Кто умирает? - Стивен Левин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исследуя чувство утраты своей отраженной любви, мы снова возвращаемся к самим себе, к своей любви и к той невидимой связи, которая всегда присутствовала между нами. Прикасаясь к нашей любви, мы прикасаемся к другому человеку. Когда мы вступаем в контакт с тем, что у нас было общее, наше горе прожигает себе путь к центру сердца.
Как мы уже сказали, «любовь» обычно означает эмоцию, состояние сознания, которое, чтобы найти себя, смотрит вне себя. Эмоциональная любовь этого «делового» типа постоянно подводит итоги, чтобы убедиться, что другой получает от нас не больше, чем мы от него. Это очень хитрый способ общения. В его основе лежит эгоистический интерес, в угоду которому мы можем вычеркнуть из своей жизни человека, не подтверждающего больше наш образ себя. Мы замечаем, что не любим того, кто не отдает должного нашей идее о том, кто мы такие. Но мы переживаем самую суть любви, когда наш скорбящий ум погружается к истокам вечноприсутствующего сердца. Это горечь утраты зеркала. Это горечь утраты того места в себе, где начинается наша любовь.
Недавно я провел некоторое время с парой, чья одиннадцатилетняя дочь была похищена и убита. Это было сущим кошмаром для обоих родителей. Они потеряли всякую возможность управлять своим миром. Они не могли избежать страдания. Их боль была так велика, что они просто не могли больше за нее держаться, и тогда их сердца буквально распахнулись.
Вскоре после случившегося они написали письмо Рам Дассу:
«Мы продолжаем жить, хотя у нас не осталось для этого сил. Мы пытаемся существовать для наших двух других детей, но делать это иногда бывает трудно. Мы постоянно ищем в своих сердцах и в сердцах сочувствующих друзей и родных более глубокое понимание и новый смысл.
Мне кажется, что Рейчел – это душа, которая, живя на земле, ни на миг не прекращала своей работы. В частности, ее последние три года показали мне цветение сияющего существа – заботящегося, любящего, тянущегося к родным, друзьям и родственникам всех возрастов. Она постоянно давала всем маленькие «любовные» штучки. Чтобы вы улыбнулись, чтобы помочь вам чувствовать себя хорошо, чтобы показать вам, что она вас не забыла. Каким-то образом она научилась выносить свои поражения и разочарования так, что они не мешали ей и не пугали ее. Лепестки раскрывались и тянулись к солнцу. Она не шла на поводу у своих родителей. Она была сама по себе. Она была самой лучшей и самой сильной среди нас. Поминки по Рейчел стали уроком для многих людей, которые ее знали, а также для большого числа тех, кто ее не знал, – уроком, заставившим всех раскрыться».
Получив это письмо, Рам Дасс ответил:
«Рейчел закончила свою работу на земле и ушла со сцены так, что мы, оставшиеся позади, содрогаемся в своем сердце, ведь когда мы думаем о ее смерти, тонкая нить нашей веры подвергается весьма суровому испытанию. Есть ли среди нас те, кто достаточно силен, чтобы осознанно принять такой урок, как вы? Возможно, таких найдется очень немного, да и у них это будет только тихий шепот уравновешенности и пространственного спокойствия среди кричащих труб ярости, горя, ужаса и отчаяния.
Я не могу словами облегчить ваши страдания и не должен пытаться сделать это. Ваше страдание – это наследие, завещанное вам Рейчел. Это не значит, что я или она должны сознательно навлекать на вас страдания – просто такова ваша судьба. И страдания должны прожечь себе дорогу до конца... Ведь что-то в вас умирает, когда вы выносите невыносимое. И только в этой темной ночи души вы можете приготовить себя к тому, чтобы видеть так, как видит Бог, и любить так, как любит Бог.
Пришло время для вашего горя найти себе выражение – не нужно одевать на себя маску непричастности. Пришло время сесть и спокойно поговорить с Рейчел, поблагодарить ее за то, что она была с вами все эти годы, и воодушевить ее на дальнейшую работу, зная, что ваше сострадание и мудрость питаются такими переживаниями.
В своем сердце я знаю, что вы будете встречаться с ней снова и снова и каждый раз будете вспоминать, что каким-то образом вы знаете друг друга. Встретившись с ней в следующий раз, вы в один миг узнаете то, что сейчас вам знать не дано. Почему сейчас все случилось именно так.
Наш рациональный разум никогда не «понимает», что случилось. Но наши сердца, если только мы открываем их Богу, всегда находят свой интуитивный путь.
Благодаря вам Рейчел пришла на землю, чтобы выполнить здесь свою миссию, которая включала также ее смерть. Теперь ее душа свободна, и любовь, которую вы можете делить с ней, не подвержена воздействию мимолетных ветров пространства и времени».
