«Коламбия пикчерз» представляет - Татьяна Полякова

Я очнулась от своих фантазий, когда Женька, толкнув меня в бок и ухмыляясь, заметила:

– А у них тут весело.

Возле дома, мимо которого мы проезжали, на скамейке сидел дедок в сером костюме тридцатилетней давности, в розовой рубашке, аккуратно застегнутой на все пуговицы, и почему-то в калошах. Он лихо выводил на губной гармошке веселый мотивчик, хитро поглядывая из-под лохматых бровей.

– Надо спросить, где у них гостиница, – сказала Женька, останавливая машину.

В этот момент на крыльце появилась женщина, на вид ей было что-то около шестидесяти, высокая, крепкая, с косой, уложенной вокруг головы наподобие короны, в простом цветастом платье и ярком переднике.

– Вальтер, – позвала она, перекрикивая музыку. – Идем обедать.

Мужичок радостно гукнул, поднялся, подмигнул нам и заспешил к крыльцу.

– Простите, – сказала я. – Вы не подскажете, где гостиница?

Мужчина гукнул вторично, помахал нам рукой и скрылся в доме, женщина все еще стояла на крыльце, держась за дверную ручку, и хмуро разглядывала нас.

– Простите, – громче повторила я. – Мы ищем гостиницу.

– А вы кто? – без намека на доброжелательность спросила женщина. Женька, которая успела выскочить из машины, направилась к ней, надеясь разжиться сведениями, и охотно сообщила:

– Мы журналисты.

– Журналистов нам только и не хватало, – перебила ее женщина. – Носит здесь кого ни попадя. – И с треском захлопнула дверь.

– Не скажешь, что гостям тут рады, – заметила Женька, возвращаясь в машину.

– Тебе обязательно надо было говорить, что мы журналисты? Вдруг у них к твоим товарищам по перу уважение отсутствует?

– Что ж теперь делать-то, раз матушке сказали, что из газеты? В таком месте, поди, ничего не скроешь. Опять же, народ общаться с нами любит, власть поругать, пожаловаться.

– Наверное, ей жаловаться не на что. И власть она любит.

– Ну, уж это вряд ли. Власть никто не любит, даже сама власть. Ладно, будем искать.

Мы стали подниматься в гору. Два дома справа стояли с заколоченными ставнями. Напротив них – дом еще крепкий, с выбитыми стеклами, крыльцо заросло крапивой. Дальше дома выглядели жилыми, но людей вокруг было не видно, а тишина стояла такая, что становилось не по себе, вроде бы людей тут и вовсе не было. Только шум строительных работ, доносившийся из монастыря, настраивал на оптимистический лад, хотелось произнести нечто вроде «всюду жизнь» или еще какую-нибудь глупость.

На зеленой лужайке перед очередным домом паслась привязанная к старой липе коза. Заметив нас, издала протяжное «ме-е» и припустила прочь, насколько позволила веревка.

– Есть коза, значит, есть и люди, – вроде бы саму себя утешая, заметила Женька.

Я обратила внимание, что она опять хмурится и поглядывает вокруг с беспокойством. Надо сказать, что Женька существо совершенно дремучее, в том смысле, что охотно верит во всякую чушь. То есть не во всякую, а в мистическую. Вот если ей президент скажет, что ВВП неуклонно растет, она будет скептически ухмыляться, а если какой-то идиот на пароме заявит, что упыри в этих местах просто кишмя кишат, непременно призадумается. Бороться с этим было бессмысленно, и я давно махнула на нее рукой. Однажды мы битый час ругались из-за лешего, отправившись с еще одной подругой за ягодами. Женька испуганно вздрагивала, как только мы углубились в лес, и все боялась заблудиться, потому что бабка, у которой мы остановились, велела нам быть осторожными и в лес далеко не заходить, там леший водит. Понаблюдав за ее ужимками, я не выдержала и спросила:

– Женька, неужели ты всерьез веришь в лешего? В лохматого дядьку с носом-картошкой и небольшими рожками?

– В дядьку не верю, – замотала она головой. – А в то, что леший «водит», верю.

Вдвоем мы пытались вправить ей мозги и, потеряв бдительность, заблудились. В результате через пять часов вышли в двадцати километрах от нашей деревни, и то только потому, что услышали шум проезжающих по шоссе машин, что явно доставило Женьке удовольствие, потому что после этого она на мои критические замечания о ее суеверии неизменно отвечала:

– Это ты мне говоришь?

Рассказы о Бабе-яге и прочих обитателях родных лесов ей и самой казались несерьезными, и теперь она утверждала, что существуют параллельные миры, откуда к нам временами забредают всякие несуразные персонажи. Когда Женька начинала бояться, то способна была нагнать страха на кого угодно, и сейчас я с тоской наблюдала за тем, как она озирается по сторонам, не удержалась и напомнила:

– Паром отходит в восемь. Мы еще успеем.

