Странник четвертого круга - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чего стоим! — заорал Ринат, и друзья припустили со всех ног, слыша за спиной гулкие шаги статуи. Все-таки она была не так быстра.
Кирилл на ходу достал зеркальце, и с ужасом увидел, что оно разбито. Но, как и когда это случилось, он не имел ни малейшего представления.
— Ну! — заорал Ринат. — Пора!
— Зеркалу хана!
— Да чтоб тебя! Машину ищи.
И они устремились изо всех сил к припаркованной машине, увидев торчащие в разные стороны зеркала заднего вида.
— За руку меня хватай! — проорал Кирилл, затылком чувствуя приближающуюся смерть.
В то место, где они были секунду назад, ударил трезубец морского бога, который зацепил машину и разорвал боковую дверь пополам. Нептун утробно завыл, он был в гневе.
Глава 10
— Ну, ты даешь! — с уважением сказал Ринат. — Новичок, ничего не знаешь, ничего не умеешь, а силища, как у слона!
— Это я в дедушку пошел, — скромно сказал Кирилл, не уточняя, правда, в какого конкретно дедушку.
— Если бы не твой запас сил, мы бы не вырвались оттуда, — честно признал Ринат. — О, смотри, что про нас пишут, — сказал он, гоняя новостную ленту на телефоне.
— А что там? — заинтересовался Кирилл.
— Пишут, что случилось аномально редкое явление, целая серия шаровых молний, но доблестные сотрудники библиотеки все потушили, повреждений нет.
— Как нет? — открыл рот Кирилл.
— А вот так, нет! Привыкай! — ответил ему Ринат. — Люди не видят колдовства, потому что не верят в него.
— Вообще никто не видит?
— Дети иногда, — признал Ринат. — Они и в Деда Мороза верят, и в волшебство. Даже если ребенок что-то и увидит, ему ведь все равно никто не поверит.
Они сидели в кафе, где ждали заказчика. Кирилл с головой влез в ноутбук, читая тексты, которые ему сбросил единственный, но от этого не менее дорогой сотрудник. Пока не было ничего интересного. Какие-то дневники, вздохи сопливого юноши, который любил Лизхен, а та не отвечала ему взаимностью. В общем, пока вложения себя не окупали. Кирилл, погруженный в чтение, не заметил, как перед ним оказался худой, как щепка, мужчина без возраста, который смотрел на них мертвыми глазами. Они, казалось, были утоплены в его череп, и там сверкали всполохами огня. Тип был просто жуткий.
— Все в порядке? — спросил он надтреснутым голосом. — Я хочу получить свою книгу. Я ее чувствую, она здесь.
— Вот она, — Ринат передал ему упакованную сумку.
— Надеюсь, вам хватило ума ее не открывать? — спросил незнакомец.
— Обижаете, — ответил Ринат. — Это же было в нашем соглашении.
— Хорошо, — ответил тот. — Моя часть договора.
Он щелкнул пальцами, и смартфон Рината звякнул, сигнализируя о поступления перевода на счет. Тот проверил банк, и лицо его расплылось в довольной улыбке.
— С вами приятно иметь дело! Жаль, что мы раньше не познакомились.
— Поверь, парень, тебе очень повезло, что ты со мной раньше не познакомился, — на лице собеседника появилась безжизненная пугающая улыбка. — Позвольте откланяться, молодые люди. Удачи!
Собеседник как будто испарился. Парни так и не поняли, когда он вышел. Просто ты моргнул, а человека уже нет. Он исчез, оставив после себя ощущение какого-то иррационального сосущего страха.
— Страшный тип, просто обосраться, — сказал Кирилл, когда пришел в себя. — Но деньги зачетно переводит. Я тоже так хочу.
— Вот для этого Договор и нужен, — ответил ему Ринат. — С такими личностями соглашение должно быть в каждой букве выверено. Иначе пропадешь ни за грош.
— Так зачем ты с ними связываешься? — удивился Кирилл.
— Так на жизнь-то надо зарабатывать, не все же такие везучие, как некоторые. Твоя оплата.
Ринат протянул свиток, написанный на какой-то пожелтевшей бумаге с обтрепанными краями. Он был перевязан кожаным шнурком, на котором болталась вислая печать из сургуча.
— А как им пользоваться? — спросил Кирилл.
— Да очень просто, — пожал плечами напарник. — Печать ломаешь и читаешь. Если твоя Сила позволяет это заклинание принять, ты это почувствуешь.
— А если у меня сил не хватит? — уточнил Кирилл.
— Тогда ты ничего не почувствуешь, — ответил Ринат. — Но ты можешь не беспокоиться. У тебя сил с лихвой хватит. Я же видел, что ты можешь. Неграмотный, но сильный.
— Спасибо, доброе слово и кошке приятно, — обиделся Кирилл. — Ну что, разбегаемся? Таков был уговор.
— Хочешь, телефонами обменяемся, мало ли что, — сказал ему напарник.
— Давай, — согласился Кирилл. — Я, правда, не всегда в сети бываю. Но, если что, пиши. И кстати, было волнительно!
Он забрал сумку с едой, что заказал тут заранее, и пошел в туалет, откуда, к удивлению персонала, так никто и не вышел. Впрочем, они об этом забыли сразу же. Мало ли, может и вышел клиент, когда они отвернулись.
***
Дом, милый дом!
Пещера колдуна встретила его такой радостью, что Кирилл почувствовал это кожей. Его окатило потоком безумно приятного тепла. Дом скучал, дом был счастлив, что хозяин вернулся. Кирилл погрузился в блаженство ничегонеделания, но хватило его ненадолго, всего на пару часов. Все-таки, он не Илья Муромец, который на печи тридцать три года пролежал. Современный человек, отрезанный от осмысленной деятельности и привычного потока информации, начинает сходить с ума и делать глупости. А ведь еще есть свиток, и с ним нужно было срочно разобраться. Кирилл набрал воздуха в грудь и сломал печать. Он развернул свиток, и понял, что не может понять ни слова. Бумага была исписана латинскими буквами, да еще и готическим шрифтом.
— Тьфу ты, — расстроился Кирилл. — Ни черта же не понятно.
Его разочарование усилилось, когда он увидел, как буквы на свитке стали постепенно бледнеть, а сам он осыпался на пол горсткой пепла.
— Вот, теперь и намусорил, — разозлился горе-волшебник. — Одно наеба…во вокруг. Да что ж за жизнь то!
Впрочем, он еще питал иллюзии насчет порядочности окружающих, а потому оделся и вышел на мороз. Пробовать заклинание в своем доме он посчитал немыслимым кощунством. Горы встретили его удивительно спокойной погодой. Ветра не было, а хрустальный прозрачный воздух дал Кириллу возможность обозреть окружающую картину без помех. От красоты горного пейзажа у него захватило дух. Гигантские пики, покрытые снеговыми шапками, стремились в небо, а вокруг не было ни души. Животным нечего было делать
