Секрет платформы №13 - Ева Ибботсон

Отчаявшийся туманчик больше всего сейчас нуждался в доброте. Может быть, стоит рискнуть? Туманчик сделал несколько шагов по направлению к Дорин… помедлил… опустился на корточки. Внезапно он решился и доверчивым движением перевернулся на спину, заболтав лапками в воздухе, как делал, когда играл с Беном и Ваксой. Он знал, что сейчас произойдет, и с нетерпением ожидал ласкового прикосновения человеческих пальцев, почесывающих и поглаживающих его.

Дорин посмотрела на округлый, незащищенный живот маленького зверька, на розовую кожу, проглядывавшую там, где шерсть выросла еще не очень густо.

Потом она улыбнулась и подняла руку. В следующее мгновение она растянулась на полу. Мальчик появился из ниоткуда и прыгнул на нее, схватив за горло.

— Убийца! — закричал Бен. — Я убью тебя! Я убью тебя, если ты тронешь его!

Атака была столь неожиданной, что Дорин выронила свою спицу, вонзившуюся в ковер острием вниз. Плюясь и царапаясь, она пыталась стряхнуть Бена, в то время как ее свободная рука по-паучьи подбиралась к потерянной спице.

— Займись мальчишкой, идиот! — крикнула она Брюсу.

Но это тоже было проще сказать, чем сделать. Каждый раз, когда телохранитель прицеливался, ему мешала какая-нибудь часть тела Дорин. Тем не менее его сестра явно должна была выйти из поединка победительницей: мальчик боролся как безумный, но он наполовину уступал ей в росте, а ее рука уже нащупала вязальную спицу. Внезапно она вцепилась Бену в лицо. Пытаясь оттолкнуть ее и освободиться, он взмахнул рукой. Решив, что проделать дыру в руке мальчика будет все же лучше, чем ничего, Брюс поднял пистолет и тщательно прицелился.

Секунду спустя он, спотыкаясь, попятился назад. С его плеч дождем сыпались деревянные щепки. Контрабасист, по-видимому, сошел с ума и ударил его по голове своим инструментом. По-видимому… Но настоящий контрабасист стоял на площадке для оркестра, прижимая руку ко рту и глядя на своего двойника. Скрюченные пальцы Дорин нащупали спицу и выдернули ее. Сжав блестящую сталь, она нанесла быстрый, яростный удар — как раз в тот момент, когда Бен, сделав последнее героическое усилие, освободился от ее хватки.

— Ой! Черт побери! Брюс схватился за ногу и привстал, пытаясь вытащить спицу из своего ботинка. Ошалев от боли, наполовину оглушенный ударом тролля, он схватил латунную настольную лампу.

Бен повернулся и попытался схватить туманчика. У него не было времени уклониться, не было времени спастись. Тяжелая подставка лампы с сухим треском обрушилась на его затылок. Кровь хлынула из раны, и мальчик без сознания упал на пол.

— Он умер! — крикнула какая-то женщина.

— Надеюсь, что да, — прошипела Дорин. — Но если нет…

Она вытащила спицу из ботинка Брюса и склонилась над Беном, нащупывая мягкую впадинку за его ухом.

Но тут случилось нечто поразительное. Не успев размахнуться, она внезапно отлетела в сторону, словно отброшенная невидимой рукой. Толчок был таким сильным, что она врезалась в окно и скорчилась на полу, осыпанная осколками стекла.

Все увидели невероятное: раненый мальчик медленно и плавно поднялся в воздух. Он поднимался все выше и выше. Кровь стекала с его лба, он лежал, свесив руку и запрокинув голову… лежал в воздухе, не поддерживаемый ничем, кроме редеющего тумана.

— Он отправляется на небеса! — выкрикнул кто-то. — Его призывают в рай!

Именно так все выглядело для зрителей. Им приходилось видеть изображения святых мучеников, возносившихся на небеса из грешного мира.

Но на этом все еще не закончилось. Мальчик, которому полагалось быть мертвым, медленно поплыл в сторону, высоко над головами людей, и наконец исчез за дверью.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Утром восьмого дня, считая со дня Открытия, королевская яхта отчалила от Острова и взяла курс на Укромную Бухту.

На борту находилась не только Королева, но и Король с несколькими придворными. Теперь он понимал, что Королева должна ждать в том месте, откуда появится Принц — если тот вообще появится. Прошло два дня после получения обнадеживающего послания, но никаких признаков возвращения спасателей по-прежнему не наблюдалось. Все это время Король старался утешить свою супругу, но теперь даже ему было трудно сохранять выдержку.

