Убийца Гора - Джон Норман

– Вы считаете, – обводя нас с Миском гневным взглядом, сказала она, – что женщина не может быть храброй? Вы отказываете ей в чести наравне с мужчиной разделить опасность, сделать в жизни что-то важное и прекрасное, вы полагаете, что все это является прерогативой мужчин, а женщине отводите только второстепенную роль, сводящуюся к восхищению вами? – в глазах её стояли слезы. – Я тоже человек! – решительно добавила она.

Миск долго смотрел на нее, наклонив к девушке свои антенны.

– Можно было бы устроить так, – сказал наконец он, – что ты будешь помещена в дом Кернуса в качестве рабыни, как один из членов помогающего Капрусу персонала. Соответствующие бумаги на тебя будут подготовлены и направлены вместе с тобой в дом Кларка в Тентис, откуда тебя доставят на караване тарнов в Ар и выставят на закрытые торги, где в соответствии с инструкциями Капруса ты будешь приобретена торговыми агентами дома Кернуса.

– Отлично! – решительно заявила Элизабет, сжав кулачки и не сводя с меня глаз.

– Я поеду вместе с ней, – сказал я. – Буду её сопровождать, скажем, в качестве наемного погонщика тарнов и постараюсь устроиться на службу в дом Кернуса.

– Вы оба – люди, – ответил Миск. – Настоящие, благородные люди.

И он осторожно коснулся нас своими хрупкими трепетными антеннами: одной – моего левого плеча и второй – правого плеча Элизабет.

Однако прежде, чем отправиться в это опасное путешествие, мы по предложению Миска заехали в Ко-Ро-Ба, чтобы хоть несколько дней отдохнуть здесь и побыть в обществе друг друга.

Мое возвращение в город было наполнено волнующими воспоминаниями: здесь я своим мечом принес клятву верности горианскому Домашнему Камню; здесь учился сам и обучал горианцев искусству обращения с оружием; здесь после долгих лет разлуки я встретился с отцом; здесь приобрел настоящих, верных друзей Тэрла Старшего, своего наставника в боевом искусстве, и низкорослого, проворного всеведающего писца Торма.

Много лет назад с полета на тарне начался поход, приведший впоследствии к разрушению Империи Ара и обернувшийся крахом правления Марленуса – убара убаров. Именно сюда привез я на тарне любимую мной женщину – не завоеванную рабыню, а гордую, жизнерадостную девушку Талену, дочь самого правителя Ара Марленуса; здесь мы впервые разделили с ней ложе нашей любви и выпили общую чашу.

По щекам у меня бежали слезы.

Вскоре мы миновали частично восстановленные городские стены и оказались среди цилиндров, многие из которых только начинали строиться. Нас тут же окружили воины на тарнах, несущие охрану города, и я приветствовал их поднятием ладони правой руки – общепринятым в Ко-Ро-Ба знаком приветствия.

Наконец я был дома.

А ещё через мгновение я оказался в объятиях отца и своих близких друзей.

Однако уже по горечи первых взглядов, которыми мы обменялись, стало ясно, что никому из нас ничего не известно о судьбе Талоны, дочери убара убаров, ставшей некогда, несмотря на свое высокое происхождение, вольной спутницей простого воина из Ко-Ро-Ба.

О тех днях в Ко-Ро-Ба я вспоминаю с нежностью, хотя не обошлось тогда и без некоторых проблем.

Наверное, и то и другое объяснялось присутствием Элизабет.

Она уверенно высказывала свое суждение о множестве весьма деликатных социальных, гражданских и политических вопросов, обычно считающихся вне круга интересов женщины, и наотрез отказалась носить скрывающую лицо плотную накидку, как того требовала традиция от каждой свободной женщины. На ней по-прежнему были вызывающе короткие кожаные одежды тачакской девушки, и, когда она с развевающимися волосами шагала по высоким мостам города, на неё оборачивались не только мужчины, что в общем вполне естественно, но и женщины – как свободные, так и рабыни.

Однажды, столкнувшись с ней на мосту и приняв её за женщину своей касты, девушка-рабыня оттолкнула Элизабет в сторону, освобождая себе дорогу, и тут же, получив ответный увесистый удар маленького, но крепкого кулачка, оказалась лежащей на дороге, прижатой к камням коленом Элизабет.

– Ах ты, рабыня! – взвизгнула девушка, не ожидавшая получить столь яростный отпор, и, сбросив с себя прижавшую её к земле Элизабет, снова накинулась на противницу.

Они с громкими воплями вцепились друг другу в волосы и принялись немилосердно трепать и пинать одна другую, пока наконец девушка не обратила внимания на то, что не видит на неприятельнице стягивающей шею металлической полосы.

– А где твой ошейник? – изумленно поинтересовалась она.

– Какой ошейник? – с не меньшим удивлением спросила Элизабет, не выпуская при этом из рук волос своей противницы.

– Обычный ошейник, – запинаясь, пробормотала девушка.

– Я свободная женщина, – ответила Элизабет.

Силы, казалось, разом оставили девушку, и она медленно опустилась перед Элизабет на колени.

В глазах её появился ужас.

– Простите, госпожа! – воскликнула она, едва сдерживая готовые вырваться у неё рыдания. – Простите!

Ей было отчего дрожать от страха: наказанием рабу, осмелившемуся поднять руку на свободного человека, служили мучительные пытки, после которых виновного публично сажали на кол.

– Встань немедленно! – гневно потребовала Элизабет у распростершейся перед ней на коленях девушки.

Та неуверенно поднялась.

Они стояли, не спуская друг с друга глаз.

– В конце концов, – не удержалась от смеха Элизабет, – почему только рабыни могут свободно расхаживать там, где им заблагорассудится, и вести себя, как хотят?

– А ты разве не рабыня? – спросил у неё проходивший мимо воин, окидывая подозрительным взглядом её одеяние.

– Нет, не рабыня, – резко ответила ему Элизабет и отвесила звонкую пощечину.

Воин смущенно почесал щеку. На лице у него было написано полное недоумение. Вокруг них начали собираться люди, в числе которых оказалось и несколько свободных женщин.

– Если ты свободная, – сказала одна из них, – тебе следует стыдиться появляться в общественном месте в таком виде.

– Если тебе доставляет удовольствие ходить, завернувшись с головы до ног в простыню, можешь ходить, – парировала Элизабет.

– Бесстыжая! – в негодовании воскликнула свободная девушка.

– У тебя, наверное, волосатые ноги или уродливое лицо, – сказала Элизабет.

– Ничего подобного, – возразила девушка.

– Вряд ли, иначе ты не закутывалась бы в свою простыню, – съязвила Элизабет.

– Но я действительно красивая, – настаивала девушка.

– Сомневаюсь, – бросила ей Элизабет.

– Нет, я красивая! – обиженно повторила девушка.

– Тогда чего же тебе стесняться? – сказала Элизабет и, шагнув к девушке, к полному её ужасу, сбросила с её лица покрывало.