ФБР - Александр Рыжков

Площадь Победы не оправдывала громкое название. Совсем, как и Парк Победы. Да вообще, в городе Н трудно отыскать что-то соответствующее громким названиям. Все эти улицы, скверы, парки великих людей и событий, здания, посвящённые целым странам и городам, коллективам когда-то прославившихся ударников труда, все эти скелеты заводов и фабрик… Всё это лишь отголоски прошлого, бледное эхо, пепел сгоревшей эпохи. Ну разве можно называть Площадью Победы пустырь, поросший бурьяном и чертополохом? Разве можно молодёжи без насмешки, а старикам без боли смотреть на гранитный постамент с обрубками зелёных от окисления бронзовых ног и торчащих из них штырей каркаса? Ведь остальную часть памятника растащили на металлолом… А что, спрашивается, случилось с часами на здании ДК? Почему стрелки замерли на многозначительной «половине шестого»? А сам Дворец культуры превратился в склад удобрений. Культура города Н переживает «половину шестого»? Творческий упадок, импотенция?..

Ещё бы!

Зачем в ДК склад удобрений? Всё просто. Чупакабры помимо торговли байганом, ещё выращивают коноплю и рапс. Из листьев и пыльцы конопли они делают густой отвар, который достаточно высоко ценится дагонцами — для них это что-то вроде чая. Называют они его коновар. Некоторые чупакабры тоже время от времени пьют отвар из конопли, но в связи с наличием человеческих генов, их организмы испытывают стойкое наркотическое воздействие. Привыкание к отвару происходит почти мгновенно, если не с первой кружки, то уж точно со второй. К тому же частое употребление коновара способно спровоцировать рак желудка — чуму чупакабр.

Что делают чупакабры из стеблей и семян рапса — не то, чтобы тайна, но мало кто об этом знает. По крайней мере, ни Таня, ни Света, ни Вэньг об этом не имели и малейшего представления.

— Все за мной, — махнула рукой Ли, ощутившая, что подруги начинают мешкать. Того гляди и передумают ещё…

— Сусанина Иванна, блин, — буркнула Таня Паучкова.

— Эй, я ещё никого в непролазную чащу не завела, — парировала Ли.

— А заведёшь? — ухмыльнулась Таня. — То-то я смотрю, глазки твои бегают…

— С тобой вообще можно нормально разговаривать? — разозлилась Вэньг. — Нет, ну разве можно такой пустомелей быть, скажи Светка?

Света неопределённо пожала плечами, мол, не мне судить…

— Солнце палит, — после некоторой паузы возобновила беседу Таня. — Долго ещё?

— Мы только пять минут идём, — раздражённо сказала Ли. — Ты вообще умеешь терпеть?

— А зачем мне терпеть? — не унималась Таня. — Я в троллейбусе достаточно натерпелась. Хватит уже.

— Вот на Соловьёву посмотри — идёт себе молча, никого не достаёт… — Ли говорила это так, словно разжёвывала каждое слово умственно-отсталому человеку. — Задумчивая вся, сосредоточенная. Пример для подражания, в общем.

— Света, ты и вправду какая-то задумчивая, — Таня сменила жертву. — Я бы даже сказала — мрачная. Что случилось?

Света неопределённо махнула рукой и выдавила из себя улыбку. Не очень убедительная улыбка получилась, с кислинкой.

— Да чего там гадать? — встряла Ли. — О Говарде она своём думает. Мечтает, как бы поскорее он её на заднем сиденье патрульного флаера оприходовал.

— В твоей башке вообще есть какие-то другие мысли, кроме секса? — спросила Света.

— А в твоей? — ответила вопросом на вопрос Ли, точно так же, как это делали жители города Одесса, двадцать четыре года назад сгоревшем в радиоактивном огне Ядерного Пожара.

— Ладно, Вэньг, все мы этим грешим, — решила быть справедливой Света. — Но сейчас я не думала об этом. Да, о Говарде я думала, конечно. Я часто о нём думаю, очень часто…

— Вот видишь, Паучкова, я ведь говорила! — Ли радостно ткнула Таню пальцем в бок.

— Ненормальная какая-то, — опешила Паучкова, потирая место прикосновения.

— Это не шуточки! — лицо Соловьёвой было мрачней осенней тучи. — У меня какое-то странное предчувствие. Такое, словно моему Говарду сейчас нужна помощь. Будто бы с ним должно случиться что-то нехорошее. Я чувствую беду.

Они и не заметили, как вышли за черту города. Вдоль натоптанной дороги шелестела густая трава. Трещали цикады. Асфальтом здесь и не пахло.

— Ну ты и скажешь, — вздохнула Таня. Тревога подруги была заразительной. — Я уверена, нечего переживать. Это из-за жары. Я как-то прошлым летом пережарилась на солнце и почему-то решила, что мой дедушка вскоре умрёт. Вы ведь видели деда? Любой молодой позавидует его здоровью! А ведь влезла в голову такая чушь. Хех, — с каждым словом Паучкова приобретала уверенность. — Дедуля уже год как на пенсию ушёл. Ему весь двор завидовал! Ещё бы, в Киевский пенсионный взяли. Недавно новая открытка пришла — хорошо ему там. Так что, подруга, перегрелась ты, и дурь всякая в голову лезет. Забей на неё.

— Успокоила, как же, — криво улыбнулась Света, — Я жару хорошо переношу, и вообще, ой, ЗМЕЯ!

И вправду, на пыльной дороге лежала, свернувшись «восьмёрками», большая серая змея с бурыми пятнами на спине и жёлтым брюхом. Кончик хвоста был особенно длинным и тонким, похожим на крысий. Это особенно пугало. Змея спокойно лежала, лениво дразнясь раздвоенным язычком.

— Ой мамочка, змеюка, ай, змея, фиии, беее, — запрыгала Таня, тряся руками, словно по ним ползла по меньшей мере стая крошечных змей.

— Да перестаньте вы, истерички, — рявкнула Ли. — Не злите её. Паучкова, возьми себя в руки!

— Бррр, она такая страшная, бррр, — затряслась Таня. — Бррр, мамочки, бррр.

— А ну перестань, — Вэньг Ли хорошенько тряхнула Паучкову. — Брось это, она ничего тебе не сделает, успокойся! А ты, — Ли ткнула пальцем в сторону остолбеневшей от страха Светы, — правильно, так и стой, не шевелись. И главное, молчи.

— Фи, но она ведь такая мерзкая, — прошептала Паучкова, более-менее придя в себя.

— Поверь мне, подруга, ты ей кажешься такой же мерзкой, как и она тебе.

— Она нас убьёт? — подала тоненький голосочек Света.

— Ну и дура же ты, — сдерживая гнев, сообщила Вэньг Ли. — Ты что на уроках биологии делала? Хотя наверняка о Говарде мечтала, как он тебя сандалит в пустом классе. Ты разве не видишь жёлтое брюхо? Агоу, девоньки, тёмный верх и жёлтое брюхо. Кто же это? Ты-то, Паучкова, знать должна, по биологии ведь десятка.

— Жёлтобрюхий полоз, вид змей рода стройные полозы, семейство ужеобразных, — выдавила из закромов памяти Таня, сама того не ожидая. Как любая зубрёжка, она могла выдавать подобные наборы слов, но не всегда понимала, что они означают.

— Бояться нам нечего. Понятно? — Ли с надеждой посмотрела на подруг.

— Нет, — покачала головой Света.

— Она такая здоровая… — прошептала Таня, косясь на змею, которая решила поиграть на публику и растянулась во весь рост. — Три метра, нет, четыре…