Евангелие от Ram Stein - Дмитрий Вейдер

Дед Ивана в свое время не принял новой власти, считая, что она развратит жителей. За что и поплатился вместе с тогда еще молодыми родителями - во время первой Русско-китайской его в качестве "подсобника русских" угнали далеко на юг, в район Тибета на постройку какого-то сооружения. Через десять лет он вернулся с тем условием, чтобы на следующий же год помереть от надрыва сил.

Его брат поступил иначе, влившись сначала в ряды "армии освобождения", а затем и в ряды "Великого похода против северных варваров". Впоследствии он, как и чеченские сепаратисты двумя десятилетиями раньше даже пытался получить от государства пособие, как участник "освободительных войн". Вернувшись после амнистии, брат деда принялся воспитывать Ивана в своем духе, благо родители его погибли во время землетрясения 2047 года.

Злой старик прожил еще семь лет, но этого оказалось достаточно, чтобы привить Ивану чувство лютой ненависти. Вот и сейчас, опираясь на полученные знания, он был официально директором краеведческого музея, ну а не официально, когда местные думали, что он удаляется для своих шаманских камланий, он вел совсем иной промысел.

В роду Насоевых было мало людей похожих на якутов. Плотное сложение и довольно высокий рост, более светлая кожа и менее ярко выраженный разрез глаз. Многие думали, что в их жилах текло немало русской крови, но как можно было проследить по семейному архиву, на протяжении как минимум десяти поколений их мужчины брали в жены только коренных жителей Якутии.

Сейчас настали другие времена, эхо партизанской войны 2031-2045 затихло. Вроде бы угасла старая вражда, но и сейчас центр не доверял некогда мятежной провинции, контролируя своих же ставленников частыми рейдами проверочных служб. На него, как на директора краеведческого музея лежала "досуговая" часть программы приезжих.

Иван залез на камень, посмотрел на свои мотонарты и вызвал дочь, пожалуй, единственного человека, которому он доверял, достойную продолжательницу его дела. Он по мелочи занимался в своем логове копированием музыкальных записей, разрушающих волю русских. Но именно она во время своих поездок по стране познакомила его с людьми, в чьих тяжелых и уверенных взорах читалась лютая ненависть ко всему русскому. Порой Иван даже боялся встреч с их эмиссарами. Однако…подобная деятельность приносила и немалую прибыль. Он вполне рассчитывал, что с наступлением Нового мирового порядка, его работодатели должным образом вознаградят и его скорбный труд, по крайней мере, до этого они платили звонкой монетой - золотыми слитками, отмеченными странной выемкой в виде оленьего копыта. Или не оленьего?

Впрочем, время его мало волновало. Сорок пять лет - это расцвет для мужчины. Пройдет еще пять-семь лет, когда отвыкшие от серьезных дел за последние десятилетия русские, привыкшие жить в мире и спокойствии, развращенные его и ряда аналогичных поставщиков продукцией, будут сметены.

Дочь не отвечала. Эхо статических разрядов заполняло эфир на данной частоте.

По местному телевидению шла реклама. На горе стоял древний, суровый замок. Камера как бы влетела в одно окно. Большая сводчатая зала освещалась светом сотен свечей. Вокруг круглого стола были расставлены резные кресла с высокими спинками. На центральном столе и многочисленных мелких столиках лежали груды фолиантов и старинных книг. На стене среди гобеленов и старинного оружия висела большая карта России со стрелками, подписями к ним и витиеватой надписью "ПланЪ Захвата". Перед самым большим креслом с ажурным окружением и надписями на латыни, иврите и других древних языках на столе лежали кусок камня, циркуль, точильный брусок и, как ни странно пустая кварта из под пива. Аналогичные сосуды стояли на столе перед остальными креслами. Голос за кадром возвещал:

– Пиво "Великий заговор" - мировое господство может подождать!

Сергей невольно про себя подумал, что хорошо, если бы рекламу отменили вообще, а то пять минут на час эфирного времени - это слишком много. Но, увы, законы стали более требовательными к рекламе, особенно алкогольной продукции. Все ролики должны были проходить аттестацию особых комиссий на предмет "художественной ценности". Низкопробная реклама вообще запрещалась к выходу в эфир. Разумеется, наименьшая ставка рекламного налога была при трансляции ролика во время научных и научно-популярных программ (их просто стали больше создавать). Максимальный налог шел со зрелищных мероприятий, которых согласно довольно строгому законодательству "О противодействии деструктивному воздействию массовой культуры", проще говоря, "антипопсовым" законам, было и так не много за исключением уже упомянутых рок-фестивалей, где бедную "попсу" и так протягивали, что было сил. Такими вот экономическими методами государство регулировало информационное насыщение эфира. Деятельностью по общественному регулированию средств массовой информации вела, как ее называли "Культурная палата", сборище самых радикально настроенных "пенсов", которые заводились при малейшем упоминании любой другой продукции, не относящейся к господствующему стилю "хеви-метал".

Внезапно кто-то резко дотронулся до его плеча.

– Гражданин, предъявите документики!

– Шухер! Контора на хвосте! Фраера залетные малину под монастырь подвели! Счас шмонать будут! - неумело заголосил на фене исполнитель "блатоты" и, расталкивая туристов, кинулся за кулисы.

– Плохо работает. - Отметил Сбитень. - Наверное, из бывших бюрократов…

– Трах-тибидох! - Сергей уже полностью развернулся к неожиданному визитеру. - А тебя, какими судьбами?

– Да, вот, начальство решило в помощь, я раньше до Убойного в Главном Контрольном Управлении трубил, не впервой в провинции погромы делать!

– А как догнал?

– До Уфы поездом, там "Мурка" служебная. Твой броненосец не так то сложно было догнать… видишь, даже чуть-чуть опередил.

Последовавшие после первой серии "проверочных мероприятий" посиделки затянулись далеко за полночь. Гулянка проходила в помещении одного из культурных центров. В алмазодобывающей промышленности и в самом деле был полный порядок - региональную администрацию и "Алросу" возглавляли все те же отставники или переведенные по ЗОРГу конторщики. А те если и умели прятать концы, то тут уж точно было трудно подобраться. Сергей, не щадя каблуков, отплясывал со стройной, кареглазой дочкой местного директора краеведческого музея. Сбитень уже пару раз намекал о женитьбе, на что собравшиеся отвечали громким хохотом - местным ухарям был знаком гордый норов Елены.

Внезапно она схватила Сергея за руки (потянуло на романтику).