Полное собрание сочинений. Том 38. - Л. Н. Толстой

А плохая жизнь оттого, что живут люди противно той одной заповеди, какая записана не в одном Евангелии, а и во всех учениях всех мудрецов мира: и у Индусов, и у Китайцев, и у Египтян, и у Магометан, и др., но и в душах всех людей мира. Живут же люди противно той вере и заповеди, какая записана во всех учениях и в душах всех людей, от того, что вместо того, чтобы признавать эту одну заповедь и следовать ей одной, люди наравне с ней установили много других вер и заповедей и следуют больше этим другим заповедям, чем единой, всемирной заповеди любви.

III.

Мудрец сказал: мое учение просто, и смысл его легко постигнуть. Оно все состоит в том, чтобы любить ближнего, как самого себя.

Китайская мудрость.

Один из книжников, слыша их прения и видя, что Иисус хорошо им отвечал, подошел и спросил Его: какая первая из верх заповедей? Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый. И возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всех разумением твоим, и всею крепостью твоей: вот первая заповедь. Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет.

Мрк. XII, 28—31.

«Но если и согласиться с тем, что есть только одна истинная вера, вера в любовь, и только одна нужная заповедь, заповедь любви, то в чем же будет состоять вера и какое же будет богослужение, какие молитвы, как общаться с Богом?» — спросят люди. «Когда веришь в обыкновенную установленную веру, то знаешь, кто твой Бог и от кого все сотворилось и кому молиться и от кого ожидать милости. А если верить только в любовь, то нет настоящего Бога и нет никакого богопочитания. А без понятного Бога и богопочитания никогда не жили, да и нельзя жить людям».

Так скажут люди, когда им вместо понятного Бога, которому можно молиться и служить, дадут только какую-то непонятную веру в любовь. Так и скажут, да и говорят люди.

И в том, что люди никогда не жили и не могут жить без ясного, понятного большинству предмета веры и без вытекающего из веры ясного и доступного большинству богопочитания, они совершенно правы. Неправы они только в том, что любовь представляется им недостаточно ясным и понятным большинству предметом веры, и деятельность, вытекающая из этой веры, недостаточно ясным и доступным большинству богопочитанием. Думают они так потому только, что так привыкли представлять себе главным предметом веры воображаемое человекообразное, вечное, всемогущее существо, Творца промыслителя, различными сверх-естественными способами открывавшего свою волю людям, и так привыкли к точно определенному по форме, времени и месту богопочитанию, требующему в известное время определенных внешних поступков, что единая вера в неимеющую никакого внешнего образа любовь и вытекающее из этой веры богопочитание, тоже не определенное ни формой, ни временем, ни местом, кажется им чем-то неясным, недоступным большинству и даже сомнительным.

А между тем единая вера в любовь и вытекающая из нее деятельность богопочитания не только не менее определенны ясны и доступны для большинства простых людей, чем установленные людьми веры с многими предметами веры и заповедями, но имеют еще и то великое преимущество перед другими верами, что тогда как все разные противные друг другу и осуждающие друг друга веры и богопочитания, доводящие людей до ненависти, убийств, войн, разделяют людей, только одна вера в любовь и вытекающее из нее богопочитание делают то самое, что обещают: соединяет всех людей в одной вере и одном богопочитании.

IV.

Пока человек живет, он верит. Чем ближе его вера к истине тем счастливее его жизнь; чем дальше от истины, тем человек несчастнее.

Верить можно только в то, что несомненно есть, но чего мы не можем обнять разумом.

Лучшее богопочитание то, которое делается без надежды на достижение какой-либо цели; худшее такое, которое имеет в виду определенную цель. Тот, кто обожает высшее существо, должен созерцать его во всяком творении и всякую тварь в нем.

Агни Пурана.

Самое губительное неверие не в том, что человек не верит, а в том, что человек исповедует то, во что он не верит.

Мартино.

Но мало того, что вера в любовь яснее, определеннее, понятнее всех других установленных людьми вер, мало того, что только одна эта вера соединяет людей, тогда как все другие разъединяют их, вера эта имеет перед всеми другими верами еще и то преимущество, что она вместе с тем и самая несомненная.

