Золотой империал - Андрей Ерпылев

Неужели... Да нет: вранье или бред сумасшедшего! А может быть?.. Ничего не может! Не-воз-мож-но! Невозможно все это, и точка! Хотя документы, купюры...

Капитан посмотрел на стол, где словно для опознания были в идеальном порядке разложены: удостоверение, похоже пластиковое, с цветной фотографией серьезного военного в незнакомой форме, как две капли воды похожего на сидящего на стуле субъекта в застиранной футболке и коротковатых трениках; какие-то твердые карточки с рельефными многозначными номерами и незнакомыми названиями банков: «Российский Кредит», «Урал-Коммерц», «Империал-Банк»; огромные по сравнению с привычными банкноты тусклых, благородных цветов с двуглавыми орлами и портретами императоров или известных россиян — Пушкина, Ломоносова, Александра Невского; пригоршня монет различного металла и достоинства вплоть до крохотной латунной «1/2 копейки»; упомянутый уже приборчик, а главное — пистолет... Пистолет вроде бы «вальтер», но никогда ранее не виденный — с толстой рукоятью под обойму из двадцати пяти тупорылых патронов, с длинным, похожим на калашниковский, предохранителем, говорящим о возможности автоматической стрельбы, с вложенными в специальный кармашек добротной, из настоящей кожи кобуры трубчатым, с косыми щелями глушителем и небольшим цилиндриком, на поверку оказавшимся действующим лазерным прицелом! Оружие явно хорошо послужило, о чем свидетельствовала легкая потертость воронения на углах и мелкие, но заметные опытному глазу царапины и забоины, отполированный от частого применения спусковой крючок. Было оно никак не бутафорским или самодельным. Профессионалу все говорило о добротной заводской сборке изделия: и отделка поверхностей, и своеобразное изящество, если хотите — красота, и глубоко выбитый на щечке затвора семизначный номер. Ставила в тупик такая же глубокая надпись под номером: «ИМПЕРАТОРСКИЙ Тульский оружейный зав.» и дата: «1994 г.»...

С пистолетом в руках Александров обернулся к ротмистру:

— А?.. — начал он, но Чебриков тут же очутился рядом, мягко, но непреклонно, каким-то хитрым приемом, извлекая оружие из руки, выщелкивая из него обойму и снова вручая назад уже безопасным.

— Ну да... — безнадежно сообщил Николай кому-то невидимому в пространство. — Мы же профессионалы...

— Я с вами не согласен, Петр Андреевич. Князь совершил несколько тяжких преступлений у нас, и поэтому он целиком и полностью находится в нашей юрисдикции.

Николай, уже немного выпив, разгорячился и, отвечая графу, в такт постукивал вилкой по тарелке. Красный как рак Чебриков склонился к нему, словно собираясь бодаться, твердо отстаивая свою точку зрения.

— Все проказы Кавардовского в вашем городе ничего не стоят против того, что он натворил у нас! Если бы вы могли просмотреть хотя бы краткий перечень его «подвигов»...

— И все равно...

Жорка, молча переводивший красные, как у кролика, глаза с одного спорщика на другого, вдруг не выдержал и хлопнул ладонью по столу так, что подпрыгнули тарелки, а одна из рюмок, слава Бахусу, пустая, опрокинулась.

— Тихо!

Оба офицера, разом притихнув, словно нашкодившие дошколята, изумленно посмотрели на обычно мягкого и нерешительного Конькевича. Того, как говорится, несло:

— Что вы тут шкуру неубитого медведя делите, представители специальных служб? Вы его что, уже поймали, повязали этого Князя? Вон он, в прихожей на цепи сидит, людей пугает! Вы его найдите сначала! Он еще на свободе бегает, людей, словно курят, режет. Герои!

— А о вас, Петр Андреевич, — Жорка обернулся к смущенно возящему вилкой по тарелке ротмистру, — я лучшего мнения был. Зачем вам этот Кавардовский, если вы все равно не знаете, как из наших палестин выбраться? Что вы с ним будете делать: повесите на первом суку? Расстреляете из своего нагана?

— Из «вальтера», — сухо поправил Чебриков, уставясь в стол. — А вообще говоря, его участь будет решать суд присяжных. Я же только выполняю свой долг, следую присяге, данной...

— Чего ты взбеленился, Георгий? — неожиданно встал на сторону своего недавнего соперника по цеху Александров. — Видишь, человек за дело болеет?

— И ты бы помолчал, Николай! — напустился уже на другого представителя закона неугомонный нумизмат. — Тут думать нужно, как гостя домой вернуть, а ты заладил: «в нашей юрисдикции, в нашей юрисдикции»... Параллельный мир тоже в твоей юрисдикции? Подскажи тогда, как ему отсюда выбраться.

