Странствие за Фарадоунами (ЛП) - Форд Рик

— Здесь мы переправимся, — сказал Уорригал. — Затем пересечем два поля и пойдем вон к той полосе деревьев прямо перед нами. За этими деревьями лежит Элмондрилл. Я думаю, вам двоим следует по возможности держаться под прикрытием изгородей; рядом могут оказаться уркку, и никакая осторожность не будет лишней. На вершине холма справа есть ферма. Видите ее?

Они увидели в отдалении на пригорке группу строений. Потом друзья осторожно перебрались по поваленным ивам и пустились вдоль дальнего берега потока, пока не достигли густой изгороди, которая выходила с поля навстречу воде, а затем повернули и двинулись вдоль этой изгороди, уводившей их на открытую территорию.

Таким манером они пропутешествовали весь остаток короткого зимнего дня — постоянно укрываясь под изгородью и двигаясь не спеша, все время осматриваясь и вынюхивая в воздухе запах опасности. С ясного синего неба ярко светило солнце, и ранний утренний морозец вскоре исчез, уступив место такому теплому дню, что порой животным стоило трудов напомнить себе, что стоит середина зимы. Ощущение солнца и запахи, которые источала нагретая им земля, наполняли их тоской по весне и, шагая, Наб и Брок тихо разговаривали о прошлых веснах и о пережитом вместе. Еще Наб попросил барсука снова рассказать ему историю той ночи, случившейся много лет назад, когда Брок нашел его в снегу; он никогда не уставал слушать ее, и каждый раз она звучала по-разному. И когда история заканчивалась, всегда начинались бесконечные расспросы о деталях, особенно о двух уркку, которые принесли его. Отчего-то рассказ всегда заставлял Наба почувствовать себя в тепле и безопасности и утешал, когда он волновался или тревожился. Он подействовал и теперь, и нервозность, копившаяся внутри него по мере приближения к Элмондриллу, стихла и сменилась чувством спокойной уверенности.

Где-то к времени Солнца-Высоко их задержало стадо овец. Путники тихо шли вдоль изгороди поля, на котором паслись овцы, как вдруг эти овцы, услышав странные звуки и увидев барсука с мальчиком, принялись удирать прочь, и на поле с фермы спустился уркку на своем тракторе, чтобы разобраться. Друзья протиснулись в щель в изгороди и наблюдали, как он объезжает поле. Его трактор громко пыхтел и выпускал клубы серого дыма, которые долго висели в неподвижном воздухе, разрастаясь, но теряя плотность, и под конец совсем рассеиваясь.

Уркку объехал поле два или три раза, а затем, удостоверившись, что беспокоиться не о чем, развернул трактор и поехал обратно на ферму.

Путники немного выждали, чтобы убедиться, что он не вернется, и дали овцам снова успокоиться, а потом возобновили свой поход. Они с раннего утра шли в сторону далеких деревьев, однако те, как им казалось, не становились ближе; но теперь, когда прошла середина дня и голубое небо посерело и погрустнело, деревья виднелись яснее и отчетливее, даже несмотря на туман, заполнивший поля сизой дымкой и размывший контуры изгородей. Теперь поля становились меньше, а живые изгороди — гуще, и вскоре путники обнаружили, что идут по узкой тропинке, обрамленной такими плотными изгородями, что сквозь них ничего не было видно. Они шли, словно по туннелю, к серому пятну, виднеющемуся в дальнем конце, пока внезапно не оказались на открытом лугу на вершине крутого склона. Здесь они остановились, глядя вниз на неутомимо бегущий поток. Он журчал и булькал в тишине, а за ним стоял Высокий Лес, окутанный вечерним туманом, темный и непроницаемый — за исключением случайного всплеска золота, когда вечернее солнце, устроившееся прямо над ним, сумело пробить туман. Троица долго стояла, с трепетом и удивлением глядя на это волшебное зрелище, пока Уорригал наконец не нарушил тишину.

— Идемте, — сказал он. — Мы должны пересечь ручей до темноты, чтобы провести ночь в лесу. Как только мы окажемся там — будем в безопасности, и эльфы смогут связаться с нами. Уизен сказал, чтобы мы не ходили к эльфам; они сами найдут нас. Все, что от нас требуется — это попасть в их лес.