Как бы ни был убежден человек в истинности своей веры, трудно ему не усумниться в ней, когда он узнает про то, как другие люди точно так же уверены в истинности своих вер и признают его веру ложною. Только для человека, признающего один общий всем людям предмет веры любовь, не может быть никакого сомнения в истинности своей веры.

Всякая религиозная вера ведь есть всегда только признание существования такого начала, которого человек не может понять умом, но без которого человек не может понимать ни своей жизни, ни жизни мира и в существование которого он поэтому должен верить. Существование такого начала признается всеми верами. Это Брама, это Иегова, это Троица, это Аллах, это Тао Даосистов, это Танга буддистов, это вещество матерьялистов. Такое начало жизни признается и верой в единую заповедь любви, но с тою только разницею, что тогда как во всех верах, еврейской, браминской, церковно-христианской, магометанской и других начало это называется Богом, более или менее определяется и представляется существом личным, всемогущим, вечным, воля и поступки которого известны людям по чудесным деланным самим этим существом о себе откровениям, при вере в любовь начало это, также называемое Богом, Богом любовью («Бог есть любовь»), признается доступным всем людям не но человеческим преданиям, а по одинаковому для всех людей непосредственному, непрестанному откровению Его любовью в душе каждого человека.

Поэтому-то и вера эта не может не быть не только яснее и определеннее всякой, какой бы то ни было другой веры и другого богопочитания, основанных на человеческом, различном по разным народам предании, не может не быть и благодетельнее для человечества, соединяя людей вместо того разъединения, которое производят другие веры, не может и не представляться наиболее несомненной, так как утверждается не на человеческих преданиях, а на непосредственном всегдашнем одинаковом для всех людей сознании Бога.

V.

Бог непостижим для человеческого ума. Мы знаем только то, что Он есть.

Верь в Бога, служи Ему, но не старайся узнать Его; ты ничего не получишь за свои труды, кроме путаницы в мыслях. Не заботься даже о том, чтобы узнать, есть Он или нет Его; служи Ему, как будто Он есть всегда и во всем.

Филимон.

Мы познаем существование Бога не столько разумом, сколько сознанием той полной зависимости от Него, в которой мы себя чувствуем, в роде того чувства, которое испытывает грудной ребенок на руках матери. Ребенок не знает, кто держит, кто греет, кто кормит его, но знает, что есть этот кто-то, и мало того, что знает, любит того, во власти кого он находится. То же и с человеком.

Не смущайся тем, что понятие Бога неясно тебе. Чем проще и яснее оно, тем оно дальше от истины и тем ненадежнее, как опора.

Когда я говорю тебе о Боге, то ты не думай, что я говорю тебе о каком-нибудь предмете, сделанном из золота или серебра. Тот Бог, о котором я тебе говорю, ты Его чувствуешь в своей душе, ты носишь Его в самом себе и своими нечистыми помыслами и отвратительными поступками оскверняешь Его образ в своей душе. Перед идолом золотым, которого ты почитаешь за Бога, ты остерегаешься делать что либо непристойное, а перед лицом Того Бога, который в тебе самом и который все видит и слышит, ты даже не краснеешь, когда предаешься своим гнусным мыслям и поступкам.

Если б мы только постоянно помнили, что Бог в нас — свидетель всего того, что мы делаем и думаем, то мы перестали бы грешить, и Бог неотлучно пребывал бы в нас. Давайте же вспоминать Бога, думать и беседовать о Нем как можно чаще.

Эпиктет.

Вера в заповедь любви и вытекающее из нее богопочитание и яснее, и определеннее, и благодетельнее, и несомненнее всяких других вер, только надо ясно понимать в чем вера и в чем богопочитание.

Вера в заповедь любви в том, что Бога мы можем познавать только в себе. И познаем мы Его только той стороной, которой Он открывается нам. Открывается же Ои нам любовью. Так что хотя и знаем мы Его далеко неполно, только одной стороной Его, той, которой Он открывается нам, мы несомненно знаем об Его существовании, и о том свойстве Его, которое мы сознаем в себе, и о том, чего Он хочет от нас.

Вера эта много раз была выражаема во всех религиозных учениях мира, начиная с самых древних египетских, индусских, так называемых языческих даже, и в особенности с особенной определенностью выражена в учении Христа.