Репортаж не для печати - Дмитрий Харитонов

В царстве, по уверению Иоанна, много удивительного: течет одна из рек рая; здесь реки приносят золото и драгоценные камни; здесь собирают перец… Тут же находится таинственное песчаное море, в которое впадает каменистая река, а за ним обитают десять еврейских племен, которые, хотя и имеют собственных царей, тем не менее подчинены могущественному христианскому правителю.

Любопытно, что в одной ранней латинской рукописи «Письма пресвитера Иоанна», написанной, вероятно, в Англии, сообщается, что при дворе пресвитера имеются люди изо всех стран мира. Среди личных слуг царя были англичане, прислуживавшие ему за столом. Среди его телохранителей – не менее одиннадцати тысяч посланников туманного Альбиона; а каждый новоприбывающий во дворец англичанин, будь то клирик или рыцарь, принимается в рыцарский орден.

Папы и христианские короли в течение всего двенадцатого века тщетно пытались установить союз с монголами или пресвитером Иоанном.

Двенадцатью годами позже знаменитого послания, приписываемого непосредственно властителю таинственного далекого государства, появляется еще один любопытный документ. А именно – письмо папы Александра Третьего к «великому царю индийцев, священнейшему из священнослужителей».

Среди географических карт, которые показывал мне Джон Леклер, год изготовления уверенно прочитывался лишь в шести случаях из сорока девяти. Это были наиболее поздние карты. На остальных – год или вообще не проставлялся, или же его трудно было разобрать из-за очень мелких и полуистертых непонятных надписей.

На знаменитой карте Фра Мауро превосходно читалась дата: тысяча четыреста пятьдесят девятый год. На ней были обозначены известные к тому времени страны.

Среди них – большой город внутри страны, носящей сегодня название «Эфиопия» с надписью: «Резиденция пресвитера Иоанна»!

Я взял чистый лист белой бумаги и в колонку выстроил: 1145 год - первое упоминание о пресвитере Иоанне в хрониках.

1167 год – появление письма, якобы написанного самим пресвитером. 1177 год – письмо папы Александра IIIXIII столетие – книга Марко Поло, где он упоминает об Абиссинии-Эфиопии – как о «второй или середин ной Индии».XIV столетие – свидетельство флорентийского путешественника Симона Сиголи о «престо Джованни, управляющем Индией, которая граничит с Египтом. Джованни – хозяин Нила»1352 год – задолго до поездки Альвареша францисканский исследователь Джованни Маричполли замечает в своей книге: «В Эфиопии живут негры и называется она землей пресвитера Джонни». XVI век – посылка португальцами первого официального посольства в Эфиопию. Делясь впечатлениями о шестилетнем пребывании в стране у Красного моря, один из участников миссии, Франциско Альвареш дает своим воспоминаниям красноречивый заголовок: «Правдивая информация о странах пресвитера Иоанна индийского». При этом, Франциско упорно именует императора Эфиопии «пресвитером».

Можно ли было на основании вышеизложенных фактов сделать вывод о том, что именно Эфиопия стала той страной, куда переправили Ковчег Завета? Был ли пресвитер Иоанн тем самым христианским правителем «Индии», который владел Ковчегом? Не этим ли объясняется то благоговение, с которым отзывались о нем европейские государи, признавая его необыкновенную силу, могущество и превосходство?

«Увы, – с грустью подумал я, – вопросы. Одни только вопросы и предположения».

У меня было смутное чувство, будто что-то очень важное ускользнуло от моего внимания, просочившись сквозь пальцы. Я решил, что мне необходимо снова встретиться с директором Каирского национального музея.

Глава двенадцатая. ТАЙНА ХИРАМА

1

У хорошо знакомого мне входа в Каирский национальный музей я покрутил своим журналистским удостоверением перед носами двух полицейских-охранников.

– Я пишу сценарий о самых замечательных музеях мира, – нагло улыбаясь, солгал я. – Без рассказа о вашем хранилище древностей нам не обойтись. Мне нужно пройти к доктору эль-Салеху.

– Вам назначено? – лениво спросил один из полицейских с лицом, изрытым оспой. Мой монолог не произвел на стража закона ни малейшего впечатления.

– А как же, – солгал я во второй раз, надеясь, что он не станет перепроверять.

Охранник повертел в руках мое журналистское удостоверение, исследовав его вдоль и поперек. Наконец, он протянул его обратно с видимым сожалением, что удостоверение не оказалось просроченным или фальшивым.

