Мой благоверный (СИ) - "Мануэлла"

— Ну вот- сорванцы в объятиях Морфея. А мне по нраву другие объятия- Эдвин скользнул в кровать, нежно целуя жену. Шарлотта растворилась в его поцелуях, объятиях. Телом, ласками пытаясь выразить ему то, что не могла сказать словами- он самый чудесный муж, самый любящий отец для Фредди и Мегги (немного было мужей, что были бы рады бедным маленьким родственникам своих жен, и здесь даже не имело значения- богат ли мужчина или беден. На этот вопрос все смотрели одинаково- богатые отправляли детей в частные закрытые пансионы, а бедные? Те попросту заваливали несчастных малышей работой).

Глава 34

— Как это " его светлости нет"?! — визгливый голос принадлежал леди Селеста Уинтроп, ее сэр Годфри не спутал бы ни с кем иным. Эта дама поражала и своим бесстыдством, и напористостью- казалось, ей все равно, кто падёт жертвой ее чар- кучер, лакей, мальчишка-посыльный. Сейчас же она, в нарушение всех мыслимых правил, носилась по особняку, толкая двери комнат-Эдвин! Эдвин! Я знаю, вы дома! Вы с кем-то другим? Кто она!?

Сэр Годфри закатил глаза- будто сама леди хранила верность графу, да и отношений как таковых у них не было ни в какой плоскости, кроме горизонтальной. Выйдя из кабинета, он направился на звуки голоса:

— Добрый день, леди Уинтроп. Как вы уже могли убедиться, хозяина нет дома. Вы можете оставить ему свою карточку (не преминул уколоть змею- для тайных амурных визитов карточки не оставляли), если просто решили нанести визит вежливости.

— О, это вы, старый жук Годфри- не осталась в долгу Селеста- надо сказать, время не было излишне справедливым к вам- окинула она быстрым взглядом его грузную фигуру- так что, вашего хозяина действительно нет дома? — желая убедиться в уже известном факте, бросила, поигрывая резным веером, прикрепленным длинной ажурной лентой к тонкому запястью.

— Да, он…сейчас навещает арендаторов- Годфри надеялся, что не выдал этим мерзких планов графа. Да и выдал бы- не жаль. Участие в них заходило все дальше и дальше. Судя по отчётам о расходах, хозяин обустраивал жизнь арендаторов к лучшему, но ради чего? И когда планировал прекратить свой спектакль, повергнув в пыль все надежды людей? Одно дело- проучить пресыщенных богатством аристократов, сыграв на их жадности, похоти и других, не особо достойных, желаниях, и совсем другое- втянуть в свои спектакли ни в чем не повинных работяг, которым и без того несладко в жизни.

— Хммм…это…так непохоже на него- пробормотала Селеста, будто знакомая с графом всю жизнь- впрочем, я могу подождать.

Она вплотную подошла к мэру Годфри, несколько секунд словно изучая его взглядоми:

— Как вы смотрите на то, чтобы помочь друг другу скоротать ожидание? — игриво прошлась пальцам по его груди.

Поверенный графа брезгливо убрал руку дамы:

— Простите, мадам, но кто я такой, чтобы претендовать на внимание леди как вы.

Повернувшись, он зашагал по коридору вниз. Встретившись с новой экономкой, велел приготовить леди Селесте комнату на ночь, если та вдруг решил остаться- хозяин был бы недоволен, реши его любовница пожаловаться на отсутствие должного внимания и гостеприимства от слуг.

Эдвин с удовольствием наблюдал, как меняется деревня- дети все больше стали жить той жизнью, что им положена. Казалось, прошло совсем немного времени, но изменения, затронувшие деревню, вселяли не только радость в детские сердца, но и надёжность, уверенность в завтрашнем дне в умы их родителей. Новый хозяин оказался весьма дальновидным, умным человеком- прогресс не стоит на месте, и все больше землевладельцев жаловались на то, что фабрики в городах переманивают людей, но при этом не хотели улучшить жизнь своих арендаторов и рабочих ни на йоту.

Наступил день, когда Преподобный должен был ехать с отчетом поверенному. Но Святой отец с самого утра чувствовал себя весьма плохо, даже всегда улыбчивая и до кончиков ногтей ухоженная супруга сегодня была нервной и уставшей, с распущенными, неубранными со сна волосами, что означало действительно нечто серьезное. Послали за врачом в другое селение, и старенький седой доктор, похоже, ровесник самого Гипократа, вынес вердикт- никаких поездок, пару дней полного покоя и отдыха. Ехать к поверенному Преподобный упросил Эдвина.

