Почтовая служба Доктора Дулитла - Хью Лофтинг

— Нет, Доктор. Пусть себе живет, как хочет, а я не желаю больше иметь никаких отношений с мужчинами.

ГЛАВА 6

ИСТОРИЯ, КОТОРУЮ РАССКАЗАЛ ДЖИП

НА следующий вечер наступила очередь Джипа рассказывать свою историю. Он на минуту задумался и сказал:

— Пожалуй, я расскажу вам историю про собаку нищего.

Джип и раньше рассказывал животным доктора всякие интересные истории, и поэтому они приготовились слушать его особенно внимательно.

— Когда-то, — начал Джип, — знал я одного пса, который принадлежал нищему. Мы случайно познакомились с ним, когда на улице перевернулась тележка мясника. Тележку вез посыльный мясника, противный мальчишка, которого терпеть не могли все собаки в городе. Так что, едва его тележка налетела на фонарный столб и перевернулась, рассыпав свиные отбивные и бараньи ноги по мостовой, как все мы оказались на месте и, пока он вылезал из канавы, растащили его мясо.

Вот тогда-то, как я уже говорил, мы и познакомились с этим псом. Он что было духу весело улепетывал бок о бок со мной, держа в зубах прекрасный кусок вырезки. Я и сам стянул целую связку сосисок, но эти проклятые сосиски все время путались у меня под ногами — до тех пор пока тот пес не показал мне, как надо их свернуть, чтобы бежать и не спотыкаться.

После этого случая мы с ним стали большими приятелями. Я узнал, что его хозяин был очень старым и у него была всего одна нога.

— Он ужасно беден, — рассказывал мой друг, — и слишком стар. Даже если бы у него было две ноги, он все равно уже не смог бы работать. Поэтому он стал уличным художником. Это очень просто — берешь цветные мелки, рисуешь всякие картины прямо на мостовой и подписываешь под ними: «Это мои работы». А потом сидишь рядом и ждешь, пока тебе в кепку кто-нибудь бросит несколько пенсов.

— Да, — сказал я, — я знаю. Я видал таких уличных художников и раньше.

— Так вот, — грустно сказал мой друг, — моему нищему никогда ничего не подают. И я знаю почему: дело в том, что его картины слишком плохи даже для уличного художника. Я сам не слишком разбираюсь в изящных искусствах, но его картины действительно никуда не годятся — они просто ужасны. Недавно одна добрая старушка остановилась возле нашей выставки — она, наверно, пожалела моего хозяина и хотела сделать ему что-нибудь приятное — и, показывая на одну из картин, сказала: «Какое прелестное деревце!» А на этой картине был изображен маяк посреди бушующего океана. Такой вот художник мой хозяин. Ума не приложу, что мне с ним делать!

— Послушай, — сказал я, — у меня есть идея. Раз твой хозяин не может сам заработать на хлеб, давай мы с тобой займемся прокатом костей.

— А это еще что такое? — спросил он.

— Ну, — ответил я, — люди ведь берут напрокат велосипеды и пианино, правда? А почему бы нам не сдавать в прокат кости, чтобы другие собаки могли их погрызть? Конечно, они не смогут платить нам деньгами, но вместо этого пусть приносят вещи. Тогда твой нищий сможет продавать эти вещи и зарабатывать себе на жизнь.

— Отличная мысль! — сказал он. — Давай начнем прямо завтра.

И вот, на следующий день мы нашли хорошее местечко на свалке и вырыли большую яму для нашего ателье проката. Потом мы с утра пораньше обошли все задние дворы богатых домов и набрали самых лучших костей из мусорных баков. Некоторые кости нам пришлось буквально выхватить из-под носа у собак, сидевших там на цепи, и они даже не могли за нами погнаться. Конечно, порядочный пес не станет так поступать, но у нас была благородная цель и не приходилось быть слишком щепетильными. Потом мы отнесли эти кости в нашу яму и закопали их. Во-первых, чтобы нашу добычу не украли, а, во-вторых, потому что некоторые собаки предпочитают грызть кости, которые какое-то время полежали в земле. Это как бы придает костям особую пикантность.

А утром следующего дня мы разложили наши богатства и стали зазывать всех собак, которые пробегали мимо:

— Кости напрокат! Говяжьи кости, ветчинные кости, бараньи кости, куриные кости! Самые сочные! Самые свежие! Подходите, джентльмены, и выбирайте! Кости напрокат! На любой вкус!

С самого начала наши дела пошли прекрасно. Слух о нас облетел всю округу, и все окрестные собаки валом валили к нам за костями. Плату за прокат костей мы брали в зависимости от срока проката. Например, если вы берете хорошую ветчинную косточку на один день, вы приносите, скажем, свечку или щетку для волос; на три дня — скрипку или зонтик. А если вы хотите грызть ее целую неделю, то вам надо принести что-нибудь посущественнее, допустим, мужской костюм.

