Баобаб маленького принца (СИ) - Розов Александр Александрович Rozoff

— Хорошая идея, — одобрила Кристина, — а если рассмотреть твою задачу про стиль для стартапа «План на 100 лет», то у Оруэлла в «1984» стиль уже найден: «Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека — вечно».

— Блин… — выдохнула телеведущая, — …Давай отбросим планы глобальных структур, и перейдем к планам частных футурологов, которые тоже присланы в нашу редакцию. Ты успела прочесть что-нибудь из них?

— Пока прочла только «Sonobe-Flower» Оуэна Гилбена, — сказала Кристина.

— О! А почему именно это?

— Потому, что, во-первых: у Гилбена практический опыт проектов такого масштаба. Он построил глобальную сеть веганского фастфуда HortuX, которая прошла сквозь серию мировых кризисов вообще без потерь. Во-вторых: мне не нравится Гилбен и его сеть. Я считаю веганство нелепым деструктивным культом.

— Э-э… Кристина, я не понимаю. Если Гилбен не нравится тебе, то почему?..

— Потому, что это защита от субъективной симпатии к предложенному плану. Если мне понравился его план, то я могу быть уверена, что это достоинство плана, а не автора.

— А тебе понравился? – спросила Габи.

— Скорее да, чем нет. Идея «Sonobe-Flower» близка мне как стилисту: всего три базовых модуля, из которых можно вырастить цветок почти любой формы. Затем можно менять цветок, лишь частично перестраивая, но не разрушая полностью то, что ранее собрано.

Выслушав это объяснение, телеведущая сделала жест «одну минуту» и полезла в свой телефон, чтобы найти интернет-соответствие. Результат ее удивил, и она сообщила:

— Тут сказано, что Сонобе это модули для оригами, вроде, придуманные в 1960-х двумя японцами: Тоши Такахама и Мицунобу Сонобе, чтобы сделать искусство складывания бумажных фигурок более доступным для новичков-любителей.

— Так и есть, — подтвердила Кристина.

— Но ведь наш мир, цивилизация, общество, это не бумажный цветок! — возразила Габи.

— Это как посмотреть, — Кристина улыбнулась, — у Кэрролла в Стране чудес Алиса, при очередном вздорном приказе королевы Червей, сказала: «Вы всего лишь колода карт». Нынешнее общество как раз об этом. Бюрократия. Кучка карточек со значками, как-то связанные формальными правилами ходов и старшинства. То, что со времен Кэрролла бумажные карточки превратились в электронно-цифровые, не добавило реализма в эту структуру. Скорее наоборот: получилось нечто еще более вздорное, чем в эру бумаги.

— Ты меня запутала! — Габи выразительно помассировала уши, — Я спросила о стиле для стартапа «План на 100 лет», всего-то, а теперь от твоего ответа мой бедный мозг будто превратился в паштет!

— Кстати о паштете, — отреагировал Кристина, — готовься в ближайшие минуты оценить роботизировано-сотворенное блюдо «Нильский сом, затерянный в овощефруктах».

— А разве мы не подождем Вальтера?

— Нет, это он подождет, потому что он уже припарковал свою тачку и поднимется сюда быстрее, чем я успею раскидать сома по тарелкам.

…

14. Что в формуле Оруэлла сломается быстрее: сапог, лицо или вечность?

Поздний ужин прошел под аккомпанемент рассказа Габи о том, какой огромный объем эрудиции внезапно потребовался для медиа-проекта «Цели столетия». А управляющий совладелец площадки «Infernollam» (попросту — босс Беппе Ломеллини) не дал никаких экспертов, лишь подписал разрешение на пятикратные представительские расходы, со словами: «выпьешь с кем надо – узнаешь, что надо».

— Неплохая идея! — прокомментировал Вальтер Штеллен, подмигнул гостье, прошел до интегрированного кухонного шкафа-холодильника-бара, и вернулся за стол с бутылкой почти сферической формы, содержащей жидкость ярчайшего лимонного цвета.

— Ага! — одобрила Кристина, и сняла с полки три бокала, тоже почти сферических.

— Это что? – осторожно спросила телеведущая.

— Это вино из одуванчиков «Ракетное лето» в честь Рэя Брэдбери. PR-выдумка Маркуса Хейнхайма, гендиректора MOXXI.

