Слова. Том II. Духовное пробуждение - Старец Паисий Святогорец

– Геронда, а почему мы не садимся на шестопсалмии?

– Потому что оно символизирует Страшный Суд. Поэтому хорошо, если во время чтения шестопсалмия ум идет на час Страшного Суда. Шестопсалмие занимает шесть-семь минут. После первой статьи мы даже не крестимся, потому что Христос придет сейчас не для того, чтобы распяться, но явится [миру] как Судия.

О том, какое благоговение было раньше

– Почему же, Геронда, благоговение столь нечасто встречается в наши времена?

– Потому что люди перестали жить духовно. Они истолковывают все посредством мирской логики и изгоняют божественную Благодать. А раньше какое же было благоговение! В Акарнании и Этолии[96] были бабульки, очень простые и благоговейные, так они падали на землю перед мулами монастыря Пруссу и кланялись им, когда [монахи] спускались на мулах по делам. "Это ведь, – говорили бабули, – Божией Матери мулашечки!" – и давай класть им поклоны! Если они проявляли столько благоговения перед мулами обители Пресвятой Богородицы, то представь, сколько благоговения они питали к Ней Самой!

– Геронда, а благоговение, которое было у фарасиотов, развил в них святой Арсений?

– У них и прежде было благоговение, а святой еще больше развил его в них. У фарасиотов было благоговение по преданию. У старика Продромоса Карциноглу, певчего святого Арсения, было много благоговения. Он и в Конице, [по переезде туда] был певчим в храме. Этот старик, которому было больше восьмидесяти лет, каждое утро спозаранку примерно полчаса спускался пешком в Нижнюю Коницу для того, чтобы петь в церкви. "Аз, – говорил он, – есмь пес Христов". Зимой, в заморозки, спуски были очень опасные. Дорога покрывалась льдом, и надо было искать, куда наступить, чтобы не поскользнуться. А он на все это не обращал внимания. Вот какое благоговение!..

Родители рассказывали мне, что фарасиоты [когда они еще были] у себя на родине, собрали деньги, чтобы построить там, в Фарасах, церковь. Однако потом святой Арсений хотел раздать эти деньги нищим, потому что храм в Фарасах уже был. Сам святой пошел по бедным семьям раздавать деньги, но несчастные их не брали. Как забрать деньги у церкви? И поскольку деньги не брали, преподобный был вынужден послать старосту[97] сельской общины с этими деньгами к Владыке в Кесарию. "Возьми, – сказал ему святой, – спутника в дорогу". – "Хватит мне, – ответил староста, – твоего благословения". Когда он привез деньги Владыке, тот спросил его: "Хорошо, а что Хаджифенди вам велел с ними сделать?" – "Раздать бедным семьям", – ответил староста. "Почему же вы не послушали его?" – "Не берут люди этих денег, потому что они церковные". В конце концов и Владыка вернул эти деньги старосте. Фарасиоты, уезжая из Фарас по обмену, сказали святому Арсению, что возьмут эти деньги с собой, чтобы построить в Греции церковь. Тогда святой Арсений заплакал и сказал им: "В Греции вы найдете много церквей, но той веры, которая здесь, вам там не найти".

Благоговение к иконам

А какое благоговение должны мы питать по отношению к иконам! Один монах приготовил кому-то в благословение икону Святителя Николая: завернул ее в хорошую бумагу и на время положил в шкаф. Но по невниманию он поставил икону вверх ногами. Вскоре в комнате стал слышен какой-то стук. Монах начал глядеть туда-сюда, чтобы понять, откуда этот стук исходит. Но разве догадаешься, что он идет из шкафа! Стук продолжался довольно долгое время: "Тут-тук-тук!" и не давал монаху покоя. Наконец, подойдя к шкафу, монах понял, что стук раздавался изнутри. Открыл он шкаф и увидел, что стук исходил от свертка с иконой. "Что это с иконой такое? – удивился монах. – Дай-ка посмотрю". Развернув икону, увидел, что она стояла кверху ногами. Тогда он поставил ее как подобает, и шум сразу же прекратился.

Человек благоговейный особенно благоговеет перед иконами. Говоря "благоговеет перед иконами", мы подразумеваем, что он благоговеет перед тем, кто на ней изображен. Если человек, имея фотографию своего отца, матери, деда, бабушки или брата не может порвать ее или наступить на нее, то разве не в гораздо большей мере это относится к иконе! У иеговистов нет икон, и честь, которую мы воздаем иконам, они считают идолопоклонством.

Как-то раз я спросил одного иеговиста: "У вас что, в домах нет фотографий?" – "Есть", – ответил он. "Хорошо, – говорю, – разве мать, когда ее дитя находится в дальней отлучке, не целует его фотографию?" – "Целует", – говорит иеговист. "А что она целует: бумагу или свое дитя?" – "Свое дитя", – отвечает он. "Ну так вот, – говорю, – как она, целуя фотографию своего ребенка, целует его самого, а не бумагу, так и мы целуем Христа, а не бумагу или доску".

