В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore"

Все свои приобретения она благополучно оставила в антикварной лавке, когда нагрянул городской патруль.

— Вечером заберешь, — произнес Тай Фун тоном, не допускающим возражений.

Ему не терпелось прорваться на пляж и почувствовать себя, наконец, человеком. Шум прибоя, истеричные вопли чаек, пригоршни песка, просеянные сквозь пальцы, и соленый ветер в совокупности оказывают на организм превосходное седативное действие и надёжнейшим образом заполняют дыры в душе.

Гликерия придерживалась иного мнения. Ее глаза стремительно потемнели, словно кто-то внутри погасил свет.

— Хочу шторм, — мстительно пробубнила она, даже не подумав натянуть на свою угрюмость маску доброжелательности. — Хочу ливень и грозу. Тетушка Гроза вас всех уделает.

Поверьте, с данной версией Гликерии в подворотне лучше не сталкиваться. Шарахнет бутылкой по темечку — и заявит, что сами заслужили. Ее, беззаботно-солнечную, только что грубо макнули головой в пасмурную осень и даже не извинились. И похоже, с минуты на минуту она собиралась отбыть в свой собственный край, где вместо магнолий пышным цветом цветет меланхолия.

Тишина, отнюдь не торжественная, натянулась между нами упругой тетивой. Стыковку тетивы и стрелы, сам того не подозревая, своими варварскими интонациями обеспечил Тай Фун.

Мира испугалась, что стрела улетит не туда и вопьется в кого-нибудь не того, поэтому расторопно озаботилась вопросом купальных принадлежностей.

— Может, всё-таки вернуться? — прервала молчание она. — Не плавать же нам в одежде…

Тай Фун эгоистично пропустил ее реплику мимо ушей и лишь ускорил шаг.

На побережье был тот еще аншлаг — не протолкнуться. Отдыхающие забили море под завязку. Куда ни ткни, непременно напорешься на полуобнаженные телеса. Недалеко от ларька с жареной курочкой, растекшись по шезлонгам, под красно-белыми зонтами вялились наши давние приятели — Фараон и Каролина.

— Какие люди! — воскликнул Фараон, приподняв с глаз козырек кепки.

Не удивлюсь, если сей колоритный персонаж родился на свет исключительно затем, чтобы выпендриваться. Поджарый, мускулистый, с фигурой тяжелоатлета, чья карьера вполне состоялась, он выглядел так сыто и необремененно, словно только что сошел с обложки глянцевого журнала.

Каролина была ему под стать — подтянутая, гибкая, крутобёдрая. Она цепляла на лицо улыбки, как алмазные ожерелья — одну, другую, третью — не зная, какую выбрать. В итоге к ее прелестной мордашке намертво приклеилась улыбка искушенной женщины, которая знает толк в развлечениях. Взгляд — томный и вместе с тем пронзительно-прозорливый — словно бы намекал: "От меня, дружок, ничего не утаишь. Я осведомлена о твоих бедах куда лучше, чем ты сам".

Открытый темно-пурпурный купальник выгодно подчеркивал все ее прелести. Ну а недостатки — недостатков у нее днем с огнем не сыщешь, даже если очень постараешься.

— Салют тунеядцам и разгильдяям! — крикнула она и жизнерадостно расхохоталась. — Мистер Стихийное Бедствие, какими судьбами?

— Хотел то же самое спросить у тебя, очаровательное ты существо, — усмехнулся Тай Фун.

— Я-то? Склеиваю свое разбитое сердце. И кажется, обзавелась новым ухажером, — задиристо отозвалась Каролина, стрельнув глазками в сторону Фараона. — Он не в пример любезнее тебя, дружище. Бери на заметку, если решишь еще за кем-нибудь приударить.

— Это она так шутит, — объяснил мне Тай Фун, смастерив из своего лица кислющую физиономию. — Мы всегда были только друзьями.

— О чем шепчетесь, голубки? — громыхнул с шезлонга басовитый смех. — Само собой, всего лишь друзья! Мне было интересно посмотреть на реакцию Сафро. И реакция, и Сафро бесподобны! Запомни, подружка, этот фрукт нуждается в частом проветривании. Ну знаешь, как шуба, чтобы моль не поела. А еще не забудь сдувать с него пыль и снимать наросты плесени. Он в последнее время страшный домосед.