Открывшись для своего горя, наши друзья открылись для своей любви. Они пережили присутствие Рейчел на уровне, к которому раньше едва ли прикасались. Раскрываясь, они все меньше и меньше путались в переживаниях, которые обычно разделяют родителей и ребенка, человека и его возлюбленного. При этом горе, которое тревожит и обжигает ум, начинает медленно и спокойно погружаться в сердце.
В горе мы часто видим, что сначала боль разделения находится в уме – мысли о покойном, фантазии, разговоры и воспоминания. Наши отношения, оставаясь в пределах формы, возбуждают ум. Мы переживаем эти отношения как отношения матери к ребенку, мужа к жене, тела к телу. Однако в конце концов горе открывает сердце, и тогда индивид переживается не столько как отдельное тело, сколько как сушностная взаимосвязь, которая объединяет людей с самого начала. После этого остается только любовь. Пропасти между «я» и «другим», которая вначале разделяла людей, больше не существует, и они становятся целым, за пределами формы, за пределами моделей и представлений о том, кто кем был в земной жизни. Они видят форму насквозь и чувствуют только любовь. Тогда горе, которое открыло сердце, делает его ранимым и отзывчивым. И становится очевидным глубокий урок сострадания, для которого мы были рождены.
Несколько лет назад на семинаре профессор парапсихологии одного из университетов Юго-Запада сказал, что осуществил более полутора тысяч гипнотических сеансов, в ходе которых люди возвращались в свои прошлые жизни. Другой участник сказал, что хотел бы вернуться в прошлую жизнь, чтобы убедиться, что прошлые жизни реальны. Доброволец был хорошо сложенным сплавщиком леса из Орегона, ростом шесть с половиной футов и весом двести сорок фунтов, с большой рыжей бородой. Но был очень спокойного нрава. Он покорно лег на кушетку, и многие участники семинара собрались рядом.
Гипнотизер оказался довольно искусным. Он быстро загипнотизировал этого человека и провел его через детские воспоминания. Вот празднуют его шестой день рождения. Вот его первый день в школе. Младенчество. Затем он выходит за пределы этой жизни и погружается в то, что мы называем предыдущей жизнью. Вернув парня к возрасту двенадцати лет в предыдущей жизни, он спросил у него, как дела, но тут сплавщик леса с испугом в голосе сказал: «Я потерян. Все мы потеряны. Что нам делать? Я очень боюсь!»
Гипнотизер заверил добровольца в том, что все будет хорошо, что нужно расслабиться и отпустить страх. Затем он покинул это ужасное мгновение и устремился еще дальше в прошлое, в то, что выглядело как еще одна предыдущая жизнь. Оказалось, что испытуемый тогда счастливо жил со своим отцом в лесах северной Германии. Его отец был лесорубом, а сын очень любил его и восхищался им. Он рассказал собравшимся о том, как он жил в тринадцать, четырнадцать и пятнадцать лет в великих лесах, запасая дрова и иногда приходя с отцом в город, чтобы купить необходимые вещи.
Через некоторое время гипнотизер попросил его заговорить на его родном языке. Присутствовавшая на семинаре лингвистка из Техасского университета сказала, что он действительно говорит на старом германо-датском диалекте. Она могла перевести почти все его слова. Он был очень счастлив, жил и работал со своим отцом, изучая ремесло лесоруба. В восемнадцать лет он с большим волнением рассказал о несчастном случае, в результате которого его отца раздавило срубленное дерево. Сплавщик леса начал рыдать. Его горе было так велико, что затряслась кушетка, на которой он лежал. Его лицо покраснело, глаза распухли, а слезы стекали по щекам в бороду. Тело сотрясалось от великого горя. «О, мой папа умер! Мой папа! Мой папа!» Восемнадцатилетний парень, очевидно, переживал тяжкую утрату. Гипнотизер продолжал двигаться дальше по жизни. В двадцать лет он полностью заменил отца. Однако каждый раз при упоминании отца в нем говорило сильное горе. Двадцать два. Двадцать три. Он жил теперь жизнью, которую раньше делил с отцом. Это был лесоруб, который изредка ходил в город, чтобы найти покупателя, которому можно сбыть заготовленный лес и приобрести нужные вещи. В двадцать семь парень встретил женщину в той деревне, где продавал дрова. Он рассказывал о своей подруге с большим интересом. Он ухаживал за ней в течение нескольких лет, потому что был очень робким. После описания одной довольно формальной встречи с ней на третьем году их знакомства гипнотизер спросил его: «Ты уже поцеловал ее?» Он покраснел и ответил: «О нет, нет!»