В ожидании Догго - Марк Миллз

– Так будет надежно. – Эди опустила телефон. Я не сообразил, шутит она или говорит серьезно, пока не увидел ее улыбку. – Храните как следует.

Мы втроем шествовали к Оксфорд-серкус, когда она спросила:

– Что у вас на сегодняшний вечер? Думаю, нам надо обсудить, как завтра разыграть Миган.

– Четверг – мой футбольный день. Играем шесть на шесть под эстакадой.

– Вы хороший футболист?

– Не очень.

– Значит, ваше отсутствие не будет критическим, если я приглашу вас к себе домой на ужин.

– Удивлюсь, если мое отсутствие вообще заметят.

Я покривил душой: играть впятером против шестерых тяжело. Ничего, переживут.

Я ошибался, когда представлял квартиру Эди апофеозом минималистской элегантности. Жилье выглядело так, словно в него только что вломились грабители. Повсюду разбросанная одежда, в каждом углу стопки книг. Съезжая, Дуглас увез с собой почти всю обстановку: шкаф, комод, сервант, книжные полки. Мы оба понимали, что это слабое извинение творившемуся в квартире хаосу. Зато Догго был на небесах от счастья: нюхал и фыркал, прокладывая себе путь через завалы. Я подумал, уж не учуял ли он запах Тристана?

Эди открыла бутылку приличного белого бургундского и показала, как по-настоящему готовить ризотто по-милански.

– У вас всегда в холодильнике домашняя курятина?

– А у вас?

– Молоко, масло. Я часто питаюсь вне дома.

– С Догго?

– На улице есть отличное местечко со столиками на улице. Там его хорошо знают.

– И никакой социальной жизни? – Эди озорно улыбнулась.

– Отчего же никакой?

– Расскажите мне о своих друзьях.

Так начался вечер. Я помешивал ризотто деревянной ложкой, а Эди лила в него что-то. Она была хорошей слушательницей. В ее интересе ощущалось нечто уклончивое: вопросы ставились так, чтобы я продолжал говорить о себе, о чем угодно, только бы увести разговор от нее самой. Пять лет вроде бы ничто, но вдруг этот срок показался мне большим. Когда тебе тридцать лет, большинство твоих друзей определились в жизни, нашли сферу деятельности, не сомневаются в выборе и делают карьеру. Эди сама указала на разницу: никто из ее знакомых никуда пока не пробился.

– Все изменится, когда в будущем году вы получите награду за дизайн и рекламу нашего лосьона для рта.

– Ладно вам… – скептически протянула она.

– Это непременно когда-нибудь произойдет.

– Ну и какие возникают ощущения?

– Кому не хочется немного признания? Мы же работаем не на благотворительность. Ощущения хорошие.

– Но?

– Из-за этой побрякушки даже незнакомые вам люди начинают желать вам провала.

– Ну и черт с ними!

Я улыбнулся.

– Вот это характер. Далеко пойдете.

– Надеюсь, вместе с вами.

Ее слова удивили меня. Неужели Эди почувствовала мое разочарование тем делом, которым мы занимались?

– Не вижу причин, почему бы нет.

– Зато я вижу.

– Эди, я понятия не имею, куда вы клоните.

Она положила половник и посмотрела мне в лицо.

– Прекрасно все понимаете. Между нами стоит он. Разве я не права? Подскажите, как мне поступить?

Внезапно я потерял дар речи и ощутил пустоту в голове – не был готов к такому повороту. Иногда тешил себя мыслью, но не мог представить…

– Порвите с ним.

– Порвать?

– Скажите, что между вами все кончено.

Глаза Эди затуманились.

– Я о Толстом Треве, – произнесла она. – Я думала… Сама не знаю, что думала.

Эди боялась, что я вернусь к своему прежнему коллеге, а я неправильно понял ее слова.

Мы посмеялись над ошибкой, но привкус неловкости не исчез. Его не рассеял даже приятный ужин – такого вкусного ризотто мне еще не приходилось пробовать. Догго получил собственную миску и в ней добавку в виде мозговой косточки. Быстро все проглотив, он от удовольствия залаял. У Эди был приготовлен для него подарок, но она никак не могла найти его.

– Знаю же, что он где-то здесь. – Наконец подарок обнаружился под диваном. Это была тонкая нераспечатанная коробочка.

– Что это?

– Кино.

В коробке оказался диск с картиной «Марли и я». Фотография на обложке изображала главных героев (их исполняли Оуэн Уилсон и Дженнифер Энистон). Они стояли, обнявшись, привязанные длинным поводком к золотистому лабрадору. Название что-то смутно пробудило во мне. А Догго, бросив взгляд на Дженнифер, бешено забегал кругами по комнате, затем встал и пыхтя смотрел на Эди.

– Угадала, – улыбнулась она.