— А-а… — Габи задумалась, — …Это тот дядька, которого журналисты прозвали принцем Флоризелем, так ведь?

— Так точно! А бутылка из первой полупромышленной серии этого продукта.

— Wow! Круто! А меня не развезет от этого вина поверх кофейного грога?

— Если даже развезет, то что? — невозмутимо поинтересовалась Кристина, — В аварийном случае мы уложим тебя в дочкину комнату, это обычная практика для нашего логова.

— Совсем круто! – произнесла Габи, — Тогда, наверное, я включу запись, пока остаюсь в относительно-незамутненном состоянии рассудка. Ладно?

— Включай, и будь что будет! – повторила Кристина свою любимую формулировку.

Пока генерал разливал вино по бокалам, телеведущая включила свою технику, и сразу задала вопрос:

— Вальтер, ты тоже считаешь, что официально-глобальные планы будущего построены согласно теории Голдстейна из «1984», или?..

— …Или не совсем, — подхватил генерал, — тут демон сидит в деталях. Голдстейн, точнее Оруэлл, полагал, что со времен перехода людей к аграрному хозяйству, общество четко поделено на людей трех сортов: высшие, средние и низшие, причем их цели постоянны. Цель высших — сохранить трон. Цель средних — скинуть высших и захватить трон. Цель низших — уничтожить социальное неравенство. Есть еще общая цель высших и средних: тормозить рост благополучия в обществе. Чтобы низшим приходилось тратить все свое время на заработки для выживания, а вся их жизнь шла в пограничной полосе ада. Это необходимое условие устойчивости государства-пирамиды по Голдстейну.

— А-а… Почему необходимое?

— Потому, что иерархия в пирамиде эффективна только если внизу голод и ад. Если же общество устроено так, что даже чернорабочий за 40 часов в неделю имеет средства на качественное питание, базовую медицину, комфортное жилье, и личный транспорт, то вертикаль мотиваций слабеет, и пирамида постепенно рушится.

Произнеся два таких монолога, он сделал несколько глотков из бокала. Кристина точно повторила его движение. Габи машинально последовала их примеру.

— О! Удивительно вкусное вино! А это, правда, из одуванчиков?

— Абсолютно! — подтвердил Вальтер Штеллен, — Даже без добавления сахара. Тут только цветки одуванчика и фирменные бродильные дрожжи «moxximycotam».

— На этом месте полагается подарить рекламную карточку! – с этими словами Кристина протянула руку, взяла с полки яркую мини-открытку, и протянула телеведущей.

— О! Кажется, я готова вступить в секту цветочных брэдберистов. Хотя, это не отменяет любопытства к теории Голдстейна. Мы остановились на мотивациях и пирамиде, да?

— Так точно, — подтвердил генерал, — пирамида держится на зависти, а зависть на страхе крайней нищеты. Человек, живущий на 3 доллара в день, дико завидует богачу с горой денег. Но если человек получает 300 долларов в день, то гора денег уже перестает быть однозначной причиной для зависти. Появляются иные мотивации, вне вертикали, и это приводит к потере вертикального контроля. Согласно теории Голдстейна, такая потеря случилась во время 30-летнего эха высокотехнологичной мировой войны.

— 30-летнего эха?.. – недоуменно переспросила Габи.

— Да. Позже это 30-летие до середины 1970-х стало называться эрой НТР. Сторонники теории Голдстейна полагают, что финансовую олигархию объял ужас перед военными технологиями в руках красно-коричневых, и она предпочла послезавтрашнюю потерю контроля – завтрашним бомбардировкам своих гламурных резиденций. Были временно убраны запреты на благополучие для низшего класса — чтобы у работников инженерно-технического сектора возник мотив прилагать усилия для защиты своего образа жизни. Дальше как в египетской легенде про султана, заигравшегося в талисманы джиннов…

Генерал замолчал, и долил вина в бокалы. Габи озадаченно повертела головой.

— Что за легенда, Вальтер?

— Эту легенду, — ответил он, — записал в XI веке Муртад ибн Афиф, более известный как Муайяд Фиддин аш-Ширази, советник Фатимидов, правителей Египта. Намного позже, примерно в 1830-м, ее английский пересказ вошел в сборник «Альгамбра» Вашингтона Ирвинга под названием «Легенда об арабском звездочете».