Внизу, в специально подготовленной для них каюте, сидели безутешные сестры. Они упросили Короля взять их с собой, но поскольку они не умывались в течение девяти лет, их следовало содержать отдельно от остальных пассажиров. Вместе с ними ехал новый ящик бананов — старые уже перезрели. При виде этого ящика Королева вымученно улыбнулась — по крайней мере, тройняшки еще не потеряли надежду.

Когда королевская яхта выходила из гавани, второе, гораздо более крупное судно подняло якоря, готовое отправиться следом. Там собрались люди, которые несмогли поместиться на королевской яхте, но тоже хотели быть рядом со входом в пещеру в последний день Открытия. Большей частью ехали те, кто очень тревожился за маленького Принца и хотел видеть его целым и невредимым. Но некоторые (их было совсем немного) собирались позлорадствовать, глядя на позорное возвращение старого волшебника, незадачливой феи и тщеславной маленькой ведьмы.

Королевская яхта скользила по волнам. Сестры причитали в своей каюте и пытались придумать новые способы покаяния, но это продолжалось недолго, потому что у них началась морская болезнь, а худшего наказания, как известно, не существует.

Королева не стала спускаться вниз. Она стояла, держась за поручень, и ее длинные волосы развевались по ветру.

— Дорогой Бог, пожалуйста, сделай так, чтобы он пришел, — шептала она. — Пожалуйста, позволь ему прийти. Если ты позволишь, я больше никогда в жизни не совершу дурного поступка.

Бедная Королева! Она не совершила в своей жизни ни одного дурного поступка, не таким она была человеком.

Они успели проплыть совсем немного, когда произошло нечто непонятное. Небо потемнело, черная грозовая туча надвинулась с запада, и на палубу упало несколько капель дождя.

Дождя ли? Матросы заняли места у снастей, готовясь к шторму. С тревожными криками разлетелись чайки. Дельфины нырнули и скрылись в морской пучине.

Однако это был не шторм. Клубящаяся чернота лишь с виду напоминала грозовую тучу, Первыми появились адские гончие: стая завывающих псов со злобно горящими глазами. Они пролетели над яхтой, роняя на палубу капли слюны, шипевшие и превращавшиеся в язычки пламени, которые туг же затаптывали матросы.

Но не они, а гарпии заставили Королеву пошатнуться и тесно прильнуть к Королю. Гарпии летели косяком, словно перелетные гуси. Миссис Смит возглавляла стаю, а остальные следовали за ней клином в виде буквы «Ч». мисс Грин, мисс Браун, мисс Джонс и мисс Уитерспун. В руках они сжимали сумочки. Их глянцевитые когти блестели на солнце… и невыразимое зловоние разлилось в чистом и соленом морском воздухе.

С пассажирского судна донеслись приветственные крики. Вот летят настоящие спасатели! И как раз вовремя! Король с Королевой выжидали до последнего, прежде чем послать этих чудовищных женщин, и нашлись люди, полагавшие, что они медлили слишком долго.

Гарпии и адские гончие унеслись вперед. Через час они окажутся у входа в пещеру. Костяшки пальцев Королевы, стиснувших поручень, побелели от напряжения. Но она не упала в обморок; она смогла это вынести.

— Ты знаешь, дорогая, что нам не осталось ничего иного, — печально сказал Король.

Королева кивнула. Она знала. Оставались лишь одни сутки. Двадцать четыре часа. Эти жуткие существа были ее последней надеждой.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Бен лежал на полу летнего домика. Его голова покоилась на скатанном плаще Корнелиуса. Он так и не открыл глаз, его лицо в тусклом свете свечи казалось мертвенно-бледным. С тех пор как Ганс вынес его из «Астории», он ни разу не пошевелился.

Герти опустилась рядом с мальчиком и взяла его за руку. Она наложила ему на голову повязку с целебной мазью. Кровотечение прекратилось, рана закрылась — но более глубокая травма, нанесенная его мозгу, находилась за пределами ее возможностей. И если он никогда не очнется… Если он навсегда останется в коме или умрет…

Никому не хотелось и думать об этом. Кор сидел в шезлонге, неподвижный как камень. Время от времени его трясло от холода, однако он отказывался забрать свой плащ, подложенный под голову Бену. «Я слишком стар, — думал он. — Я потерпел поражение в великом начинании и причинил зло самому храброму мальчику, которого мне приходилось видеть».

Ганс сидел на корточках на ступенях крыльца. Там, где отвалились семена папоротника, проглядывали кусочки его тела. Бремя от времени он жалобно стонал. Если бы он сразу же последовал за Беном в зал ресторана, а не медлил возле Принца, он мог бы предотвратить трагедию! Он знал, что никогда не сможет простить себя.