Ночные бродяги - Гарри Килворт

Вечером, когда все офицеры разошлись по своим палаткам, ласки бродили по лагерю и расспрашивали о леммингах. Действительно, в кавалерийский полк недавно прибыл новенький. Это оказался высокий крепкий парень, который странно наклонялся, глядя на тех, кто ниже его ростом.

Когда Нюх посмотрел его документы, выяснилось, что они поддельные. Впрочем, он не был принцем. Он оказался сыном простого сапожника с острова Статтленд, но штабному капитану соврал, что происходит из благородной семьи, чтобы получить офицерское звание. Теперь, когда узнали, что он не дворянин, его немедленно разжаловали, и он превратился в сержанта. Из-за этого он порядком разозлился на Нюха и его друзей.

— И зачем вы сюда явились? Мне было так хорошо. Я просто рожден для армии. А теперь все выяснилось, и я больше не офицер!

— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал Нюх. — Но не нужно было врать с самого начала. Мы ищем принца твоего острова. Ты не знаешь, где его искать?

— Этого идиота, помешанного на опере?

— Мы слышали, что армию он тоже любит.

— Ну да, но ведь это же совсем разные вещи. Опера — это для дамочек и для тех тугоухих, которые любят поспать в тепле и им все равно, куда для этого пойти. Ну а армия… Нет, с армией ничто не сравнится. Пушки гремят! Ночью сидишь у костра с товарищами и поешь песни! Идешь в штыковую атаку. Только такую жизнь и можно назвать настоящей.

Однако вскоре лемминг успокоился: его заверили, что он по-прежнему будет оставаться в расположении армии и сражаться с крысами. А единственное, что ему было нужно от жизни, — это выкрикивать приказы и маршировать. Да еще чтобы за это платили.

Он пригласил ласок зайти к нему в палатку, где он готовился к завтрашнему параду.

— Я слышал о том, что принц Мизка собирается на Поднебесный, — сказал бывший лейтенант, а ныне сержант, надраивая пуговицы на мундире. — И ходили слухи, что он собирается отречься от престола.

— И почему он хотел так поступить? — поинтересовался Нюх.

Лемминг встряхнул мундир и полюбовался на дело своих лап — пуговицы блестели, как золотые.

— Что-то там с политикой. Кто знает, о чем эти аристократы думают? Я-то ведь сын простого сапожника и поэтому не могу судить, почему принцы решают поступить так или иначе. Знаю только одно, что, если ничего не предпринять, на острове случится революция. Низшие классы слишком долго были нищими и теперь хотят обогатиться. Говорят, что кое-кто может воспользоваться ситуацией и захватить власть.

— Графиня Боггински?

Лемминг на мгновение широко раскрыл глаза, а потом уставился на свои сапоги, в которых отражался словно в зеркале.

— Так вы ее знаете? Она сумасшедшая. Совершенно сумасшедшая. Говорят, что она отравила всех своих братьев и даже кузенов, потому что дама может стать наследницей только в том случае, если в семье не осталось никого из мужчин. Конечно, никто ничего не сумел доказать, но ходили слухи, будто она послала им всем приглашения на обед, в которые были вложены конверты, чтобы гости могли послать ответ…

— И яд был в клее, которым должен заклеиваться конверт? И едва они лизнули свои конверты, у них начались судороги и они умерли в страшных мучениях?

— Откуда вы знаете?

— Я просто догадался, — ответил Нюх. — И это единственное ее преступление?

— Нет, их великое множество. Когда она была еще совсем маленькой, она утопила свою гувернантку, сбросив ее в глубокий колодец. Она очень плохая. И ненавидит Поднебесный. Она считает, что эта страна в ответе за все несчастья, приключившиеся на ее острове. Говорит, что именно из-за Поднебесного на Статтленде угасла торговля, поскольку вы контролируете моря. Если она окажется у власти, между вашей страной и моей наверняка начнется война.

— И в какой армии ты окажешься? — полюбопытствовал Плакса. — В нашей или в своей?

Лемминг сделал вид, что не услышал вопроса.

Ласки решили не оставаться на ночлег в расположении армии из-за нашествия комаров. Завсегдатаи павильона, откуда наблюдались военные действия, нацепили шляпы, которыми обычно пользуются пчеловоды, опустили длинные сетки и оказались в безопасности от атак насекомых. Комары налетали с болот, они крепко вцеплялись в мех и добирались до кожи, а там кусались так, что наши ласки вскоре уже чесались как ненормальные. Да и как было утерпеть? С каждым вздохом в нос влетало на меньше десятка мерзких насекомых, они попадали в глаза, лезли в уши.

