трубку мне. Я твердо заверил, что всю ответственность за это решение принимаю на себя, и просил уведомить об этом члена Военного совета армии П. С. Фурта, находящегося в Волковичах, или командарма, если он уже прибыл туда.