Засекреченные приключения Шарлотты Бронте - Лора Роулэнд

(Тут несколько строк были старательно зачеркнуты.)

Меня ошеломила дерзость Его плана. Однако я не сомневалась, что Он способен преуспеть: раз уж Он сумел скомпрометировать премьер-министра, то, казалось, для Него нет никаких преград. Зло этого замысла ввергло меня в смертельный ужас. Как могла я отдать в Его хищные руки невинных малюток? Как могла я позволить превратить себя в орудие, чтобы сотрясти основы мира и навлечь катастрофу на наше королевство?

Нет, я не могла, вопреки моему страху перед Ним. Покинуть Его было величайшей мукой для меня, но я должна была это сделать, хотя мое непокорство и обратит на меня всю смертоносную силу Его ярости. Я пишу это накануне моего бегства из дома мистера Локка. Как только я в последний раз побываю у моей матери, я уеду в Лондон, а затем и из страны. Я не должна никому говорить, куда направляюсь. Правду сказать, я и сама не знаю своей конечной цели. Знаю только, что должна уехать далеко-далеко и немедленно. Я уже ощущаю, как Его дух проникает в мои предательские мысли. Он непрерывно следит за мной и, чуть я покину Бирмингем, пошлет следом своих подручных, ведь Он не может допустить, чтобы я осталась жива, зная то, что я знаю.

Да защитит меня Бог, да простит мои грехи.

— Никогда в жизни не слышала такой необычайной пугающей истории! — воскликнула Эллен, закончив читать.

— Как и я. — Да, я ощущала себя потрясенной и больной, будто, записывая, я впитывала злокачественность слов Изабели. Каким унизительным испытаниям она подвергалась! С какой постыдной безнравственностью вела себя! Я испытывала отвращение к Изабели, хотя и жалела ее. Отложив перо и тетрадь, я сказала:

— Как я рада, что умолчала, не сказав миссис Уайт о тайных записях в этой книге.

— Но кто он, человек, принуждавший Изабель ко всему этому? — спросила Эллен.

Теперь я вернулась к моему подозрению, которое превратилось в смертоносную уверенность, пока развертывалась история Изабели. Ее неназванным господином скорее всего был не кто иной, как человек, которого я знала под именем Гилберта Уайта. Как точно описание подходило к нему! Должно быть, он обнаружил, что Изабель вырвалась из-под его влияния; должно быть, он испугался, что она разрушит его планы, отказавшись повиноваться ему. Кроме того, он догадался, что Изабель записала их историю, и хотел ее уничтожить, чтобы помешать разоблачению своих преступлений. Разве он не притворился ее братом, чтобы заручиться моей помощью, помощью той, что последняя говорила с ней? Разве он, кроме того, не обыскал дом ее матери? Все это слагалось в весомое неопровержимое доказательство того, что Гилберт Уайт убил свою рабыню и преследовал меня с единственной целью завладеть ее завещанием.

Было у меня и другое доказательство, менее конкретное, но тем более убедительное: я сама испытала на себе силу обаяния мистера Уайта. И потому понимала, как он мог обрести над ней такую власть, что она исполняла все его приказания, какое бы зло они не таили. Чтобы я допустила этого человека в свою жизнь и желала его, как Изабель! Какой страшный грех он соблазнил бы меня совершить?

— Милая, что с тобой? — испуганно спросила Эллен. — Ты так побледнела!

Я изнемогала от отвращения к моей глупой доверчивости и от страха перед мистером Уайтом. У меня закружилась голова, и я откинулась на постель, чувствуя сильное сердцебиение, но объяснить Эллен, что со мной, не могла. Ведь я ничего не говорила ей про Гилберта Уайта из опасения, что она примется меня поддразнивать, как было у нее в обыкновении, стоило в моей жизни появиться возможному ухажеру; и я уж никак не хотела признаваться, как меня обвели вокруг пальца. Сверх того, я не считала, что будет разумным поделиться с ней моими подозрениями насчет этого опасного человека.

— История Изабели плохо на меня подействовала, — сказала я. — Как мне поступить с этой книгой?

— Сдать ее в полицию, — посоветовала Эллен. — Если таинственный господин Изабели ее убил, и если он действительно намерен навлечь катастрофу на королевство, полиции необходимо про это знать.

— Но лондонская полиция считает, что Изабель стала жертвой случайного нападения, — сказала я. — Сомневаюсь, что фантастическая история, нацарапанная в старой книге, может переубедить кого-либо. И ведь Изабель ни разу не называет имя своего господина.