Вдоволь поиздевавшись над несчастным Тай Фуном, Каролина вдруг адресовала мне долгий, испытующий взгляд. Во взгляде содержалось примерно следующее послание: "Вы трое увязли в мистической трясине по самые уши. Но ничего, помощь на подходе. Моя новейшая разработка почти готова".

Я вздрогнула и мотнула головой, сбрасывая оцепенение.

Теперь на меня бестактно пялился Фараон.

— Завтра на этом же месте, после занятий, — с хитрецой подмигнул он. — Вы же помните, я вас завербовал.

Мира за моей спиной испустила мученический вздох где-то на нижней границе слуха и принялась проделывать весьма занятную дыхательную гимнастику.

— Что? — изогнул бровь этот обаятельный пройдоха. — На первый раз устрою вам гастрономическую экскурсию, барышни. Чтоб знали, с кем связались. Я в округе уже все злачные притоны изучил. Заодно о тайной операции поболтаем. Кстати, возьмите на пробу, — сказал он, протянув мне бутылку с шипучей смесью ядовито-зеленого цвета. — Вкус — закачаешься!

Я чуть было не приняла его щедрый дар, а заодно и приглашение. От рокового шага меня удержал Тай Фун.

— Никуда, — сказал он, — Сафро с тобой не пойдет. Я против.

У меня аж челюсть на грудь легла. Вытоптал тропинку к моему сердцу — и думает, что можно заборы возводить? Ишь какой самоуверенный нашелся!

— Эй! — возмутился наш прожженный авантюрист. — Так не честно! С позволения сказать, вы, Мрачный Профессор, тоже приняты в клуб. Так что не отлынивайте.

— Придем, — твердо постановила я. — Обязательно придем. Как только, так сразу.

Признаться, давненько мне от Тай Фуна не прилетал взгляд маркировки "Могильная плита". Порой в его коллекции тяжеловесных взглядов попадались воистину кошмарные экземпляры.

— Нам пора, — хмуро сказал он и потащил меня прочь. Изумленно переглядываясь, Мира с Гликерией поспешили следом. А развеселая террористка по имени Каролина послала вдогонку страстный воздушный поцелуй. Убийственный снаряд, если вы понимаете, к чему я клоню.

Установи кто за нами слежку, решил бы, что Тай Фун пытается от этого снаряда увернуться.

Пальмы отбрасывали тени — одну длиннее другой. Солнце слезало с небосвода, как с высокой, пышно взбитой перины, и кажется, это стоило ему приличных усилий. Пока мы устраивались на более или менее безлюдном клочке пляжа, Гликерия поведала, что всё еще жаждет отутюжить негодяйку Мелинду Крокс и показать ей, почем фунт лиха.

— Да ты что! — сказала я. — Она же тебя со свету сживет!

— Не сживет, — беспечно отмахнулась та. — Моя мать много лет дружила с ее матерью. Я лупила эту дылду, когда мы еще вместе в школе учились. Да и вообще, я сама кого хочешь сживу со свету, — добавила она и, лелея кровожадные намерения, намылилась куда-то вдоль полосы прибоя.

Ладно, подумала я, не буду ее трогать.

В конце концов, пешие прогулки в одиночестве еще никогда не вредили здоровью.

Гликерия собиралась угробить время, бессистемно блуждая по пляжу. Людей становилось всё меньше, пространства для манёвров — всё больше. Солнце — образцово-малиновое — вознамерилось утопиться в морской пучине. Туда ему и дорога.

Обычно в закатные часы с героинями сказок происходят всякие зловещие события. То в попугайчика превратится, то из гроба на охоту восстанет. Гликерия не очень-то опасалась чудовищных метаморфоз. Она всё-таки персонаж второстепенный. Куда ей с главными тягаться? Просто побродит себе вдали от друзей, расфасует мысли по полочкам и вернется, как ни в чем не бывало.

Бродила она долго и со вкусом, так что скоро ноги взмолились о пощаде. От морских ингаляций голова пошла кругом. А потом Гликерия припомнила, что в ее планы не входило столь скоропостижно слететь с катушек. На пути ее подкараулило странное создание. Оно фосфоресцировало во мгле и висело всего в метре над галькой — бесформенное, полупрозрачное, смахивающее на подвижную кляксу. Отростки кляксы шевелились, как листья на слабом ветру. И выглядела она вполне безобидной. Берег под нею облизывали волны. Гликерии даже подумалось, что этот сгусток отпочковался от волн. Конечно же! Таинственное дитя моря!