– Это ты к чему?

– К тому, что если ты опять трусишь… – договорить я не успела. Дорога сделала крутой поворот, и гостиница возникла перед нами.

Большое двухэтажное строение, открытая веранда заставлена столами и плетеными креслами, по фасаду идет надпись: «Гостиница «Уют» – и буквами помельче: «У нас вы как дома». Возле гостиницы – небольшая стоянка, обнесенная низким металлическим заборчиком. Ни одной машины там не наблюдалось.

– Похоже, аншлага не предвидится, – заметила Женька, въезжая на стоянку.

Не успели мы заглушить двигатель, как на веранде появилась женщина в домашнем халате и тапочках на босу ногу. Она с любопытством смотрела в нашу сторону. Женька, первой выйдя из машины, спросила:

– Свободные номера есть?

– Вам нужна комната? – похоже, дама в это поверить не могла.

– Да. На пару дней.

– Ой, радость-то какая, проходите. Сейчас я вам помогу, – увидев, что я достала из багажника чемодан, засуетилась она и, забыв про свои годы, сбежала вниз.

– Что вы, не беспокойтесь, – испугалась я. – Чемодан на колесиках.

– Вот замечательно, вот и хорошо, – повторяла она, шествуя рядом, и все норовила ухватиться за чемодан. Либо дела в гостинице шли из рук вон плохо, либо здесь действительно радовались гостям как дорогим родственникам.

– Давайте я все-таки помогу, – сказала женщина и, подхватив чемодан, стала подниматься с ним по ступенькам.

Мы оказались на веранде; широкие, распахнутые настежь двери вели в просторный холл. Слева был магазин, заслуживающий внимания, вполне приличный мини-маркет: стойки, прилавки, все новенькое и блестящее, порядок там царил образцовый, и ни одного покупателя не наблюдалось. За кассой тоже никого не было. Магазин от холла отделяла ширма с выложенными на ней газетами и журналами. Прямо был небольшой бар с шикарной кофеваркой и бокалами, висящими над стойкой, от легкого ветерка они позвякивали, выходило очень мелодично, на ум сразу пришло Рождество и колокольчики на елке. Слева находилась стойка, какие есть во всех гостиницах, а за ней ресторан. Всего на восемь столов, но отделка интерьера и общая атмосфера сомнений не вызывали, не хватало только метрдотеля в смокинге. На столах двойные скатерти, внизу зеленые, шелковые, сверху белые, накрахмаленные, салфетки конусом и свечи в подсвечниках, вроде бы серебряных. Женька не удержалась и буркнула:

– Деньжищ-то вбухали, двести лет не отобьют.

Пока мы пытались прийти в себя от всего этого великолепия, женщина, оставив в покое наш чемодан, юркнула за стойку, открыла здоровенный гроссбух и теперь ласково нам улыбалась.

– У вас очень уютно, – сочла нужным сказать я.

– Стараемся. Вы уж извините, что я в таком виде, – смутилась она, указав на халат. – Никак не думала… я сейчас мигом переоденусь.

– Что вы, это совершенно излишне.

– Да? У нас тут по-простому. Мы рядом живем, в соседнем доме. А то я сбегаю.

– Нет-нет, все нормально.

– Значит, вам комнату? Одну на двоих?

– Да, если можно.

– Конечно, можно. Комнаты у нас прекрасные, вам понравится.

Тут послышались шаги, по лестнице, которую мы поначалу не заметили (она находилась за баром, скрытая резной перегородкой), кто-то спускался. Через мгновение мы увидели еще одну женщину, чуть моложе, фигурой и лицом очень походившую на первую. Одета она была в точно такой же халат, только тапочки на ней были зеленого цвета; в руках она держала ведро и швабру.

– Девушки к нам погостить приехали, – сообщила первая, и вторая тут же расцвела улыбкой. – Это Люба, сестра моя. Она здесь убирается. А я Вера.

– Очень приятно.

Люба подошла, оперлась пухлой рукой на стойку и спросила:

– Отдохнуть у нас решили? Места у нас красивые. Озеро видели? Вода чистая, одно удовольствие купаться. И комаров нет.

Тут я вдруг подумала, что в самом деле ни одного комара сегодня прихлопнуть не пришлось. Надо же…

– Почему нет? – спросила Женька настороженно.

– Да нет и все. Хорошо у нас здесь. Вам понравится.

Я достала паспорт из сумки и протянула Вере, Женька достала свой.

– Вам какой номер? Внизу у нас подешевле, наверху подороже.

– Нам внизу.

– Ага. Только и он недешево стоит, – смущенно добавила она.

– Сколько?

Вера назвала сумму. Для захолустья, может, это и было дорого, однако нас цена не испугала.