Ласки ушли с позиций вечером и сразу отправились в гостиницу. Все еще раздавался грохот пушек. Канонада не смолкла даже в сумерки, хотя куда стреляли артиллеристы, было совершенно непонятно. В темном небе снаряды прочерчивали красивые дуги и взрывались, вздымая фонтаны земли. С обеих сторон доносились восторженные крики — по всей видимости, крысы тоже наслаждались пиротехническими эффектами.

— Да, — сказал Нюх, когда возница перевозил их через памятный Грязнуле и Плаксе по ночным приключениям мостик, — по крайней мере мы узнали, что принца в армии нет. Придется искать его в другом месте.

В кустах лежали оба привидения, судя по всему обессилевшие от битвы, которая продолжалась целый день.

В этот миг раздался пронзительный свисток паровоза, а вслед за ним испуганный вопль.

— Волки возвращаются! Волки возвращаются!

18

Когда ласки добрались до городка, они увидели, что горожане спешно покидают Воющие Холмы. Таща на себе торопливо собранные чемоданы, все устремились к поезду и фургонам, запряженным мышами. Шахматисты тоже старались убраться из городка как можно скорее. Матери прижимали к груди малышей, предприниматели — набитые деньгами саквояжи. Молодежь удирала из города на велосипедах. В общем, царил настоящий хаос. В суматохе звери отдавливали друг другу лапы и хвосты, но даже не извинялись. Из-за холмов донесся волчий вой. Они выли на далекую луну, жалуясь, что не могут ее достать. Скоро их песня достигнет самых высоких нот, а это будет значить, что они осознали всю бесплодность попыток получить прекрасный золотой диск с неба. И тогда волки ринутся на город. Они разрушат все, что попадется у них на пути. Конечно, потом они будут сожалеть о содеянном, но во время полнолуния они ничего не понимают и никто не в состоянии их образумить.

Поэтому-то и горожане, и приехавшие в городок гости стремились как можно быстрее убраться отсюда.

— За этим кроется что-то большее, — заявил Нюх. — Думаю, нам надо отправиться к холмам и выяснить, что там происходит.

— Отправиться к холмам? — выбил зубами дробь Плакса. — Зачем это? Пусть туда кто-нибудь другой идет. К нам все это не имеет ни малейшего отношения. Мы ведь даже не здешние, верно?

— Это он так шутит, — сказал Грязнуля, обнимая друга за плечи. — Ты же храбрец, Плакса. Мы это знаем лучше тебя самого. Но как мы туда доберемся? — Последний вопрос относился уже к Нюху, который погрузился в глубокую задумчивость.

— Полагаю, нам стоит воспользоваться велосипедами, — наконец сказал он. — И узнать, что это за звуки.

— Да ведь это волки воют, — быстро ответил Плакса. — Все так говорят.

— Никогда не полагайся на то, что говорят другие, — заметил Нюх. — Ты должен обо всем составить собственное мнение. Пойдемте, я вижу велосипедный магазин. Нам надо взять три машины.

Магазин оказался пуст, входная дверь широко распахнута, а владелец магазина, вероятно, уже сидел в переполненном поезде и с нетерпением ждал отправки. Нюх предложил своим друзьям выбрать себе велосипеды по вкусу, а сам оставил записку, в которой говорилось, что машины взяты напрокат джером Остронюхом Серебряком, проживающим в городе Туманном по адресу Хлебная улица, дом 7. Затем он оставил в конверте деньги за взятые машины.

Грязнуля, который никогда раньше на велосипеде не ездил, страшно волновался. Велосипеды были превосходны — с удобными кожаными сиденьями, с фонариками на руле, смазанные лучшим машинным маслом и сверкающие спицами колес. Грязнуля немедленно вскочил в седло и попытался проехать хоть немного, но тут же свалился. Впрочем, это его не остановило, и он снова уселся в седло. Падал он не меньше дюжины раз, но каждый раз вставал и влезал на велосипед. Через двадцать минут он уже мог проехать сотню метров, ни разу не свалившись. Правда, его велосипед вилял из стороны в сторону, но, главное, он ехал. Нюх ездить умел, поскольку частенько проводил выходные в парке, катаясь по дорожкам. А Плакса когда-то служил почтальоном и развозил почту на велосипеде.

Вскоре они уже направлялись к холмам, откуда доносился тоскливый вой, эхом отдававшийся в долине.

На руле каждого велосипеда висел маленький звонок, так что передвижение трех ласок то и дело сопровождал мелодичный звон. Грязнуля в восторге от нового способа передвижения при каждом случае звонил в колокольчик, пока Нюх наконец не попросил его прекратить.