Едва въехав верхом на лошади в ворота, Эдвин не проехал к дому, а машинально свернул направо, с главной дороги. Доехав до конюшни, он уверенным движением привязал лошадь. И тут вдруг сообразил- он и не знал, где находится конюшня. В тот раз все за них с Преподобным сделали слуги, в этот же раз у ворот никого не было.

Войдя в дом, он улыбнулся молодому лакею, что смущаясь своей неловкости, не знал, что предпринять:

— Я…эээ. сэр….вас просили пройти в кабинет. Вернее, вас пригласили… — засмущавшись ещё больше, юноша кинул взгляд на приближающегося дворецкого. Тот едва кивнул в ответ.

В кабинете его уже ожидал поверенный:

— Добрый день… — он, как ни странно, тоже слегка замялся- мистер Кармайкл. Вы сегодня один?

— Да, наш священник приболел, но он передал вам вот эти отчёты и также некоторые планы. Если ваш хозяин, конечно, согласится их рассмотреть.

Сэр Годфри резко повернулся к Эдвину, словно не решаясь сказать что-то:

— Сэр, раз уж мы одни, при всем уважении, я хотел бы просить….

Но докончить он не успел- в кабинет ворвалось облако ярко-красного шёлка, источающего приторно-сладковатый аромат. Облако оказалось слегка вульгарно накрашенной дамой средних лет. Леди на всех парах пронеслась мимо не сумевшего сдержать антипатию во взгляде Годфри, и бросилась на колени к сидевшему на кресле Эдвину:

— О, мой дорогой! Я так и знала, что этот гадкий старикашка лжёт! Ну же, признавайся, где ты был?! Затащил какую-нибудь служанку в крыло для гостей? Поэтому тебя не было в своей спальне? Или ты…

Эдвин встал, решительно сняв даму с коленей:

— Мадам, вы меня с кем-то путаете!

— Эдвин- она закатила глаза- это что, новая шутка?! Что происходит?! — она беспомощно обернулась, ища поддержки в сэре Годфри, хоть и ненавистном ей, но тоже не понимающем, судя по виду, что происходит:

— Годфри, ну же?! Это вы ему что-то наплели?! Ну же, мон Шер. Эти мерзкий старикан приехал, когда меня уже не было! Он не мог ничего узнать!

Эдвин хотел было остановить даму, ведь ее отнюдь не ангельский голосок скорее раздражал, чем приносил удовольствие, но тут словно вспышка в мозгу- он и она, ее лицо, искаженное страстью. Леди впивается своим острыми коготками ему в спину, яростно выкрикивая непристойности.

— Мы с вами знакомы? — он ожидал ответа, словно от того зависела его судьба.

— Годфри! — простонала Селеста, театрально упав в кресло- ну сделайте же что-нибудь!

— Сэр- дипломатично вмешался Годфри, понизив голос- вы все же не один? Нам необходимо соблюсти конспирацию?

Селеста же пыталась выдавить из себя рыдания, оттирая руками несуществующие слезы.

— Что за черт? Что происходит? — вспылил Эдвин, поражаясь в душе такой вспышке ярости, вроде бы не характерной его новому " я"- почему вы обращаетесь ко мне, словно я — аристократ, а вы, мадам, — словно знаете меня и очень близко!? — он решил оставить все сантименты.

— Но сэр, потому что вы- мой хозяин, граф Блекуорт- всё ещё полушепотом стал объяснять поверенный- а эта леди…ваша….гммм…дама сердца.

— Сердца?! — приложила руку ко лбу Селеста- да у этого негодяя его попросту нет. Бросить меня, исчезнуть…Словно бы…

Но Эдвин уже не слышал их, размашистой походкой выйдя из кабинета. Какое-то безумие происходит. Уже три человека утверждают, что он не тот, кем себя считает. Проклятая память!

Немного остыв по дороге к конюшне, Эдвин решил все же вернуться обраться- стенания леди Селесты не означали многого, а вот поверенный не показался ни глупцом, ни обманщиком.

Когда поверенный, предварительно выставив за дверь всеми силами сопротивляющуюся леди, м рассказывал Эдвину о том, кем он является, то услужливая память оживила образы матушки и отца- вот кто та красивая леди и тот злой мужчина, являвшиеся ему в воспоминаниях. Поверенный даже велел слугам найти на чердаке их портреты- эксцентричный и чудаковатый дядя Эдвина, хоть и был сказочно богат, но хранил даже мелочи, вплоть до старых детских одежд и принадлежностей, а также планировал сделать галерею со всеми фамильными портретами, но не успел закончить этого благого для потомков дела.