Настала очередь потупиться и Николаю.

Завладев общим вниманием, Конькевич продолжал:

— Князь этот, Кавардовский, подождет — никуда он не денется: ему точно так же домой не терпится. А вот что мы имеем относительно этой самой дороги домой?

Вся компания только что вернулась из садового товарищества «Ремонтник», в котором и находился так удививший Чебрикова в первый день его пребывания на «этом свете» домик-скворечник, в подвал которого выходил таинственный переход. К сожалению, никаких новых следов, кроме уже имевшихся, не добавилось, а за железной дверью по-прежнему находился никем не потревоженный глиняный пласт. Николай, захвативший в гараже моток толстой проволоки, импровизированным щупом проверил в нескольких местах — плотная, упруго сопротивлявшаяся проникновению металлического прута мерзлая глина ощущалась везде, без какого-либо намека на пустоту или скрытый ход. Видимо, хорошо знакомый с каверзным характером неведомого пути, Кавардовский не тратил лишнего времени на проверку. С одной стороны, слова ротмистра подтверждались, с другой — положение оставалось неопределенным.

Забрав на обратном пути почти весь нехитрый скарб Чебрикова (ощупав собственными руками бронежилет незнакомой конструкции и прочее снаряжение, Александров окончательно поверил в нездешнее происхождение гостя, хотя, материалист до мозга костей, отказывался верить в байку насчет параллельного мира до последнего), троица вернулась к Конькевичу, у которого было решено поселить Петра Андреевича на первое время. Кот Шаляпин, как известно, перебрался сам, неведомыми путями выяснив маршрут полюбившегося его дремучему сердцу человека. Два других двуногих тоже не вызывали отрицательных эмоций у пушистого бродяги, теперь сыто дремавшего на плетеном коврике, постеленном сердобольным Жоркой специально для него на холодный линолеум у газовой плиты...

— Так вот, дорога эта закрыта и по крайней мере в ближайшее время открываться не собирается. Что можно предпринять?

Глаза Жорки пьяно и радостно сияли, по всему было видно, что ему так и хочется по-детски заявить во всеуслышание: «А я знаю! Спросите меня!» Чебриков пожал плечами, а Николай решил подыграть другу:

— Ты что, другой ход на ту сторону знаешь? Жорка немного смутился:

— Ну, ход не ход, а человека, побывавшего на той стороне, возможно, знаю... Повторяю, возможно!

Жорка, не умеющий долго хранить секреты, тут же поведал заинтересованным слушателям (даже кот приоткрыл один глаз, явно прислушиваясь) историю о том, как прочел году в восемьдесят восьмом — восемьдесят девятом интересную статью в «Уральском искателе» об одном человеке, утверждавшем, что существуют параллельные миры, причем в одном из них он даже побывал. Горбачевская перестройка была временем, когда пышным цветом расцвели всякого рода паранаучные направления: уфология, экстрасенсорика, криптозоология... Энтузиасты с горящими глазами ловили с переменным успехом пресловутого снежного человека, искали (и, по их словам, находили!) Атлантиду, библиотеку Ивана Грозного, Тунгусский метеорит, Золотую Бабу и даже философский камень, контактировали с инопланетными, гуманоидными и не совсем, цивилизациями, иногда посещая между делом другие галактики, лечили наложением рук, а зачастую и просто так— словесным поносом, любые недуги человеческие от рака и СПИДа до насморка и безденежья... На короткую заметку Конькевич натолкнулся опять же благодаря своему хобби: колонку убористого текста сопровождала паршиво сделанная и еще хуже напечатанная фотография никогда доселе не виданной монеты!

— Я тогда уже подкованным специалистом был, ребята, — проникновенно вещал Жорка, между делом споро расплескивая по стопкам «аква виту». — Как-никак «Краузе» имел с семьсот пятидесятого по девятьсот восемьдесят пятый. Все основные типы монет мира там были перечислены и проиллюстрированы. Да я эту книгу словно Священное Писание вызубрил... (Молчу, господин ротмистр!) Так вот: не было там подобной монеты и страны, на ней указанной, не было! Судя по словам упертого нумизмата, на монете был изображен какой-то бегущий хищник — не то лев, не то леопард (кот при этих словах нервно дернул ухом), надпись латиницей «Бергланд», то есть «горная страна» по-немецки, и дата «1965». Фотография второй стороны, к сожалению, отсутствовала. В тексте коротко сообщалось, что автор, заблудившись в сильную пургу по дороге с зимней рыбалки, вышел к какому-то вполне европейскому городку с готической церковью и лепившимися друг к другу, словно ласточкины гнезда, несколькими десятками островерхих домиков.