Способ побега - Екатерина Федорова

Он промыл борозды водой из крана. И осторожно попытался рукой счистить сгустки запекшейся крови. Частично это ему удалось. Раза два приходилось останавливаться, потому что боль становилась нестерпимой и перед глазами начинали плавать черные круги.

Когда он закончил эту пытку, к нему приблизился свиномордый сиделец — тот самый, что принес вчера ультиматум от соседей по камере.

Свиномордый мягко поклонился. Тимофей, у которого от усилий началась одышка, изобразил ответный кивок.

— Жаль, не могу ничем помочь… — пробормотал Пятачок, указывая рукой на его ногу.

— Ничего, обойдусь. — Тимофей слегка покачнулся. Единственную здоровую ногу, на которой он стоял, от напряжения сводила судорога.

Пятачок сделал крохотный шажок вперед, очутившись совсем рядом с Тимофеем, и понизил голос до заговорщического шепота:

— Я только хотел узнать… Вы тоже беглецы, прибывшие в город магов в поисках убежища?

Тимофею сразу припомнилось, что говорил Вигала о здешнем бизнесе. Город магов зарабатывал немалые деньги на беглецах, желающих раз и навсегда покинуть свой мир. Маги-пространственники, правящие городом, предоставляли им убежища в других мирах, куда не могли дотянуться руки врагов и недоброжелателей. И еще вспомнились слухи о том, что в последнее время беглецы, прибывающие в город, стали исчезать неизвестно куда. Вследствие чего их поток сильно уменьшился…

Итак, теперь стало ясно, куда исчезали беглецы — в тюрьму. Но зачем? Какой смысл резать курицу, исправно кладущую в корзину города золотые яйца? И немаленькие золотые яйца, надо думать…

Свинорылый стоял, наклонив голову и ожидая его ответа. Они трое беглецами не были, но в данных условиях правда могла лишь навредить. История про Ларец была невразумительной и больше походила на сказку, чем на реальность.

Поэтому он тоже наклонил голову к свинорылому и сказал таинственным шепотом:

— Да, мы беглецы. Откуда бежим и почему, говорить не буду…

— Не надо, не надо, — торопливо заверил его Пятачок. — Здесь у всех свое прошлое. Все от кого-то бегут, и у всех свои причины.

Ха! Похоже, он находился в обществе сбежавших диктаторов. И все здесь, кроме них двоих, сплошь Пиночеты и Адольфы Гитлеры от разных народов, сбежавшие при крушениях своих режимов и теперь проводящие дни в вонючей тюрьме. И это вместо уютных и безопасных миров, на которые они рассчитывали!

А может, были в этом милом обществе и неудавшиеся Ленины, искавшие, да так и не нашедшие свой Финский залив.

Несмотря на боль, любопытство, проснулось в Тимофее. Он криво улыбнулся здоровой половиной лица и поинтересовался:

— Надо думать, вы все уже успели отдать свои деньги за убежище?

Свиномордый печально вздохнул.

— Да. Мы заплатили на входе в город, как нам велели. А после нас сразу же скрутили и сунули в это место! Это не просто грабеж, это коварнейшее вероломство!

— И не говорите! — («Боже, да я интриган!» — с удивлением подумал Тимофей.) — Так обойтись с выдающимися людьми! Прямо как с простым быдлом!

Глазки свиномордого радостно заблестели. Ага, учуял понимание!

— Сначала мы хотели вас убить. Теперь, после всего, мы рады, что с вами и вашим другом ничего не случилось…

«Это еще как сказать», — зло подумал Тимофей. Леха все еще лежал в отключке у стены, и неизвестно, как сильно пострадала его голова. Ему самому грозит гангрена, если только он не получит врачебной помощи в самом скором времени…

— Мы еще раз посоветовались. Вы в своем мире наверняка были бойцом.

Свиномордый опять совершил галантный полупоклон. Тимофей подумал — и не стал отвечать ему тем же. Раз уж он такой сильно могучий боец, то некоторое хамство в натуре ему простительно. И даже положено по статусу.

— Короче, мы решили вас нанять. Возможно, вам удастся исправить эту ситуацию к лучшему…

Тренер по тюк-до хмыкнул и напрямую спросил:

— А что, у вас еще осталось на что нанимать?

Свиномордый скривил тонкие губы, спрятанные под внушительным пятачком со множеством дырок.

— Некоторые запасы всегда имеются. Если вы беспокоитесь об оплате…

Тимофей перебил:

— Нет. Я беспокоюсь о другом. Какую ситуацию я должен исправить?

Пятачок изящно обмахнул камеру рукой:

— Вот эту.

Резвых глухо хмыкнул:

— И как?