Добавить к этому я могла бы лишь его вымышленное имя и описать его внешность. Где искать мистера Уайта, я не знала. Но в одном я была уверена твердо: рано или поздно он меня разыщет.

— Так что же нам делать? — спросила Эллен.

Я понимала, что сделать что-то необходимо, так как книга доказала, что мое положение куда более серьезно, чем мне представлялось. То, что господин Изабели сумел подчинить себе премьер-министра, свидетельствовало, что ее убийство и нападения на меня были лишь побочными следствиями куда более обширного заговора и что нависшая катастрофа должна быть гигантской.

— Мне необходимо узнать личность и местопребывание господина Изабели, — сказала я.

Эллен удивленно уставилась на меня.

— Тебе? Что за нелепость! — Она весело захихикала. — Ну да конечно, одна из твоих шуток. Ну как ты можешь в одиночку взять на себя такую опасную задачу?

Я не могла объяснить, что единственным моим спасением остается сдать Гилберта Уайта властям прежде, чем он найдет меня. Не могла я признаться и в том, что хочу отомстить человеку, который обманул меня. Я ощущала прилив сил, рожденных гневом, и неумолимую решимость способствовать его падению.

— Я не шучу. Ведь как-то нужно предотвратить катастрофу, — сказала я. — А кто еще остается, кроме меня?

Лицо Эллен покраснело от раздражения.

— Еще один твой честолюбивый план. Тебе следует оставить его сразу же, не то тебя ждет горькое разочарование. — Ее предостережение подорвало мою решимость: кто я такая, чтобы противостоять убийце, который, видимо, держал в своей власти премьер-министра? — Вспомни, как ты хотела стать писательницей, и у тебя ничего не вышло, — докончила Эллен.

Приложив столько усилий, чтобы она в это поверила, я едва ли могла возразить ей теперь. Тем не менее она напомнила мне, что у меня достало таланта написать знаменитый роман и таким образом достичь того, чего никто от меня не ожидал. Я села прямо: возродившаяся уверенность в себе разлилась по моим жилам, будто укрепляющее лекарство.

— Я должна хотя бы попытаться найти господина Изабели, — сказала я, — поскольку я убеждена, что всякий, кто соприкасался с Изабелью, находится в опасности, а я — больше всех, так как была с ней перед самым концом. И у меня ее записи, которые, по моему мнению, он разыскивает, думая, что они раскрывают его тайны.

— Но как ты можешь надеяться преуспеть, если записи не содержат никаких подробностей о его таинственной личности? — спросила Эллен.

Поразмыслив, я сказала:

— Буду исходить из тех фактов об Изабели, которые мы узнали сегодня. Благотворительная школа, где она училась, вот место, откуда следует начать.

— Изабель много лет как покинула школу, — сказала Эллен. — Какое отношение школа может иметь к ее жизни потом?

— Быть может, она поддерживала связь с преподобным Гримшо и его супругой, — сказала я. — Быть может, школа — это часть зловещих владений ее господина. Вместо того чтобы завтра вернуться домой, я поеду в Скиптон.

— Такой смелый, решительный шаг! — Ахнув от ужаса. Эллен раскинула руки, словно стараясь остановить меня. — Моя дорогая, ты не должна! Если школа и в самом деле как-то связана с убийством Изабели, ты же войдешь прямо в логово льва!

— Если так, это самое последнее место, где он будет меня подстерегать, — сказала я. — В Скиптоне я буду в большей безопасности, чем дома.

— Но что ты будешь делать в этой школе? — требовательно спросила Эллен. — Ты же не можешь просто войти туда и начать задавать вопросы.

И правда, я понятия не имела, как выяснять факты у того, кто старается их скрыть. Мы с Эллен заспорили. Она критиковала мою импульсивность и неподобающую благовоспитанной девице браваду, я упрямо отстаивала свое мнение. Наконец Эллен вздохнула устало и безнадежно.

— Вижу, тебя не переубедить, — сказала она. — Придется мне поехать с тобой в Скиптон.

И начался новый спор. Я старалась внушить ей, как опасна эта поездка, а она клялась защитить меня. Мой тон становился все более резким, и Эллен заплакала.

— Если я тебе не нужна и ты все-таки поедешь туда одна, я вернусь домой сию же минуту.

Она начала укладывать свой кофр, рыдая в носовой платок.

Меня терзали стыд, что я обидела Эллен, и раздражение на ее манеру превращать любой спор в испытание нашей дружбы. Но меня вовсе не прельщала мысль о разговорах в Благотворительной школе с незнакомыми людьми совсем одной. Я капитулировала, согласившись, что завтра мы поедем в Скиптон вместе.