– Геронда, а если на какой-то доске раньше была икона Христа, Божией Матери или какого-то святого и краски от времени стерлись, то должны ли мы все равно ее лобызать?

– Да, конечно! Когда человек с благоговением и горячей любовью лобызает святые иконы, он как бы вбирает, впитывает [в себя] краски этих икон, и в нем самом, внутри, изображаются эти святые. Святые радуются, "отрываясь" от бумаг и досок и запечатлеваясь в человеческих сердцах. Когда христианин благоговейно лобызает святые образы и просит помощи от Христа, от Матери Божией, от святых, то он совершает лобзание своим сердцем, которое впитывает в себя не одну только Благодать Христову, Матери Божией или святых, но всего Христа или Пресвятую Богородицу или святых, которые встают в иконостас его [внутреннего] храма. "Человек есть храм Святого Духа"[98]. Смотри, ведь и каждая служба начинается и заканчивается лобызанием икон. Если бы люди понимали это, то сколько бы радости они ощущали, сколько бы они принимали силы!

– Геронда, почему в молебном каноне Пресвятой Богородице в одном из Богородичное говорится: "Немы устне нечестивых, не покланяющихся образу Твоему честному"?

– Если у кого-то нет благоговения и он прикладывается к иконам, то разве его уста не немы, не беззвучны? И разве не благозвучны уста человека благоговейного, когда он лобызает святые образы? Некоторые, прикладываясь к иконе, даже не касаются ее. Другие, прикладываясь к иконе, только дотрагиваются до нее губами. Вот так[99]. Слышали что-нибудь?

– Нет.

– Ну вот, значит, уста "немы", беззвучны. А если икону лобызает человек благоговейный, его целование слышится. И тогда уста благозвучны. Когда о устах говорится "немы", это не значит, что они богохульствуют. Но [факт есть факт] одни уста беззвучны, а другие – благозвучны. Когда мы видим святые иконы, наше сердце должно преизливаться от любви к Богу и святым, и нам следует падать пред ними, поклоняться им и лобызать их со многим благоговением. Если бы вы видели одного благоговейного старенького монаха из монастыря Филофей – отца Савву: со скольким же благоговением, с каким умилением и любовью он прикладывался к иконе Пресвятой Богородицы "Сладкое Лобзание"! На этой иконе Божией Матери образовался даже бугорок, потому что отцы лобызали ее в одно и тоже место.

Тот образ, который пишется с благоговением, впитывает от благоговейного иконописца Благодать Божию и передает людям вечное утешение. Иконописец "перерисовывает", переводит себя на ту икону, которую он пишет, поэтому его душевное состояние имеет большое значение. Батюшка Тихон[100] говорил мне: "Я, сынок, когда рисую плащаницы, пою "Благообразный Иосиф, с древа снем". Он, не переставая, пел и плакал, и его слезы капали на икону. Такая икона совершает в мире вечную проповедь. Иконы проповедуют и проповедуют веками. И когда кто-то, например человек, которому больно, бросает взгляд на икону Христа или Божией Матери, то получает утешение.

Вся основа в благоговении. Кто-то лишь прикасается к стене, к которой была прислонена икона, и уже принимает Благодать, а кто-то может иметь самую лучшую икону, но не получать пользы, потому что у него нет благоговения. Один может получить пользу от обычного креста, а другой, не имея благоговения, не получит пользу от самого Животворящего Древа.

В приношение Богу должно отдавать наиболее чистое

Однажды здесь, в вашем храме, я пришел в смущение: увидел, что вы зажигаете на святом престоле вот такую маленькую свечечку. Я у себя в церкви таких маленьких свечек не оставляю даже на подсвечнике перед иконостасом – считаю это пренебрежением.

– Однако, Геронда, говорят, что свеча должна догорать до самого низа.

– Да, пусть догорает до низа, но имеет значение то, где она догорает. Одно дело, если она сгорает до низа на тех подсвечниках, где ставит свечи народ, и другое дело – а святом престоле или жертвеннике. Не годится зажигать в алтаре полусвечечки, это пренебрежение. И в паникадиле даже если свечи и дотянут до конца службы, все равно, если они очень маленькие, заменяйте их. А на входах Божественной Литургии – малом и великом – всегда используйте большую свечу, потому что она символизирует Честного Предтечу. Кое-где для экономии даже лампады гасят, не понимая того, что, если благоговеть перед Богом, Он пошлет великие благословения. И на панихидах будет пренебрежением использовать тонюсенькие свечки, все равно что опушенные в воск нитки. Такие свечи и давать-то людям стыдно.