Первое время все шло по нашему плану. Нищий продавал те вещи, которые мы получали, и ему вполне хватало денег на житье.

Честно говоря, мы даже не задумывались, откуда собаки берут все эти вещи. Нас это попросту не интересовало. Однако спустя неделю после открытия нашего предприятия мы заметили, что много людей стало ходить по улицам, озираясь по сторонам, как будто они что-то потеряли. И вскоре эти люди обнаружили наш магазин на пустыре и собрались вокруг, переговариваясь между собой. А в это время к нам как раз подошел один ретривер. В зубах он держал золотые часы с цепочкой, которые принес в обмен на ветчинную косточку.

Вы бы видели, как заволновались эти люди? Владелец часов с цепочкой, к несчастью, оказался среди них и поднял невообразимый скандал. Вот тут-то и выяснилось, что, оказывается, все наши клиенты как один приносили нам вещи из домов своих хозяев! Люди были ужасно возмущены. Они немедленно прикрыли нашу торговлю, и этому прибыльному бизнесу пришел конец. Хорошо хоть они не узнали, что вся выручка доставалась одноногому нищему, а то его могли бы, чего доброго, отдать под суд.

К сожалению, денег, которые мы заработали, хватило ему ненадолго, вскоре он опять впал в нищету и снова начал рисовать картинки на мостовой, причем теперь они были еще хуже, чем прежде.

И вот однажды, гуляя за городом, я встретил одного чрезвычайно нахального спаниеля. Он прошел мимо меня такой гордой походкой и так высоко задрав нос, что я не выдержал и спросил его:

— Эй, ты, задавака, что это тебя так распирает?

— Моему хозяину заказали написать портрет принца, — ответил он, изо всех сил стараясь казаться элегантным.

— А я уж было подумал, что это тебе заказали написать портрет принца, — сказал я. — А кто твой хозяин?

— Мой хозяин — знаменитый художник! — ответил он.

— И как же его фамилия? — спросил я.

— Джордж Морланд, — надменно ответил спаниель.

— Джордж Морланд! — воскликнул я. — А он что, сейчас в наших местах?

— Да, — ответил спаниель. — Мы остановились в «Роял Джордж». Мой хозяин пишет здесь пейзажи, а на следующей неделе мы уезжаем обратно в Лондон, где он начнет рисовать портрет принца.

Дело в том, что мне уже приходилось встречаться с Джорджем Морландом, который был и, возможно, остается самым знаменитым художником среди тех, кто рисует картины из сельской жизни. Особенно хорошо у него получалось изображать лошадей на конюшне, свиней в загонах, петухов и собак, которые сшиваются возле дверей кухни, и тому подобные вещи. И я всегда был чрезвычайно горд этим знакомством.

И вот, тайком от спаниеля я проследил, куда он направляется. Он привел меня на старую заброшенную ферму среди холмов. Там, спрятавшись в кустах, я имел счастье наблюдать, как великий Морланд писал один из своих знаменитых сельских пейзажей.

Вскоре он отложил кисть и пробормотал себе под нос:

— Вот здесь, около корыта, хорошо бы вписать какую-нибудь собаку или кошку. Интересно, сможет ли этот бестолковый спаниель полежать спокойно пять минут… Сюда, Спот! Спот, ко мне!

Его спаниель подошел к нему. Джордж подвел его к корыту с водой, приказал лечь и лежать смирно. Я знал, что Джордж Морланд просто обожал рисовать животных, спящих на солнце, и ему, конечно, хотелось, чтобы Спот тоже притворился спящим.

Но этот тупоголовый спаниель не мог ни минуты усидеть на месте. Сначала он стал ловить мух, которые кусали его за хвост, потом принялся с ожесточением чесать себя за ухом, потом он увидел кошку… Естественно, Джорджу было совершенно невозможно его рисовать, и в конце концов он так рассердился, что даже швырнул в Спота своей кистью.

И тут мне в голову пришла замечательная идея — одна из лучших идей за всю мою жизнь. Я вышел из кустов и, помахивая хвостом, неторопливо подбежал к Джорджу. И, представьте себе, великий Морланд сразу же узнал меня! А ведь мы с ним встречались только однажды — аж в августе 1802 года. Я был невероятно польщен.

— Ба, да это же Джип! — закричал он. — Хорошая собачка. Иди ко мне. Тебя-то мне и нужно.

Ища в траве свою кисть, которую он швырнул в спаниеля, художник разговаривал со мной — ну, как люди обычно разговаривают с собаками. Конечно, он не думал, что я его понимаю, но я-то все понимал — каждое словечко.