Путешествие Идиота - Игорь Поль

Глава 26

Тяга к неприятностям

Этот город — Плим, скажу я вам, вовсе не тот пригород, в котором я привык гулять. Я больше часа бродил в темноте под дождем и никого не встретил. Вода с неба все сыпалась и сыпалась. И я окончательно промок. И к тому же, два раза по колено провалился в какие-то ямы, которые с виду выглядели как маленькие лужицы. Что тут поделаешь. Не везет мне в последнее время.

А потом я куда-то вышел. На улицу, по которой иногда машины ездили. К этому времени стало уже почти светло. То есть не так, как обычно светло бывает — просто один край неба стал немного ярче, чем остальные. А так — как была над головой темно-серая пелена, так и осталась. Тут и неба-то нормального нет, на их имперском Йорке. Бедные люди. Думаю, если бы они увидели небо на Джорджии, то нипочем не захотели бы тут оставаться.

Люди мне тоже стали встречаться, только они все больше куда-нибудь норовили шмыгнуть и исчезнуть раньше, чем я у них дорогу спросить мог. Тут повсюду какие-то темные проходы, двери, лестницы. Я вроде бы чувствую, что люди вокруг есть, но никак не могу ни с кем из них близко столкнуться. Только однажды парень на маленьком двухколесном устройстве совсем близко проехал, так, что меня его фара ослепила, а потом возле угла остановился, чем-то к столбу свою машинку привязал и тоже куда-то нырнул.

И тут ко мне вежливый мужчина подошел. Сказал, что сразу понял, что я тут новичок и что у меня затруднения. И помочь предложил. Он мне сразу не понравился, потому что внутри у него недоброе таилось. И улыбка у него была фальшивой, будто приклеенной. Но вокруг никого, а я в этом их Плиме ничего не знаю. И еще я есть захотел. И спать. Поэтому я спросил у него, где тут можно поесть и выспаться. А он улыбнулся, и сказал, что нет ничего проще. Что тут рядом. И он меня может проводить. И я за ним двинулся, а он шел впереди, улыбался и все время на меня оглядывался. А голос снова сказал о скрытом сканировании. И еще, что ментальный фон объекта отрицательный. Будто я сам не понял. Но уж больно у меня живот от голода подвело. Как будто не ел целую вечность. И так мы сначала улицу перешли и в один переулок свернули, а потом в другой, где стены над головой почти смыкались. И голос меня предупредил, что отрицательный ментальный фон усиливается. Да я и сам понял, что дело нечисто. Даже такому, как я, стало ясно, что дела плохи, когда сзади из дверей двое вышли и дорогу мне загородили, а мой проводник повернулся и улыбаться перестал. И сказал ласково почти:

— Ты не бойся, дружок. Сейчас я тебя отвезу туда, где никогда есть не хочется. И спать в тепле можно вволю. Хоть целый день. И штучку мне свою отдай. Зачем она тебе?

Только у меня от его ласкового голоса мурашки по спине побежали. Я хотел пройти, но он меня крепко ухватил за плечо и к мокрой стене прижал. Я понял, что он хочет коробочку мою отнять. И рванулся. Оказывается, я сильный, потому что мужчина от меня далеко отлетел. Но двое других ко мне бросились. И один нож узкий достал. И опять я железным стал. Таким тяжелым, словами не передать. И тому, кто с ножом, рукой своей, той, что как бревно, в грудь ткнул. Со страху не рассчитал, наверное. Потому что человека этого так назад отбросило, что у него зубы на лету лязгнули. И еще он сильно ударился спиной о стену и в лужу упал. И голос мне доложил, что объект выведен из строя. Но тут ко мне двое других “объектов” кинулись с двух сторон и давай меня кулаками молотить, да так, что я едва успевал им плечи подставлять. И еще двое откуда-то выбежали. И я стал крутиться, как волчок. И на колено приседать. Толкать плечом. Ногами их бить. И даже головой. Они все упорные были и сильно на меня сердились, будто я их обидел чем, но я все равно был прочнее. Потому что когда они меня били, от меня их кулаки отскакивали. А когда я их — у них внутри что-то хрустело. Вот только коробочка мне здорово мешала, и я боялся ее отпустить, чтобы не потерять. И чтобы в луже не вымочить. Уж больно кругом воды много было. А так мне даже хорошо тут стало. В этом их Плиме. Я почему-то почувствовал себя непобедимым. И внутри поселился какой-то задор. Мне стала нравиться эта “акция”, как ее голос обозвал. И приехала машина, и оттуда выбежали еще люди и тоже на меня сердились, и в драку на меня бросились. А я к тому времени совсем один остался: все, кто на меня сердился до этого, уже у стен лежали. Я же говорил — хрупкие они какие-то были. И я засмеялся, будто во сне, и снова начал крутиться и руками размахивать. И эти люди тоже хрустели. А потом голос предупредил, что обнаружено “оружие неконтактного действия”, но уже поздно было, потому что вдруг сверкнуло что-то и руки-ноги у меня стали вялыми, будто из картона, а вовсе не из железа. А голос сообщил, что система восстановления задействована. И меня схватили и в машину поволокли. А я только одно и мог, что за коробочку свою цепляться, чтобы ее не потерять.