Лицо свиномордого вдруг обрело надменное выражение. «Нет, ты-то точно не из простых, — с ненавистью подумал Тимофей. — Слишком уж привык повелевать. И наивно веришь, что и сейчас еще имеешь право тыкать пальцем и говорить — „хочу вот этого“».

Свиномордый улыбнулся. Пятачок над губами от этой улыбки превратился в овал.

— Ну, вам это лучше знать. Нас вы уже убедили, что от вас лучше держаться подальше. Теперь очередь за стражниками. Только учтите — у них за спиной всегда стоят маги-оружейники. За порогом камеры, у выхода из тюрьмы… Так что вам придется подумать, как пройти мимо них.

— Спасибо, что напомнили, — с чувством поблагодарил его Тимофей. — Значит, вы меня подряжаете сразиться с магами-оружейниками. И в случае, если мне удастся вас освободить из этого узилища…

— О, наша благодарность будет соответствующе выражена, — поспешно заверил его свинорылый.

— Конечно. — Тимофей устало выдохнул.

Раненая нога ниже колена начала пульсировать от боли. Отек вокруг раны, если он будет продолжать стоять неподвижно, увеличится, потому что в вертикальном положении кровь в раненой ноге всегда застаивается. Ему необходимо было лечь и не тревожить ногу.

Он облокотился об стенку — немного полегчало — и церемонно сказал:

— Я это все непременно учту и обдумаю. А пока идите. Адью, мон шер, и все такое…

— Действительно, не стоит привлекать к нам внимания, — поспешно согласился свиномордый и торопливо ушел к своему месту у стены.

Тимофей проводил его взглядом, затем поковылял к Лехе.

И тут его охватила волна небывалого облегчения. Браток глядел на него с пола широко раскрытыми глазами. И даже попробовал при его приближении приподняться, елозя по неровному покрытию локтями.

— Лежи-лежи. — Тимофей неловко опустился на корточки рядом, отставив раненую ногу в сторону. — Как голова?

Леха мрачно закрыл глаза:

— Болит, подлая…

— Это нормально, — утешил друга Резвых, внимательным взглядом ощупывая ладони братка. Вроде бы пальцы не тряслись. — Ты знаешь, как меня зовут?

Леха раскрыл глаза и уставился на него, как на буйнопомешанного. И тут же великое прозрение появилось в его глазках, и браток встревоженно вскинулся с пола, приподнявшись на одном локте.

— А ты сам забыл, да, братан? Собственное имя?! Как же они тебя приложили…

Тут силы у него кончились, и он, побледнев, повалился на пол. Прошептав перед падением знаменательное:

— За братана всех урою… — И под конец добавил одно из тех слов, которыми славится великий и могучий русский язык.

— Да нет, — встревоженно сказал Тимофей, вытягивая шею и заглядывая в лицо Лехи, — я все помню. И как меня зовут, и как тебя. Я просто боялся… боялся, что у тебя с головой не все в порядке.

— У кого?! У меня?! — Леха возмутился, но с пола подниматься не стал. — Меня по голове и покрепче прикладывали. Нет, но ты точно помнишь, как тебя зовут?

Тимофей фыркнул и привалился к стене рядом с Лехиной головой.

— А то как же.

Они посидели некоторое время молча, потом Тимофей поинтересовался:

— Как ты себя чувствуешь?

— Тошнит. И голова кружится. Вроде бы не пил, а как с бодуна… — Леха приоткрыл глаза и тихим шепотом грустно сообщил: — Драка без водки — значит, ты не в России!

Они оба одновременно хихикнули. Тимофей в конце смешка болезненно скривился здоровой половиной лица — раненую щеку ощутимо дернуло.

— Голова кружится и тошнит? Все нормально, Леха. Обычное сотрясение мозга.

— Ну, ты меня успокоил… — обиженно просопел Леха. И затих.

Вскоре зашли раздавать завтрак. Тренер по тюк-до получил две порции каши — за себя и за Леху. Затем хоть и с трудом, но добрался обратно, бережно прижимая к груди обе наполненные миски. Его покачивало, больная нога почти не сгибалась. Состояние ноги все больше его беспокоило, но поделать с этим он ничего не мог. И поэтому просто старался не нагружать больную ногу.

Он присел на пол и подышал, пережидая приступ боли. Потом приподнял Леху и принялся кормить его кашей.

Тимофей успел скормить ему почти всю миску, когда Леху вырвало на пол. Пришлось снова вставать и совершать рейды к крану.

— Извини… — Леха в процессе замывания пола смущенно прятал глаза.

— Ничего, — почти бодро сказал Резвых, выливая на пол последнюю чашку. Тоненькая струйка потекла по полу к центру камеры. Там тут же приоткрылось отверстие и проглотило воду. — Мне полезно упражняться. Давай я тебя еще разок покормлю.