Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Иванов

На исходе дня вражеская атака повторилась. Теперь она была нацелена против 355-го полка полковника Н. А. Шварева. К счастью, к этому времени подошел 155-й корпусной артполк, направленный сюда генералом А. Н. Ермаковым, в составе двадцати 152-миллиметровых орудий. Они и решили исход боя. Как выяснилось из показаний пленных, на позиции 100-й стрелковой дивизии наступали части 7-й и 20-й танковых дивизий противника. Фашисты понесли ощутимые потери: свыше полусотни танков, немало другой техники, до четверти личного состава частей, действовавших в полосе нашего соединения.

Таким образом, выбранный нами рубеж Караси, Усборье был удержан: захват Острошицкого Городка не помог неприятелю совершить безостановочный бросок к Минску. Этот весьма заметный в той ситуации успех был обусловлен беспримерной храбростью, воинской предприимчивостью, прекрасной боевой выучкой руссияновцев. Сказалось и то, что они сражались на своих учебных полях, где заблаговременно были грамотно и добротно подготовлены оборонительные сооружения, в том числе позиции для артиллерии, пулеметные гнезда, наблюдательные пункты, блиндажи, окопы полного профиля с ходами сообщения, намечены секторы обстрела и сделано многое другое.

Надо заметить, что А. В. Петрушевский перед своим отъездом на командный пункт фронта выразил свое твердое мнение о том, что именно на этом рубеже, еще более укрепив его и подтянув артиллерию, следует обороняться и на следующий день. Именно обороняться, ибо из реальной боевой обстановки и трофейной карты явствовало, со сколь превосходящими силами противника мы имеем дело. Александр Васильевич, осведомившись, разделяю ли я эту точку зрения, наказал мне отстаивать ее.

Закончив подготовку проекта доклада командующему фронтом, я пошел к командарму и высказал ему соображения начальника штаба армии. Однако П. М. Филатов был непреклонен и сказал, что замысел удара на Острошицкий Городок принят как должное и А. Н. Ермаковым и И. Н. Руссияновым. Оба они, по его словам, уверены в скором подходе подкреплений и подаче боеприпасов.

- Не забывай,- продолжал командарм,- что миссия Александра Васильевича облегчается тем, что он совсем недавно служил в штабе округа под непосредственным руководством генералов Павлова и Климовских и пользуется у них полным доверием и большим авторитетом. Под влиянием этих аргументов я тоже начал склоняться к более оптимистической оценке нашего положения - трудно было представить, что в тот момент у командования фронта нет резервов. Что касается трофейной карты, то Петр Михайлович высказал предположение, что она могла быть подброшена врагом с целью посеять панику в наших рядах.

- Это исключено,- высказал я свое соображение,- если учесть обстоятельства захвата карты. Кроме того, ее подлинность подтверждается реальным развитием событий в армейской полосе. На участках соединений Руссиянова и Иовлева взяты пленные из немецких 7-й и 20-й танковых дивизий 3-й танковой группы. Есть и достоверные свидетельства вышедших из окружения командиров о том, что с юго-запада, от Бреста, сюда рвутся танки и 2-й танковой группы, в частности ее 17-й дивизии.

- Эти данные довольно путаные,- возразил командарм.- Мне не ясно, например, почему и Руссиянов, и Иовлев доносят о захвате пленных из обеих названных тобой дивизий из группы Гота. Логика подсказывает, что они наступают в узких полосах. К тому же немцы весьма скрупулезны и неукоснительно действуют в предписанных им границах. Это я знаю по опыту боев с ними под Полоцком и Вильно еще в 1918 году.

- Тогда вы имели дело с пехотой, а сейчас против нас действуют танковые и моторизованные войска,- вставил Порфирий Сергеевич Фурт,- и их перемешивание в ходе быстрого продвижения при недостатке дорог отнюдь не исключено.

Он оказался прав. Из показаний пленных выяснилось: действительно, авангарды дивизий генералов Функа и Штумпфа, одновременно выдвигаясь к Минску и нащупывая слабые участки в нашей обороне, начали, как говорится, шнырять вдоль фронта и вправо, и влево. Это и вызвало мнимую путаницу в донесениях наших разведчиков. А вот в управлении немецкими войсками в таких сложных условиях, против ожиданий, заметных перебоев не было. Этому, как видно, способствовала надежная радиосвязь, чему нам без стеснения стоило поучиться у врага.

В конечном итоге этого обсуждения генерал Филатов остался верен принятому решению о контратаке 100-й дивизии при поддержке соседей. В дальнейшем читатель убедится, что разыгравшиеся на следующий день в армейской полосе события едва ли могут быть оценены однозначно.

Вторая половина этой памятной июньской ночи была не менее напряженной, чем первая. А. В. Петрушевский вернулся лишь под самое утро. Не скрою, глыба ответственности, которая легла на мои плечи, давила тяжко. Положение осложнялось двумя обстоятельствами. Во-первых, командарм приказал армейскому штабу непосредственно курировать 100-ю и 64-ю стрелковые дивизии как действующие на главном направлении. 160-й и 108-й дивизиями в основном должны были, как и положено, заниматься корпусные штабы. Во-вторых, в армии фактически не было артиллерийской службы: должности начальника артиллерии и его непосредственных помощников оставались вакантными. Налицо было всего двое или трое недавних выпускников училища, не имевших практического опыта. Так что все многочисленные заботы, связанные с артиллерийским обеспечением, автоматически оказались в ведении штаба, и главной из них было боепитание.

Ночью, когда авиация немцев бездействовала, удалось из обнаруженного нами подземного хранилища перевезти в дивизию Руссиянова небольшое количество боеприпасов. Это позволяло организовать короткую артподготовку перед началом контратаки и на первых порах - сопровождение пехоты в глубине вражеской обороны.

Усилиями полковника Ахременко и его подчиненных связь с войсками 44-го и 2-го стрелковых корпусов поддерживалась непрерывно. Каким-то чудом на короткое время удалось восстановить связь и с 21-м корпусом. С совершенно особым чувством заслушали мы доклад генерала В. Б. Борисова о том, что подчиненные ему дивизии в основном удерживают прежние рубежи. Высокую оценку комкор дал действиям 24-й стрелковой дивизии К. Н. Галицкого. Дальнейшую возможность сопротивления и даже, в случае необходимости, планомерного отхода Владимир Борисович, как и все командиры корпусов нашей армии, связывал с подачей снарядов.

Опережая события, скажу, что выполнить просьбу героических воинов 21-го стрелкового корпуса, к глубочайшему сожалению, мы не смогли, и в последующие дни их положение становилось все более критическим. Они несли невосполнимые потери, вражеское кольцо все плотнее сжималось вокруг них. 31 июня, выводя свои части, штаб и другие службы из окружения в злополучном для нашей армии районе Радошковичей, смертью храбрых пал в возрасте 39 лет бесстрашный и обаятельнейший человек - генерал-майор Владимир Борисович Борисов...