И парень этот, что с маленькой машинкой, он как раз ее от столба отвязывал, увидел нас, и рукой мне махнул. И крикнул непонятное: “Сваливаем!”. А я догадался, что это он мне помочь хочет. И из последних сил толкнул тех, кто меня тащил и к нему побежал. И сел сзади него на сиденье. И за парня крепко ухватился. Потому что больше не за что было. Машинка называлась “мотороллер”. Она застрекотала, и мы поехали. А люди эти сзади бежали и ругались. А потом стали нас на машине догонять. А парень, что впереди меня сидел, вдруг завизжал тоненько, как кролик, так, что я сразу понял, как ему страшно, и мы в какую-то узкую щель с ходу юркнули. И машина за нами проехать не смогла.

Так мы по всяким узким щелям еще долго петляли, и, наконец, в какое-то место приехали. И я сказал этому парню “спасибо”. И еще мне очень жалко было, что у тех людей оказалось это самое “неконтактное оружие”, потому что мне понравилось так драться, и я бы еще руками помахал. Как странно. Я за собой такого раньше не замечал.

И когда я ему “спасибо” сказал, вдруг почувствовал, что болит у меня все неимоверно. И одежда кое-где порвана. И говорить трудно, потому что губы от крови склеились. И нос совсем не дышит. Что-то у меня опять неправильно вышло. Потому что, когда дрался, я был железным и боли не чувствовал. А когда перестал — стал снова из кожи и оказался весь побитый. В следующий раз нипочем таким дураком не буду.

Мы стояли во дворике какого-то дома. Тут тоже, как и везде, все было каменное. Весь этот Плим — сплошь серый камень. И вода текла по лицу, и мне всюду щипало. А парень этот, что меня спас, сказал, что дурак он последний, что ввязался во всю эту “хрень”. И что “кодла” его теперь “вычислит”. А если не вычислит, то “капнет смотрящему”. А у того “дело туго стоит”. И ему тогда “кранты”. В общем, много всего непонятного мне сказал. И даже голос внутри не слишком мне помог. Я заметил: он норовит подсказать там, где не нужно. А где нужно — становится такой же недоумок, как и я.

— Куда теперь пойдешь? — так меня парень спросил.

— Не знаю. Я тут не был никогда.

— Ты приезжий, что ли? Тогда все ясно. А я-то гадаю — как ты умудрился на трансферов нарваться?

— На кого?

— Те, кто тебя уволочь пытался, это же трансферы. Поставщики органов в подпольные клиники. В нормальных больницах тебе что хошь вырастят, были бы деньги. Даже голову, ежели заплатить сможешь. А у всякой шпаны с деньгами швах. Вот и приходится покупать готовые запчасти по дешевке. Смотри. — И тут он мне свою руку показал. И я удивился. Потому что парень был весь смуглым и черноволосым, совсем как Анупам. А одна кисть у него оказалась белой. Ну, абсолютно. Почти как у меня. И еще она была больше другой, той, у которой цвет нормальный.

— Год назад в аварию попал, руку раздробило. А мне без руки никак. Без руки трудно. Если в больницу — тыщ пять слупили бы за новую. А так — всего семь сотен и снова как новенький. А что цвет другой, так даже прикольнее. Девочкам нравится, когда я разноцветный. Знаешь, какие у меня киски! М-м-м-м… — и парень сладко зажмурился. — Тебя зовут-то как?

— Я Юджин. Уэллс. Капитан… — и язык прикусил. Не то это место, чтобы по полной форме представляться.

— Капитан? Дела… — почесал макушку парень. — А я Васу. Ты по всему деловой бобер. И прикид у тебя клевый… Слушай, кэп, а бабки у тебя е?

— Бабки?

— Ну, тугрики, хрусты, капуста, зелень, крошево, — парень нахмурил лоб, досадуя на мою непонятливость. — Эти, как их — деньги!

— Деньги? Деньги есть. Вот, — и я ему свой жетон показал.

— У нас тут все больше нал гуляет. Но и такое дерьмо тоже сгодится. Слушай, а может ты того — курьер? — и он на коробочку мою показал.

— Да нет. Я Юджин…

— А чего тогда там у тебя? Чего ты с барахлом подмышкой по улицам таскаешься? Может, тебя из-за груза прижали? Трансферы этим делом тоже промышляют. Если у тебя порошок, могут и пощекотать, точно, — и стал на меня смотреть пристально.

Тогда я сказал, что это просто личные вещи. И почему-то смутился. Будто обманул его.

— Ну, как хочешь, — немного обиделся парень. Помолчал. — Тебе на улицу никак сейчас. Засекут. Или копы словят, или на бригаду какую нарвешься. Одно слово — мясо. Ты вот что: хату мою оплатишь — пригляжу за тобой. Идет?