– Проходите, – отрывисто бросил он, сделав разрешающий жест.

Я быстро взбежал по мраморным ступенькам лестницы, ведущей на второй этаж. Без труда отыскав дверь кабинета директора в пустой на тот момент приемной, я коротко постучал. Не дожидаясь разрешения я распахнул дверь и вошел.

Доктор Хасан сидел за своим столом и что-то писал. Вернее, он занимался этим несколько мгновений назад, ибо, увидев меня он вначале застыл, как Будда. Затем Хасан бросил шариковую ручку на стол с такой силой, что, перекатившись, она упала на пол.

– Маклин, – мрачно произнес Хасан глядя на меня, как если бы перед ним явился главный персонаж фильма о вампирах, – вы гоняетесь за мной, как зоолог за бабочкой.

– Не сомневался, что вы обрадуетесь моему повторному визиту, – бодро сказал я. – У меня к вам несколько вопросов.

Директор музея искоса посмотрел на меня сквозь чуть приспущенные на нос очки.

– А вы уверены, что у меня есть на них ответы?

– Мы поищем их вместе, – нежно проворковал я, глядя на него влюбленными глазами.

– Я очень занят. У меня нет никакого желания тратить время на разговоры.

– У вас появится гораздо больше свободного времени, если вы потеряете работу, – миролюбиво сообщил я. – Наша телекомпания просто будет показывать негативные репортажи о работе вашего музея до тех пор, пока не иссякнет терпение у министра культуры Египта. Си-Эн-Эн смотрят во всем мире. Вы станете не только национальным, а мировым героем. – Я мечтательно поднял глаза в потолок.

– Спрашивайте, – устало бросил Хасан.

– Нет, это вы рассказывайте, – возразил я. – Тема, интересующая меня, не изменилась.

– Я помню, – кивнул он. – Ковчег Завета.

– Восхищен вашей памятью, доктор, – подтвердил я. – Только не забудьте во время исповеди упомянуть о странных крестах на острове Филе.

– Не сомневался, что и туда вы тоже доберетесь, – он почесал нос и хорошо выбритый подбородок. – Садитесь, Стив. Как говорит один мой знакомый русский: «В ногах правды нет».

Я не замедлил воспользоваться приглашением.

– Вы вторгаетесь в очень деликатную и сложную для иностранца сферу знаний, – сокрушенно причмокнул

губами Хасан. – У нас другой мир и другие понятия.

– Не смущайтесь, я очень способный, – пришлось обнадежить его.

– Любому чужеземцу, – начал доктор издалека, – трудно понять и объяснить почему у нас в Египте столь большой пантеон богов. Наши предки обожествляли все, что только попадалось им на пути: солнце, корову, Нил, луну, ветер, кошку, сокола, змею, крокодила и многих-многих других животных. Жрецы самых крупных религиозных школ Мемфиса и Фив давали разные и противоречащие друг другу объяснения происхождения человека и мира. Но незыблемым было одно: изначальный порядок, установленный при мироздании. Он назывался словом «Маат».

– Что оно означает в переводе? – поинтересовался я.

Доктор Хасан эль-Салех откашлялся.

– Порядок. Справедливость. Правильность всех жизненных устоев и нравственных принципов.

– Длинновато, – пошутил я.

– Зато исчерпывающе, – не понял иронии Хасан. – Древние египтяне построили на концепции Маат целую этическую систему, закрепленную в так называемых «поучениях». В них предки делились своим опытом с потомками, давая советы как не оказаться отвергнутым обществом и природой.

– Это был вечный гармонический покой?

– Который иногда нарушался периодами внутренних распрей и чужеземных вторжений. Тогда казалось, рушится мир, разрушается Маат и египтяне не знали, что поделать с отчаянием и сомнениями, пустившими свои побеги в их душах.

– Их так легко было поколебать в собственных убеждениях?

– Совсем нет, – ответил Хасан, барабаня пальцами по поверхности стола. – Древние египтяне считали, например, что поскольку Нил течет на север, то и все реки мира должны течь в том же направлении. Знаете, Маклин, когда во времена Нового царства начались завоевательные походы египтян, то до поры до времени на захваченных ими территориях течения реки не противоречили их представлениям. Эти реки впадали в Средиземное море и текли, действительно, на север. Но когда войска фараона достигли Евфрата, они убедились в том, что их предыдущие представления оказались ошибочными.

– Но они отказались признать факт ошибки, – попытался догадаться я.