Странное увлечение пса актрисой ни для кого не являлось тайной. Догго лег между нами на диван, положил морду на лапы и уставился в экран, лишь изредка поворачиваясь, проверить, что фильм нам нравится не меньше, чем ему. Картина оказалась неплохой: Дженнифер играла прекрасно, симпатяга Оуэн, как всегда, хорошо смотрелся. Это была не просто комедия. Пусть там было много собачьего – неисправимый пес Марли, который грызет мебель и терроризирует ухаживающих за ним людей, – но еще рассказывалась история молодой пары: как они шли по жизни и строили семью. Что же до финала, финал…

– Это что, слезы? – спросила Эди, когда на экране появились титры.

– Аллергия на пыль. Чем набит ваш диван?

Было поздно, настало время уходить. Догго получил диск и нес его в пасти. Эди спустилась с нами вниз, наклонилась и поцеловала пса в лоб.

– Спокойной ночи, Догго. Завтра длинный день.

– Мы так и не поговорили о Миган, как мне с ней поступить?

– Интуиция мне подсказывает, что вы сами справитесь.

Лампа в подъезде автоматически выключилась, и мы оказались друг против друга почти в полной темноте. Внутрь через веерообразное окно над входом проникал лишь слабый отсвет уличного фонаря.

– Спокойной ночи, Дэн.

– Извините меня… за мой ляп.

– Ерунда. – Эди улыбнулась. – Теперь и у меня на вас кое-что есть.

Да такое, что я не рассчитывал искупить вину.

Она чмокнула меня в щеку и открыла дверь.

– Такси не проблема, возьмете в конце улицы.

Она оказалась права – нам пришлось подождать всего минуту. Как только мы устроились на заднем сиденье, Догго отдал мне диск с кинофильмом и положил голову на колени. В его выражении появилось что-то грустное. Может, я ошибался, но мне показалось, будто его стали одолевать воспоминания из прошлой жизни. Я провел ладонью по его коренастому тельцу и отметил, что первое, что нужно сделать утром, – позвонить в «Баттерсийский дом для собак и кошек».

Глава девятнадцатая

Я решил, что Миган будет не такой подозрительной, если вести игру на ее поле. Поэтому Эди выманила Сета из кабинета. Она могла найти для этого сколько угодно предлогов, учитывая, как неровно он к ней дышал, но выбрала партию в бильярд, решив воспользоваться возможностью отыграться за прошлое поражение.

Они успели увлечься игрой, когда я бесшумно проскользнул за их спинами в дверь кабинета.

– Привет, Миган! Мы могли бы перемолвиться словечком?

– О чем? – Она сидела за столом и что-то писала. И лишь на мгновение покосилась на скрипнувшую дверь. – Нам не о чем разговаривать.

Я достал из пакета яркий сверток.

– Предлагаю мир.

– Не получится.

– Пусть не получится, но вы хотя бы откройте вот это…

Миган сорвала обертку, под которой обнаружился пищевой контейнер в пакете для заморозки в холодильнике.

– Спасибо. Это же «Тапперуэр».[6]

– Только, боюсь, уже бывший в употреблении. В нем транспортировали собачий кал.

– Я вижу, вам требуется помощь.

– А вам адвокат.

Сказано немного мелодраматично, зато в самую точку. Высокомерие исчезло с ее лица, и мне показалось, будто я вижу, как работает ее мозг за маленькими, глубоко посаженными глазами. Миган швырнула в меня контейнером.

– Никогда раньше не видела его!

– Вы будете это утверждать даже после того, как на нем найдут ваши отпечатки пальцев? – Я выдержал паузу, чтобы мои слова дошли до ее сознания. – Из мусорной корзины я извлекал его в резиновых перчатках. Мои действия были засняты, и запись можно представить в качестве улики.

– Это что, черт возьми, – эпизод из криминального телесериала?

– Вы придумываете правила, я только играю по ним.

– Да пошли вы!

– О вас, Миган, можно много чего сказать, кроме одного – что над вами смеются. Но если данная история выплывет на свет, вы станете посмешищем. Подумайте сами: подставлять собаку при помощи замороженного кала…

– А если я увидела на полу собачью кучу и убрала в контейнер? Но затем подумала: пусть люди видят, что творит эта несносная шавка, и выложила обратно. А контейнер выбросила в ведро.

– Недурная версия.

– Вы знаете, и я знаю. Но больше никто не узнает.

– Спасибо, именно это я и хотел услышать. – Я опустил контейнер в пакет и поднялся. – Да, вот еще что: хочу, чтобы вы были в курсе. – Отвернув манжету рубашки, я продемонстрировал прилепленный к запястью липкой лентой миниатюрный микрофон. Он обошелся мне в шестьдесят фунтов в магазине шпионских штучек на Портман-сквер. Лежавшее в кармане цифровое записывающее устройство потянуло еще на сто двадцать. Я с радостью отдал бы в десять раз больше, чтобы очистить честное имя Догго.