Филин снялся с места и медленно полетел вдоль склона вниз, а остальные последовали за ним, слишком возбужденные, чтобы нервничать. По мере того, как они подходили к лесу, деревья выступали из тумана и, казалось, становились выше. Было очень влажно, и поток мчался с таким шумом и громом, что им приходилось кричать, чтобы быть услышанными. Уорригал искал упавший дуб, который, по словам Уизена, годился для переправы. Они подождали, пока филин летал вдоль ручья, а затем, когда он дал знак, что нашел нужное место, зашагали по берегу на его зов. Наб переправлялся первым: сел верхом на дерево и как бы пересаживался вдоль ствола, опираясь на выставленные вперед руки. Преодолев таким образом половину «моста», Наб глянул вниз: в ручье после недавних дождей сильно поднялась вода, и она с яростной волей и сосредоточенностью бурлила и кружила в водоворотах. Затем Наб поднял голову и всмотрелся в темноту леса перед собой, прежде чем продолжить осторожное продвижение по оставшейся половине скользкого моста. Постоянная сырость от ручья покрыла дерево пятнами слизистой зеленой плесени, а туман сделал их чрезвычайно коварными, так что раз или два мальчик чуть не сорвался, но сильные ноги сумели удержать его.

Наконец он с огромным облегчением выбрался на дальний берег и остановился, наблюдая за Броком, который приближался к середине пути и, судя по виду, чувствовал себя крайне неуверенно. В обычных условиях Броку сильно помогали бы когти, которые вонзались бы сквозь слизь в кору дуба, но они все еще болели, и ему было трудно как следует ими пользоваться. Внезапно, на особенно скверном пятне слизи, он поскользнулся и, суча лапами в попытках ухватиться, опрокинулся и с громким всплеском бухнулся в поток. Вид барсука, свалившегося в воду, настолько позабавил Наба, что, несмотря на напряженность обстановки, он не смог сдержать смеха; а когда он спустился по берегу, чтобы вытащить барсука из воды, и увидел, как облепил тело Брока толстый мех, мальчик принялся хохотать еще сильнее, пока на глазах у него не выступили слезы. Он так смеялся, что не заметил, как барсук подобрался к нему поближе и жестоко отомстил, энергично встряхнувшись и обдав Наба ледяным фонтаном. Для мальчика холодный душ оказался полной неожиданностью, он остолбенел да так и стоял, пока Брок окатывал его брызгами, и все это к большому удовольствию Уорригала, который все еще оставался на дальнем берегу и покатывался со смеху.

Наб принялся обсушиваться, прыгая вверх-вниз и растирая тело старыми папоротниками, которые подобрал на берегу. Когда он с этим покончил, трое животных повернулись к лесу и начали пробираться сквозь подлесок из оставшегося с прошлого лета мусора — мертвых папоротников и шиповника, царапавших Набу ноги. Лес устилал толстый ковер из палых листьев, не золотых и хрустких, как в осенние дни, а уже начавших гнить, и потому черных и скользких.

В какую сторону ни кинь взгляд — в трех-четырех шагах он утыкался в темный ствол какого-нибудь высокого дерева. По временам то бузина, то невысокий падуб преграждали путь и вынуждали их пускаться в обход. Уорригал перепархивал понизу с дерева на дерево, а барсук и мальчик следовали за ним. Уйдя совсем недалеко, Наб оглянулся на ручей и был удивлен и немного встревожен, обнаружив, что не видит его. Он даже не смог рассмотреть, в какой стороне находится край леса, потому что куда ни глянь — везде одинаково темно. С легким испугом он понял, что, если бы захотел вернуться тем же путем, каким пришел, то не смог бы. Они совершенно заблудились. Наб прислушивался к ручью, но ничего не мог расслышать. Повсюду стояло совершенное безмолвие, за исключением легкого шороха верхушек деревьев, качавшихся на ветру высоко над ними, да звука их шагов по влажным листьям или хруста сломанного невзначай сучка. Даже эти звуки быстро терялись в тишине, и оттого казались приглушенными. Через какое-то время Наба поразило другое: нигде не было видно ни животных, ни птиц, и единственным признаком того, что в лесу вообще могли находиться какие-то живые существа, были огромные беличьи гнезда высоко на верхушках деревьев. Он начал побаиваться; неудивительно, что уркку никогда даже не приближались к Элмондриллу.