Алекси Лайхо. Гитара, хаос и контроль в жизни лидера Children of Bodom - Петри Силас

Мы играли там летом, а альбом Tokyo Warhearts, записанный на двух выступлениях в Club Citta, вышел в октябре того же года. На первом концертном альбоме мы, кроме наших собственных песен, также исполнили кусочек темы из сериала «Полиция Майами: Отдел нравов» и фрагмент классической песни группы Loudness „Crazy Nights“, и это всё происходило в Японии.

Мы никогда раньше не останавливались в таких шикарных отелях, а обслуживание тогда было на самом высоком уровне. Промоутер каждый вечер отвозил нас на ужин в какой-нибудь ресторан высшего класса, а путешествия между городами мы совершали на японских поездах-пулях. Визит в Японию на тот момент был одним из самых ярких событий в нашей карьере.

В то же время появился и Тимо Исоахо, который тогда только начинал свою карьеру и написал о нас прекрасную статью под названием «Бодом покоряют Японию» для журнала Soundi. IC (прозвище Тимо Исоахо, которым подписано большинство его репортажей и фоторабот, – прим. пер.) – это немного необычный персонаж, который постоянно возникал будто бы из ниоткуда. Сейчас я уже ничуть не удивлюсь, даже если он выскочит со своей камерой из кустов где-нибудь в Казахстане.

Сразу после выступлений в Японии в начале осени у нас начались гастроли по Европе вместе с In Flames, Dark Tranquillity и Arch Enemy. Так что мы отправились в путь в очень хорошей компании. Тот тур организовали Nuclear Blast, и в нем нас ждали более крупные площадки и атмосфера стала получше. In Flames снова были хедлайнерами, а остальные просто меняли очередность выступлений по ходу тура. Кстати, а не тогда ли мы дали свои первые концерты в Британии?

Мы также собирались поехать в Америку, но Nuclear Blast неожиданно закрыли свой филиал в США. И наш долгожданный первый тур по Северной Америке сорвался. В любом случае, несколько концертов мы все-таки отыграли.

В Монреале была очень хорошая атмосфера, а на фестивале Milwaukee Metalfest и на паре родственных ему мероприятий – нет. Затем у нас был еще один тур по Европе и множество концертов в Финляндии.

Объем рекламной работы стал для нас абсолютной неожиданностью еще во время выхода дебютного альбома, но это было ничто по сравнению с суматохой вокруг Hatebreeder. Мы много дней подряд давали интервью в офисе Nuclear Blast и побывали на нескольких фотосессиях.

И об этом, конечно, не следует говорить вслух, но 25 звонков от журналистов подряд – это слишком большая доза. Потому что все они в основном повторяли одни и те же чертовы вопросы. И от этого никуда не деться, ведь кто-то же должен общаться с изданиями. А если при этом тебе не дают сделать нормальный перерыв, то сначала ты устаешь от собственного голоса, затем – от своих мыслей и, наконец, – от жизни.

К счастью, есть журналисты, сведущие в музыкальной индустрии, знакомые с творчеством группы, и именно они, как правило, высказывают в своих работах интересные наблюдения. Мне сразу на ум приходит Карл Бегай, который писал для сайта канадского журнала Bravewords и которому я в итоге дал множество интервью. В то время в Канаде наши диски были доступны только благодаря импорту, но мы нравились Карлу, и он всегда очень старательно готовился к общению с нами. Он и Марк Громен, который тоже писал для Bravewords, чертовски нам помогли.

Самое интересное, что в работе японских СМИ первостепенно важно, чтобы на интервью помимо журналиста всегда присутствовал переводчик. У нас там почти с самого начала была одна и та же женщина-переводчица. Журналисты немного говорят по-английски и в основном всё понимают, но, вероятно, наличие переводчика при общении с иностранцами – это часть их культуры.

* * *

Благодаря группе Sinergy я познакомился не только с гитаристом In Flames Еспером Стрёмбладом, но еще и с басистом коллективов Arch Enemy и Mercyful Fate Шарли Д’Анджело. Изначально группа Sinergy была совместным проектом Кимберли и Еспера. Что касается меня, то все началось будто бы немного исподтишка. Едва я вернулся домой из тура, где Bodom после выпуска дебютного альбома играли на разогреве у Dismember, как я уже полетел на репетиции Sinergy в Гётеборг и поселился там с Кимберли.

Мы сразу начали работать в довольно быстром темпе, и уже через десять дней у нас была целая куча песен для будущего альбома. Beware the Heavens, вышедший в 1999 году, был записан осенью предыдущего года в Гётеборге, в легендарной студии Studio Fredman, которая по масштабу оказалась несколько иного калибра, чем все другие студии звукозаписи, которые я когда-либо видел. Это был настоящий студийный комплекс со множеством комнат и коридоров тут и там.

Было приятно находиться вдали от Хельсинки, потому что в моей памяти все еще были свежи эпизоды с постоянными преследованиями. Мне было девятнадцать лет, моя собственная группа развивалась в прекрасном темпе, и к тому же теперь я оказался частью такого превосходного коллектива. Но эта радость, конечно, длилась недолго. Я изо всех сил старался избежать срыва, пока меня не сломила кое-какая мелочь. В тот момент я и так был на грани, поэтому никакой сверхъестественной причины не потребовалось.

Однажды вечером мы тусовались на улице с местной группой Whore, и Ким ушла домой раньше меня, а я продолжил гулять по городу с ребятами. Как раз тогда и случилось нечто такое, из-за чего я бросился домой вслед за Ким, заперся в ванной и засыпал в рот все таблетки, которые смог найти в аптечке. Мне хотелось со всем покончить, так что после я запил всё это виски. Я чувствовал, что больше просто не выдержу.

Я пришел в себя в квартире Еспера, когда кто-то спросил, в порядке ли я? Это была его подружка, которая, к счастью, работала медсестрой. Она знала, как правильно поступать в таких случаях, и следила за тем, чтобы я не переставал дышать. В ту ночь она спасла мне жизнь. Так мне сказали. Им тогда пришлось еще и выломать дверь в ванную, потому что я запер ее изнутри.

Я понятия не имел о том, как я попал от Ким к Есперу. Возможно, Ким позвонила ему, потому что не знала ни слова по-шведски. Да и в такой панике она, скорее всего, не смогла бы вызвать скорую. В любом случае Ким была там, когда я очнулся, но она практически сразу же ушла и была очень зла на меня. Мы не разговаривали примерно три дня, и это превратило запись альбома в настоящее испытание.

Следующий день в студии прошел для меня не очень бурно. Шарли во время перекура заметил, что не все сейчас